Варяг забился в дальний угол гигантского крылатого ангара, заставленного здоровыми стальными контейнерами. На стенах были черной краской намалеваны пометки: «Не кантовать», «Осторожно: стекло». И еще что-то в таком же духе. С виду нельзя было определить, что в этих контейнерах. Но так оно было и задумано. «Руслан» явно перевозил какой-то секретный груз. Перед посадкой он прислушался к разговорам пассажиров и по обрывкам фраз понял, что груз прибыл откуда-то из Средней Азии. А везли его на военный аэродром под Питер, чтобы потом перебросить в Восточную Европу. Варяг растянулся на железном полу и закрыл глаза. Через минуту его сморил сладкий сон.

Он проснулся внезапно от сильного толчка: могучий, тяжелый самолет тряхнуло раз-другой. Где-то совсем рядом с ним шла беседа. Он чуть скосил глаза и увидел двух лейтенантов. Они оживленно беседовали. Их беседа его заинтересовала.

Насколько он понял, эти два лейтенанта сопровождали груз от места отправки в Афганистан. И сейчас обсуждали проблему переправки его через границу. До его слуха долетали только отдельные слова и куски фраз, но даже по ним Варяг смекнул, что груз не просто секретный, а стремный. Оружие! Да, похоже, в этих железных ящиках было оружие, тайно переправлявшееся через границу.

Он усмехнулся: генералы натырили втихаря излишки вооружений, а теперь загоняют их за нал. Лихо, суки, работают! Интересно, кому они отстегивают? Ладно, доберусь я до этих сучар, собственное говно заставлю перед смертью жрать!

Варяг повернулся на бок и теперь заснул по-настоящему.

* * *

Когда «Руслан» наконец, коротко пробежав по посадочной полосе, остановился, он испытал точно такое же ощущение, какое возникает, когда освобождаешься от тесных и тяжелых браслетов.

Это был один из военных аэродромов в окрестностях Санкт-Петербурга, не указанный ни на одной из топографических карт.

Покинув аэродром. Варяг предусмотрительно нацепил очки и приладил тоненькие щеголеватые усики. Этот маскарад, к его собственному удивлению, изменил его до неузнаваемости. В таком обличье он не опасался предстать даже перед Беспалым — от прежнего Варяга в нем ничего не сохранилось, вот разве что усмешка — холодная и быстрая, да и волосы уже успели отрасти…

В трех местах он заметил наряды ОМОНа. Сытые, чуть ленивые парни, небрежно сжимавшие автоматы, выглядели беспечно, но за этой показной неторопливостью Варяг отмечал интерес едва ли не к каждой приближающейся машине. Парни профессионально быстрыми взглядами оценивали пассажиров, уверенно рылись в документах и, убедившись в подлинности и возвращая их, огонек в их глазах тотчас затухал, и они невесело желали путникам счастливого пути.

Варяг вдруг подумал о том, что такого напутствия он может не услышать, если в охоту на него действительно включились «коллеги» Артамонова, о которых он его предупреждал. Ленивые парни бросят беглеца мордой в асфальт, позорно заставят раздвинуть ноги и, пренебрегая его воровским чином, вытрут подошвы о его коротко остриженный затылок. А это уже бесчестье…

До Питера Владислав добрался через пару часов. Над Питером сияло солнце. Варяг отыскал телефонную будку и уверенно набрал нужный номер.

— Слушаю, — раздался негромкий голос.

— Я от Потапа, священника. Он звонил…

— Давно жду.

— Скоро буду! Диктуйте адрес! — Варяг запомнил улицу, номер дома, квартиру и, не прощаясь, повесил трубку.

Через улицу хорошо просматривался нужный подъезд — он был пустынен. Только молодая мамаша без конца возила по тротуару пеструю коляску.

В трех метрах от подъезда стояли три парня. Они лениво цедили слова через плотно сжатые зубы. Держались хозяевами, как будто каждый из них приватизировал алюминиевый завод. Зная породу таких людей, Варяг был твердо уверен в том, что в карманах у них гремят одни пятаки, а если они и разъезжают на дряхлых «мерседесах», то им частенько не хватает даже на бензин.

Варяг неторопливо вошел в подъезд. На него никто не обращал внимания: ни в его одежде, ни во внешности не было ничего такого, что заставило бы задержать взгляд — обычный прохожий, каких на Московском проспекте сотни.

Владислав поднялся на лифте на девятый этаж, вышел, остановился на лестничной площадке и замер, прислушиваясь. Ничего настораживающего — никто не дышал ему в спину, не сбегал вниз, преодолевая в два прыжка по целому пролету, все было как обычно. Далеко внизу громко стукнула чья-то дверь и послышался младенческий плач.

Варяг поднялся еще на один этаж и трижды позвонил в тяжелую, массивную дверь, обшитую толстыми металлическими листами. Дверь мгновенно распахнулась — его здесь ждали. Открывший ему человек отошел на полшага в сторону, пропуская Варяга.

Вернувшись в Москву, Беспалый первым делом связался с колонией. Все эти дни, находясь в Москве и в Питере, он постоянно теребил расспросами оставленного на период его отсутствия в качестве и. о. начальника колонии майора Кротова. Тот неизменно сообщал, что наряды лагерной охраны и омоновцы методично прочесывали прилегающие леса и поселки в радиусе пятидесяти километров от колонии, что по всем местным отделам ВД края, по всем железнодорожным станциям и путейским сторожкам, всем военным комендантам на местах были разосланы фотографии и подробное описание Варяга. Но все было тщетно.

Однако сейчас, похоже, что-то наклюнулось. Кротов срывающимся от волнения голосом доложил:

— Мы добрались аж до северной границы края. Там в тайге есть один удаленный хутор. Живет на хуторе бывший священник, некий отец Потап, настоящее имя — Платон Афанасьевич Токарев. Один местный житель показал, что в середине июня он был на том хуторе и видел пришлого человека. Как будто бы тот постоялец жил у Потапа недели две. Причем этот постоялец сильно смахивает на Варяга!

— В смысле? — дотошный Беспалый никогда ничего не принимал на веру, а любил троекратно проверять да перепроверять.

— Ну, рослый мужик, широк в плечах, волосы русые. Раненый! Вы понимаете, Александр Тимофеевич, раненый! Вроде Потап сказал, что его гость — охотник, его рысь в лесу порвала!

Рысь?! Беспалый крепко сжал телефонную трубку в мгновенно вспотевшей ладони. Точно ведь. Была рысь — в районе ограждения колонии, там, где беглый зек как раз уходил, нашли в лесу зарезанную рысь… Уже тепло!

— Майор, а с чего ты взял, что этот… пришлый — Варяг? Может, он просто родственник того священника…

— Да нет, товарищ подполковник. Проверяли. Нет у священника никакой родни. Кроме племянницы. Она, кстати, тоже на хуторе сейчас живет. Она вообще-то там, говорят почти по полгода проживает. Сама — питерская…

— Питерская? — задумчиво переспросил подполковник. А что, почему нет? У Варяга в Питере, пожалуй, лежбище имеется. С чего это вдруг питерская баба поедет в глушь таежную — аккурат в тот момент, когда на хуторе у ее деда появляется порванный рысью гость? Все это выстраивается в интересную шараду…