Он поёжился.

«Недолго тебе жить…»

Ему сделалось не по себе.

А вдруг всё рухнет из-за какой-то нелепой случайности? Вдруг его просто застрелят? Зачем тогда все эти долгие месяцы упорного выжидания?

«Умереть? Нет уж! Хрен вам, гниды, хрен с большой и жирной дулей! Ничего со мной не случится… Всё будет хорошо. Зря, что ли я ошиваюсь тут столько времени, изучая обстановку?»

Он неровной походкой вышел из ванной и подошёл к окну.

Вот уже больше месяца он наблюдал за посольством Финляндии и за обстановкой вокруг него, часами просиживая с тяжёлым биноклем на широком подоконнике. Кропоткинский переулок лежал перед ним как на ладони. Юдин знал уже всех постовых в лицо, хорошо ориентировался в графике их дежурств и теперь даже вычислил тех, кто дежурил на улице в гражданской одежде.

Юдин не строил иллюзий. После того как была усилена охрана в тылу посольства, проникнуть на его территорию незаметно стало просто невозможно. Неделю назад как во дворе жилого дома, в котором был сквозной подъезд, задержали мужчину, который проник на территорию финского посольства, а минувшей ночью на перекрёстке схватили двух девчонок, расклеивавших что-то на щитах для театральных афиш, Юдин уже знал в лицо всех, кто дежурил близ посольства. Он изучил походку каждого из них, узнавал их даже со спины по манере курить.

Нет, просто так к посольству нельзя было идти. Надо найти какое-то решение…

Вечерело.

Он подошёл к телевизору и нажал тугую кнопку. Экран долго оставался тёмным, затем лениво побелел в центре, залился мутным серым тоном, наконец появилось бледное чёрно-белое изображение: за столом сидели друг против друга два человека, и один из них внушительно говорил другому, словно старался убедить именно его, хотя речь его относилась ко всем телезрителям:

— Величественная победная поступь Советского Союза — детища Великого Октября, открывшего новую эпоху всемирной истории — эпоху революционного обновления мира, перехода от капитализма к социализму. Велики патриотическая радость и гражданственная гордость советских людей — строителей самого справедливого общества на земле, пламенных борцов за мир, свободу и социальный прогресс человечества, отмечающих в нынешнем году 58-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Наш праздник мы встречаем в преддверии XXV съезда КПСС, в разгар борьбы за успешное завершение социально-экономической программы, выдвинутой XXIV съездом КПСС…

Юдин закрыл глаза.

«Какая бездонная тоска…Сплошной съезд КПСС…»

Воронин неторопливым шагом вышел из будки и подошёл к Смелякову.

— Вить, когда звёздочки-то обмывать будем? Что там слышно насчёт звания?

— Говорят, что в конце месяца должен быть приказ, — проговорил Смеляков.

Из ворот выкатили три посольские машины. Виктор краем глаза глянул на часы, отмечая время для отчёта.

— В конце октября? — Воронин задумался. — Нет, наверное, приурочить хотят к ноябрьским праздникам. У нас всё к чему-то приурочено. Просто так, естественным своим ходом ничто не может произойти.

— Кто их знает. Может, и к празднику, — Виктор пожал плечами. Ему, как и остальным ребятам, пришедшим вместе с ним в отдел, уже не терпелось получить лейтенантские погоны. — Хорошо бы к празднику. Было бы торжественно и символично.

— Символично… Всё-таки ты ещё совсем салага, Витя, — Воронин добродушно улыбнулся.

Из ворот школы вышла бойкая компания подростков. Они громко смеялись, перебрасывались ничего не значащими словами, резвясь, подталкивали друг друга.

Виктор медленно повернулся и пошёл к дальним от будки воротам. Боковым зрением он видел сотрудника консульства, прошагавшего из здания гостиницы к главному входу в посольство. В руке у него был красно-коричневый кожаный портфель с массивным золотистым замком.

«Обновка», — машинально отметил Виктор. Раньше этот сотрудник ходил с тёмно-серым «дипломатом».

В конце переулка со стороны Метростроевской улицы появилась мужская фигура. Виктор прищурился, чтобы разглядеть его получше.

«Не здешний…»

Мужчина был одет в кожаную куртку коричневого цвета и расклешённые чёрные брюки. Башмаки его были на высоком каблуке, на голове — коричневая кожаная кепка. В руке он нёс «дипломат» какого-то невнятного тёмного цвета.

«Модный чувак», — подумал про него Смеляков.

Человек в кепке медленно шёл по той стороне переулка, где располагалось посольство Конго. Он осторожно переступал через лужицы, оставшиеся после дождя, иногда останавливался, топтался на месте.

«Неуверенный какой-то…»

За спиной Смелякова распахнулись ворота, и с финской территории стремительно вылетел приземистый чёрный «форд». Виктор не увидел лиц находившихся в машине людей, но успел заметил отвислую мочку уха того человека, который сидел на заднем кресле. Такие мочки были только у господина Мякитало, приехавшего в Москву по линии министерства обороны Финляндии.

Смеляков мысленно отметил, в какую сторону и когда выехал Мякитало, и повернулся, чтобы рассмотреть получше мужчину в кожаной кепке.

«Лет двадцать пять, — определил Виктор, — может, чуть меньше. Усики… тоненькие, жиденькие… Либо плохо растут, либо недавно отпущенные… Волосы тёмно-русые… Похож на кого-нибудь, кто по ориентировкам проходит?»

Человек в кепке остановился, не дойдя двадцати метров до ворот посольства Конго.

«А он нервничает. Так… Лицо круглое… Круглое лицо у Юдина… Так… Юдин среднего роста. Этот тоже… Сложение… Про Юдина сказано: нормального телосложения. Этот тоже нормального…Не толстый и не скелет… Так… Кожаная куртка. Может, она его делает крепче. Может, он без неё совсем щуплым будет… Он чего-то ждёт…»

Смеляков повернул голову влево и встретился взглядом с Ворониным, стоявшим в будке возле других ворот. Лейтенант вопросительно поднял брови. Смеляков как бы невзначай коснулся своей фуражки и указал головой на мужчину в кепке. Воронин кивнул, он тоже приметил подозрительного незнакомца.

Мужчина переложил «дипломат» из одной руки в другую.

«Двадцать пять кило золота… Может ли оно быть там? Двадцать пять кило…»

Смеляков сосредоточил внимание на руке, державшей «дипломат».

«Похоже, что не напряжена кисть, легко держит, без усилия… Нет, там не может быть такого груза… Вряд ли…»

Виктор поднял глаза к лицу человека в кепке. Лицо круглое, холёное, губы чересчур пухлые, усики придают жуликоватый вид. У Юдина губы, по описанию, другие…

Юдин Антон Викторович. Все его фотографии, с которыми ознакомились сотрудники отдела, были сделаны в школьные годы, а это совсем другое лицо. Не было ни единого снимка Юдина за последние годы, кроме фотокарточки в его личном деле. Она была увеличена, размножена, к лицу Юдина были пририсованы разного вида бороды и усы. И всё же этого было недостаточно.