«Но, — сказал он самому себе, — подумать только, что я получу, если справлюсь!»

Он бы не только облегчил страдания матери, но и обратил бы внимание на себя. Как приятно было бы не только сообщить о проблеме Конклаву, но и честно добавить, что он решил ее. Великий Пар–Салиан, который, несомненно, ни слова не слышал о Рейстлине Мажере раньше, возьмет его на заметку. Рейстлин задрожал от волнения. Может быть, они даже пригласят его на встречу Конклава! Ведь своим поступком он докажет себе и другим, что способен использовать сложную магию в необычных и критических ситуациях. Конечно же, они наградят его. Конечно, награда стоила риска.

«Кроме того, таким образом я сдержу обещание, данное трем богам, которые когда–то заинтересовались мной. Если я не могу доказать их существование другим людям, я по крайней мере в силах пошатнуть веру в ложного бога, который служит лишь для получения власти над людьми. Этим я привлеку их внимание и благосклонность снова».

Он еще раз обдумал свой план, на этот раз решительно, возбужденно, отыскивая все слабые стороны. Единственной возможной слабой стороной, насколько он мог видеть, был он сам. Были ли он достаточно сильным, достаточно умелым, достаточно храбрым? К сожалению, все эти вопросы оставались без ответа, пока не пришло время проверить все на деле.

Поддержат ли его друзья? Позволит ли Танис, который, по общему негласному соглашению, был их предводителем, хотя бы попробовать осуществить его план?

— Да, если я найду к ним нужный подход.

Он нашел остальных у костра позади флинтовой палатки.

Танис и Кит сидели рядом. По всей видимости, полуэльф не раскрыл обмана Кит. Карамон сидел на бревне, обхватив голову руками. Флинт был немного подвыпивши — он как раз вернулся из таверны, где встретил несколько гномов из холмов, пришедших от гор Кхаролис, которые охотно разделили с ним как беседу, так и эль, несмотря на то, что он был не из их клана.

— Наконец–то ты вернулся, — сказала Кит, увидев Рейстлина. — Мы уже начали волноваться. Я хотела послать за тобой Таниса. Он уже знает город, раз уж ходил освобождать кендера.

Кит подмигнула ему, когда Танис отвернулся. Рейстлин понял. Карамон, видимо, тоже. Подняв голову и страдальчески наморщив лоб он посмотрел на брата, вздохнул и снова опустил голову.

— Голова болит, — невнятно пожаловался он.

Танис рассказал, что нашел Тассельхофа в тюрьме вместе с еще двадцатью кендерами. Танис заплатил выкуп, которым облагались те, кто «в здравом уме и по собственной воле имеют дело с кендерами», вывел Таса из тюрьмы и силой отвел его назад на площадь. Танис надеялся, что завтра ярмарочные развлечения и диковины отвлекут Таса от исследования городской собственности.

Тассельхоф жалел, что пропустил вечернее приключение, особенно гигантскую змею и дурманящий дым. Тюрьма Гавани оказалась сплошным разочарованием.

— Там было грязно, Рейстлин, и там были крысы! Можешь себе представить? Крысы! И ради крыс я пропустил огромную змею и ядовитый дым! Жизнь так несправедлива!

Но Тас недолго печалился. Сделав умозаключение о том, что никто не мог находиться в двух местах одновременно (разве что дядюшка Пружина, с которым это один раз случилось), кендер приободрился. Забыв о жарящихся каштанах (которые скоро подгорели до полной несъедобности), Тас принялся перебирать новоприобретенное имущество, а затем поддался усталости от дневных переживаний и мирно уснул, положив голову на одну из своих сумок.

Флинт потряс головой, выслушав рассказ о Бельзоре. Он погладил свою длинную бороду и заявил, что ничему не удивляется. От людей нельзя было ожидать ничего хорошего, за исключением разве что тех, кто сейчас сидел у его костра.

Кит отнеслась ко всему как к хорошему развлечению.

— Вы должны были видеть Карамона, — сообщила она им, смеясь. — Как он шатался там, похожий на большого пьяного медведя!

Карамон застонал и поднялся на нетвердые ноги. Промямлив что–то о том, что ему нехорошо, он удалился в направлении мужских уборных.

Стурм нахмурился. Он не одобрял легкомыслия Кит, когда речь шла о чем–то серьезном.

— Мне не нравятся эти самые бельзориты, но вы должна признать, что мы были свидетелями чуда, произошедшего на той арене. Чем можно его объяснить, если не божественной природой Бельзора и чудесными силами его жрецов?

— Я отвечу тебе, — сказал Рейстлин. — Магией.

— Магией?

Кит снова засмеялась. Стурм хмыкнул. Флинт ни к селу ни к городу пробормотал: «Я всегда знал это».

— Ты уверен, Рейстлин? — спросил Танис.

— Уверен, — ответил Рейстлин. — Мне знакомо заклинание, которое она использовала.

Танис колебался:

— Прости меня, Рейстлин. Я не подвергаю сомнению твои знания, но все же ты только ученик…

— И поэтому гожусь только на то, чтобы выносить ночной горшок за своим наставником? Ты это хочешь сказать, Танис?

— Я не имел в виду…

Рейстлин отмахнулся от извинений движением руки.

— Я знаю, что ты имел в виду. И меня не волнует, что ты думаешь обо мне или о моих способностях. У меня есть доказательства того, что я говорю правду, но по–видимому, Танис не хочет ничего слышать.

— Зато я хочу послушать, — сказал Карамон. Он как раз вернулся из своего путешествия в уборную, и чувствовал себя лучше.

— Расскажи нам, — сказала Кит, чьи темные глаза сверкали в свете костра, как драгоценные камни.

— Да, парень, расскажи нам, что ты знаешь, — присоединился к ним Флинт. — Кстати, не забывайте, что я с самого начала знал, что дело в магии.

— Принеси мне плед, братец, — приказал Рейстлин. — Я простужусь и умру, сидя на этой мокрой земле.

Наконец, когда он уютно устроился, закутавшись в плед у самого огня и прихлебывая из кружки подогретый сидр с пряностями, он разразился объяснениями:

— Первые подозрения возникли у меня, когда я услышал, что люди, имеющие отношение к магии, не допускаются в храм. Более того, жрецы яростно преследуют одного — и похоже, единственного — волшебника, живущего в Гавани, мага Алых Одежд по имени Лемюэль. Мы с Карамоном встретили его сегодня днем. Жрецы вынудили его закрыть его лавку по продаже магических предметов и компонентов. Они запугали его до того, что он собирается покинуть дом, где родился и жил до сих пор. Вдобавок к этому жрецы запрещают магам посещать храм во время совершения «чуда». Почему? Да потому что любой маг, даже ученик вроде меня, — ехидно прибавил Рейстлин, — узнал бы заклинание, которое использует Джудит.

— Почему они заставили этого твоего приятеля, Лемюэля, закрыть лавку? — спросил Карамон. — Как магазин мог повредить им?

— Если лавка будет закрыта, то у магов, которые ее посещали — и которые могли разоблачить Джудит — не будет больше причин приезжать в Гавань. Когда и Лемюэль покинет город, жрецы почувствуют себя в полной безопасности.