Машина исчезла.

Боамунд сел и пощупал свою голову. На ней что-то было надето. Корона.

— Господи помилуй! — сказал он, снимая ее. Она была довольно легкой и тонкой, и у него было такое чувство, что она, возможно, была из позолоченного серебра; но на ней были небольшие выступы, похожие на зубья пилы, в которые были вделаны несколько не очень крупных бриллиантов. Он опять водрузил ее себе на голову и попытался представить себя королем.

Внезапно он поднял голову, услышав какой-то шум неподалеку от себя. Шум был, однако, не того рода, какой можно ожидать, сидя на берегу озера. Это был телефонный звонок.

Осмотревшись вокруг, он увидел руку, поднимающуюся над поверхностью воды ярдах в ста пятидесяти от берега. Рука была белой, одетой в парчу, и она держала телефон.

Неожиданно Боамунду пришла мысль, не является ли все это каким-то розыгрышем.

Все мы знаем, как оно бывает с телефонами. Что бы ты ни делал, как бы занят ты ни был, какие бы важные мысли ни занимали твою голову, рано или поздно ты плюешь на все это и берешь трубку. Боамунд вздохнул и поднялся на ноги.

Сбоку от причала была привязана маленькая лодочка — минуту назад ее там не было; ну да велика важность, его уже ничто не удивляло в этом безумном предприятии, — а в лодочке на веслах сидел человек в плаще с капюшоном.

— Ну давай, залезай наконец, — произнес человек. — Смерть моя придет, пока я тебя дожидаюсь.

Боамунд неуклюже забрался в лодку, сел на скамью и насупился. Человек в капюшоне погрузил весла в воду и погреб. Двигаясь, лодка не издавала ни звука, и поверхность воды была гладкой, как стекло.

— Сегодня четверг? — неожиданно спросил перевозчик.

Боамунд поднял голову.

— Что? — переспросил он.

— Я говорю, сегодня четверг? — повторил перевозчик. — Совершенно перестаешь понимать, когда какой день недели, когда работаешь по ночам.

— Вроде бы четверг, — ответил Боамунд. — Это имеет значение?

— Если сегодня четверг, — объяснил перевозчик, — то значит, я забыл включить видео, вот какое это имеет значение. Она-то, конечно, не пошевелится, корова ленивая. Лежит небось задрав ноги и смотрит новости. Ты женат?

— Нет.

— Ну и правильно, — сказал перевозчик, и Боамунд заметил, что под капюшоном не было лица. — Ну давай, бери трубку.

Боамунд заколебался.

— А если я сниму, — осторожно спросил он, — эта лодка, случаем, не исчезнет? Я имею в виду, машина ведь исчезла.

— Давай-давай, действуй.

— Ну ладно, — он перегнулся через борт и снял трубку. — Но ты уверен, что лодка не исчезнет? А то ведь…

Фигура в капюшоне кинула на него презрительный безглазый взгляд, и он поднес трубку к уху.

— Алло, — сказал он.

Лодка исчезла.

Денни Беннетт дочитал до конца страницы и вздохнул.

Развивающееся на протяжении тысячелетия, таящее опасность для экологии мошенничество, включающее аферы в области страхования, налогов и капиталовложений и поддерживаемое оффшорными трестами; заговоры в высших сферах, коррупция, интриги, укрывательство и взяточничество, приписываемые буквально каждому пользующемуся широкой известностью человеку в истории, от Юлия Цезаря до Спиро Агню, разоблачение которых бросает совершенно новый свет на Тауэрских принцев, Туринскую плащаницу, остров Пасхи, Лох-Несское чудовище, падение Константинополя, Александра Невского, «Мари Роже», Кристофера Марлоу, «Летучего Голландца», Кортеса и Монтесуму, Пороховой заговор, Человека в Железной Маске, Салемских ведьм, побег принца Чарли, смерть Моцарта, Войну Уха Дженкинса, «Марию Целесту», Джека-Потрошителя, Дарвина, собаку Баскервилей, Неда Келли, плавание Рурка, Анастасию, крах Уолл-Стрита, похищение младенцев в Линдберге, Бермудский треугольник, пламя над Рейхстагом, пятьдесят тонн потерянного у Женевского озера в 1945-м нацистского золота, Маккарти, Суэц, Уотергейт, переход на десятичную систему, смерть папы Иоанна Павла I, потопление «Бельграно» и исчезновение Шергара.

— Какая чушь! — сказал он.

Он смял страницы в комок и выкинул их в корзину. Потом вернулся к своему столу и снова погрузился в работу.

— Алло-алло, — произнес голос. — Ваше Величество, — добавил он, хихикнув.

Боамунд открыл глаза. И правда — вся его жизнь действительно промелькнула перед ним за эти ужасные несколько секунд, что он провел в воде; однако, поскольку большую часть своей жизни он проспал, это не было настолько уж интересно. Он просто смотрел на самого себя, лежащего навзничь и похрапывающего, в то время как его одежда постепенно истлевала.

— Где я? — спросил он.

Голос (женский) снова хихикнул.

— Это очень хороший вопрос, — произнес он. — Может, стоит начать с чего-нибудь попроще, например, с квадратного корня из двух?

Боамунд сделал попытку пошевелиться, но не смог. С той точки, где он лежал, все, что он мог видеть, был потолок. Он почему-то был темно-зеленым и двигался, и на нем была рыба в том месте, где должен был быть абажур.

— Давление воды, — объяснил голос. — Видишь ли, над тобой тонны и тонны и тонны воды, и поскольку ты к этому не привык, она тебя расплющивает.

— О-о, — сказал Боамунд. — Я утонул?

— Разумеется, нет, — ответил голос. — Если бы ты утонул, ты был бы мертв, глупенький. Ты на дне озера.

— О-о, — повторил Боамунд. Что-то острое врезалось ему в спину.

— Что ж, — сказал голос, — вот ты и здесь.

— Да, — согласился Боамунд. — А я, э-э, все правильно сделал, или я что-то напортил? Я хочу сказать — это так и предполагается, чтобы я находился здесь?

Голос рассмеялся.

— Без малейшего сомнения, — заверил он. — Ты преуспел. Отлично сработано.

Поразмыслив над своим положением, Боамунд пришел к выводу, что голос, возможно, несколько переоценил его успех.

— И что теперь? — спросил он. — И кто ты такая, кстати?

Неожиданно он почувствовал, как тяжесть соскальзывает с него, и резко сел. Он обнаружил, что смотрит на женщину — высокую, стройную, обольстительную, с длинными золотыми волосами и мобильным телефоном. Она сидела на стуле с трубчатыми стальными ножками; на ней была шелковая блуза кремового цвета и лимонно-желтые бермудские шорты. Мимо проплыла щука с блюдцем в зубах, балансируя стоящей на блюдце маленькой кофейной чашечкой; женщина взяла ее, держа большим и указательным пальцами.

— Могу я предложить тебе что-нибудь? — спросила она. — Кофе? Может быть, беляшей? Ты кажешься мне человеком того типа, который любит беляши.

Боамунд покраснел.

— Нет, спасибо, — твердо сказал он. — Ты, по-видимому, какая-то важная особа; прошу, объясни мне, что происходит.