— Нет, нет, — отвечал полковник Таппен, начальник оперативного отдела. — Мольтке еще не решил. Если вы подождете у телефона минут пять, я, может быть, передам вам желаемый приказ. — Менее чем через пять минут он ответил: — Действуйте в направлении на Эпиналь.

Крафт был «поражен»: «В течение этих пяти минут я почувствовал, что было принято решение, чреватое самыми неожиданными за всю войну последствиями».

«Действовать в направлении на Эпиналь» означало наступление через Труэ-де-Шарм — то есть фронтальную атаку на французские укрепленные линии, вместо того чтобы сберечь 6-ю и 7-ю армии в качестве подкрепления для правого фланга. Повинуясь приказу, Рупрехт энергично атаковал 23 августа. Фош отбил атаку и контратаковал. В последующие дни 6-я и 7-я германские армии завязали тяжелые бои с 1-й и 2-й французскими армиями, которых поддерживала артиллерия Бельфора, Эпиналя и Туля. Они истощали силы, но сражение происходило не только между ними.

Провал наступления в Лотарингии не обескуражил Жоффра. Более того, в яростном контрнаступлении Рупрехта, в котором активно участвовало и германское левое крыло, он увидел удобный момент для начала своего наступления против германского центра. Уже зная об отступлении Кастельно от Моранжа, Жоффр ночью 20 августа дал сигнал к наступлению в Арденнах, которое было центральным и главным маневром по «Плану-17». В то же самое время, когда 3-я и 4-я армии вступили в Арденны, он приказал 5-й армии начать наступление через Самбру против «северной группы» противника — так главный штаб называл правое крыло германской армии. Жоффр отдал свой приказ, даже получив известие от полковника Адельберта и сэра Джона Френча о том, что ни бельгийцы, ни англичане не окажут ожидаемой поддержки. Бельгийская армия, за исключением одной дивизии у Намюра, вышла из соприкосновения с противником, а английская армия, как сообщил ее командующий, не будет готова еще три или четыре дня. Помимо этих изменений, сражение в Лотарингии продемонстрировало серьезные ошибки, допущенные при ведении боев. Они были признаны еще 16 августа, когда Жоффр разослал всем командующим инструкции относительно необходимости «ожидать артиллерийской подготовки» и избегать «необдуманного попадания под огонь противника».

Тем не менее Франция придерживалась «Плана-17» как единственного средства для достижения решающей победы, а он требовал наступления — сейчас или никогда. Единственной альтернативой было бы немедленно переключиться на оборону границ, но это в корне противоречило всем принципам подготовки, планирования и стратегического мышления французской армии и по самому духу французского военного организма было просто немыслимо.

Более того, главный штаб был убежден, что французские армии будут иметь численное превосходство в центре. Французские штабисты не могли избавиться от теоретического предубеждения, доминировавшего над всем их планированием, что немцы в центре будут обязательно ослаблены. Исходя из этой уверенности, Жоффр и отдал приказ о всеобщем наступлении в Арденнах и на Самбре 21 августа.

Местность в Арденнах не годилась для наступления. Она была лесистой и холмистой и с французской стороны постепенно поднималась. Между холмами было много оврагов, прорезанных многочисленными ручьями. Цезарь, которому потребовалось десять дней, чтобы пройти через Арденны, назвал их глухие темные леса «местом, полным ужасов», с грязными дорогами и вечными туманами над торфяными болотами. И хотя с тех пор произошло благодаря цивилизации немало изменений, а на смену ужасам Цезаря пришли дороги, деревни и два или три города, но оставалось много густых лесов, с редкими дорогами, но удобные для засад. До 1914 года французские штабные офицеры неоднократно изучали эту местность и знали ее трудность. Несмотря на их предупреждения, именно Арденны все же были выбраны участком для прорыва, поскольку предполагалось, что здесь, в центре, сила немцев будет наименьшей. Французы убедили себя в удобности этой местности, исходя из теории, что ее трудность, как заявил Жоффр, «делает ее благоприятной для стороны, которая, как наша, слабее в тяжелой артиллерии, но сильнее в полевой». Мемуары Жоффра, несмотря на повторяющееся «я», были составлены и написаны группой авторов-военных и представляют тщательную и фактически официальную точку зрения генерального штаба, господствовавшую до и в течение 1914 года.

Двадцатого августа французский штаб, посчитав, что движение немцев через фронт является маршем к Маасу, решил, что Арденны сравнительно «свободны» от противника. Поскольку Жоффр намеревался сделать свое наступление неожиданным, он запретил проводить разведку силами пехоты, опасаясь, что те войдут в соприкосновение с противником и ввяжутся в стычке до главной схватки. Французы добились неожиданности, но и для себя тоже.

Нижний угол Арденн вклинивается во Францию в верхней части Лотарингии, там, где расположен железорудный район Брие. Область была оккупирована прусской армией в 1870 году, но залежи железной руды там еще не были обнаружены, и район не попал в ту часть Лотарингии, которую аннексировала Германия. Центром района был город Лонгви, стоявший на берегу реки Шьер, и честь взять его была предоставлена кронпринцу, командующему германской 5-й армией.

Тридцатидвухлетний королевский отпрыск был узкогрудым, сутулым созданием с лисьим лицом и совсем не походил на своих пятерых крепышей братьев, которых императрица едва ли не раз в год дарила мужу. Кронпринц Вильгельм производил впечатление физической хрупкости и, по словам одного американского наблюдателя, «весьма заурядных умственных способностей» — в отличие от своего отца. Позер и любитель внешних эффектов, как и сам кайзер, кронпринц страдал от непременной неприязни к отцу, обычной у старших сыновей всех королей, и выражал свое отношение также обычным способом — политическим соперничеством и мотовством. Он выставлял себя поборником наиболее агрессивного милитаристского курса, и в берлинских магазинах продавалась его фотография с надписью: «Только полагаясь на меч, мы можем добиться места под солнцем. Места, принадлежащего нам по праву, но добровольно нам не уступаемого». Несмотря на воспитание, которое призвано было подготовить его к военному командованию, военная подготовка кронпринца оставляла желать лучшего. Он был командиром 1-го лейб-гусарского полка («Мертвая голова»), год прослужил в генеральном штабе, но не имел опыта командования ни корпусом, ни дивизией. Тем не менее кронпринц полагал, что время, проведенное в генштабе и навыки, полученные в штабных поездках в последние несколько лет, «заложили у меня теоретические основы, необходимые при командовании войсковыми соединениями». Его уверенность в себе нисколько не разделял Шлиффен, который сокрушался о том, что на командные посты назначаются молодые и неопытные офицеры. Он опасался, что следование стратегическим планам будет интересовать их намного меньше, чем «wilde Jagd nach dem Pour le Mérite» — сумасбродная охота за славой и наградами.

Задача 5-й армии кронпринца вместе с 4-й армией герцога Вюртембергского заключалась в том, что они должны были играть роль оси правого крыла, медленно двигаясь вперед в центре, в то время как все оно совершало свой масштабный охватывающий маневр. 4-я армия должна была наступать через северные Арденны на Нефшато, а 5-я — через южные Арденны на бельгийский Виртон и два французских города-крепости — Лонгви и Монмеди. Штаб кронпринца располагался в Тионвиле, называемом немцами Диденхофен, где императорский отпрыск велел подавать себе за обедом то, что едят его храбрые солдаты, — капустный суп, картофель и вареную говядину с хреном, поддерживая свои силы, в виде уступки достоинству принца, блюдами из дикой утки, салатом, фруктами, вином, кофе и сигарами. Окруженные «мрачно настроенным» населением, завидуя славе тех, кто взял Льеж, и продвижению правого крыла, кронпринц и его штаб отчаянно жаждали действий. Наконец 19 августа поступил приказ о выступлении.