глазами Майлса и Реда и увидел, что они сидят позади, почти вплотную к нему. Оба наклонились к нему и улыбнулись, а Майлс положил руку Спенсеру на плечо.

Раздался стук молотка. Внезапно наступила тишина. Ее нарушило вступительное замечание председателя. Председатель назвал фамилию Спенсера и предложил ему подойти к свидетельскому креслу.

Снова вспыхнули лампочки и зажужжали камеры. Спенсер стоял. Напротив него встал председатель.

—      Свидетель, поднимите правую руку.

Спенсер повиновался.

—      Клянетесь ли вы, что показания, которые вы сейчас дадите, будут правдой, полной правдой и только правдой, и да поможет вам бог?

—      Клянусь, — ответил Спенсер.

30. Понедельник, 30 июля, 11.10 утра

Спенсер сидел в свидетельском кресле; рядом с ним на столе лежал его открытый портфель. Он уже ответил на вопросы Корнела о своей фамилии, возрасте, месте рождения.

— Мистер Донован, — обратился к нему председатель, — сегодня утром на закрытом заседании мы уже говорили, почему комиссия удовлетворила вашу просьбу и предоставила вам возможность дать показания на открытом заседании. Я бы хотел вкратце вновь изложить эти причины для прессы и телезрителей. Обычно, как вы знаете, комиссия не принимает во внимание требования частных лиц заслушать их показания, но в данном случае мы решили сделать исключение. Поскольку против вас публично выдвинуты обвинения в связи с одним расследованием, проведенным сенатом несколько месяцев назад, то вы, как американский гражданин, имеете право, по мнению комиссии, дать показания перед правомочным органом и получить, если можно так выразиться, свидетельство о благонадежности. — Он выпрямился, заметив, что на него наведена телевизионная камера. — Насколько мне известно, вы желаете выступить с заявлением перед комиссией. Это ваше право, как американского гражданина, и вы можете сделать свое заявление в любое время. Но мы хотим, чтобы вы предварительно ответили на один вопрос. Мистер Донован, вы член коммунистической партии?

Наступило гробовое молчание.

— Господин председатель, — начал Спенсер, — я отвечу на ваш вопрос, но вначале хотел бы...

— Свидетель будет отвечать на вопрос? — резко прервал его Биллинджер.

— Я только хочу объяснить...

— Ответ должен быть кратким: «да» или «нет», — перебил его председатель.

— Я сказал, сэр, что вполне готов...

— Мистер Донован, — воскликнул Биллинджер, вдруг резко повышая голос, — откровенно говоря, я поражен! Вы сами потребовали этого допроса. Члены комиссии были настолько великодушны, что пригласили вас дать показания и предоставили вам возможность оправдаться. А сейчас...

—      Господин председатель...

—      Может быть, свидетель позволит мне кончить?

—      Извините, сэр.

—      А сейчас на первый же вопрос — основной вопрос, если угодно, — вы не даете прямого и четкого ответа.

—      Я готов ответить очень коротко, господин председатель…

—      Тогда пожалуйста.

—      ...если только сразу же после моего ответа мне будет позволено сделать заявление, — закончил Спенсер, повышая в свою очередь голос.

—      Комиссия не намерена вступать в пререкания со свидетелем. Я уже сказал, что он может сделать любое заявление, когда найдет нужным.

—      Но только не сейчас?

—      Только не в данный момент.

—      На ваш вопрос я отвечаю: нет.

—      Вы не член коммунистической партии?

—      Нет, я не член коммунистической партии, — повторил Спенсер.

Перед его лицом вспыхнула лампа фотокорреспондента. По залу, словно порыв ветра, пронесся шум. Винсент Корнел, который с удивленным лицом сидел в своей излюбленной позе — наклонившись вперед, облегченно откинулся на спинку стула.

—      Я колебался, отвечать ли мне на ваш вопрос, господин председатель, — начал Спенсер, — потому, что постановка данного вопроса — заявляю это со всем уважением к членам комиссии, — потому, что постановка данного вопроса кажется мне бессмысленной.

—      Да? — иронически улыбнулся Биллинджер.

—      Да, — ответил Спенсер. — Можно мне изложить свои доводы?

—      Ну, не знаю, — медленно проговорил Биллинджер. — Если это опять будет одна из тех лекций, которыми нас все время пичкают всякие там пособники коммунистов и левые...

Спенсер, заметив, что Корнел нервно трясет головой, прервал Биллинджера:

—      Господин председатель, я категорически возражаю против подобных инсинуаций. Я не пособник и не...

—      Ну, хорошо, хорошо, — сказал председатель, сердито взмахивая рукой. — Одну минутку, мистер Донован.

Корнел встал, подошел к Биллинджеру и начал что-то шептать ему на ухо, стараясь держаться подальше от микрофона. Конгрессмены, сидевшие рядом с Биллинджером, внимательно прислушивались к их разговору. Газетные корреспонденты и репортеры, места которых находились поблизости от кресла свидетеля, слегка заволновались. Повернув голову, Спенсер заметил, что его надменно и насмешливо разглядывает Уолт Фаулер. Очевидно, он только что пришел. Спенсера интересовало, здесь ли сенатор Куп. Он начал искать его глазами, но в эту минуту снова услышал голос председателя:

—      Желая быть справедливым к свидетелю, комиссия разрешает ему продолжить свое заявление. Но все же мы требуем, чтобы он не читал нам лекций. Комиссию интересуют только факты.

Спенсер немедленно стал излагать свою точку зрения:

—      Господин председатель, постановлением конгресса коммунистическая партия объявлена вне закона. Подразумевается, что человек, состоящий в этой организации, является орудием иностранного государства, которое руководит им и направляет его. Предполагается также, что он член подпольной организации. Если бы я состоял членом этой подпольной организации, то неужели бы вы действительно рассчитывали, что я дам положительный ответ на ваш прямой вопрос?

В середине этой речи Корнел, который уже вернулся на свое место, снова подал Биллинджеру какой-то знак, и председатель застучал молотком. Но Спенсер говорил так быстро, что успел закончить фразу до того, как председатель прервал его.

—      Мистер Донован, я требую, чтобы вы соблюдали правила процедуры.

Конгрессмен Нисбет кашлянул.

—      Господин председатель!

—      Слушаю вас, конгрессмен Нисбет.

—      Мне кажется, что заявление свидетеля несущественно и не имеет отношения к нашему заседанию. Я полагал, что мы собрались здесь по просьбе свидетеля, чтобы выслушать его показания относительно выдвинутых против него обвинений, которые, как он утверждает, не соответствуют действительности. Я бы предложил отклонить дальнейшие заявления свидетеля и задать ему несколько вопросов, имеющих прямое отношение к делу.

—      Позвольте мне закончить свое заявление, — попросил Спенсер, — я надеюсь, комиссия поймет, что оно существенно.

Биллинджер посмотрел на своих коллег. Немного хриплым, но все же приятным голосом Дуглас Мак-Кенни сказал:

—      Откровенно говоря, я не вижу никакого вреда, если свидетель закончит свое заявление, поскольку он считает его важным для себя. — И, обращаясь к Доновану, добавил: — Я бы рекомендовал вам, мистер Донован, говорить кратко и по существу. Вы же должны понять, что члены комиссии не желают слушать лекций.

Кое-кто из зрителей в задних рядах засмеялся, и председатель громко застучал молотком,