Как-то в субботу, когда Талли сидела на кухне и пыталась разобраться со стопкой накопившихся счетов и квитанций, неожиданно зазвонил ее мобильный телефон. Она так глубоко задумалась над столбиками цифр, что ответила на вызов совершенно машинально, даже не взглянув на экран, где отпечатались имя и номер абонента. Услышав знакомый голос, Талли вздрогнула. Это была Бриджит.

— Я хочу забрать свои вещи, которые оставила у тебя, — заявила та, даже не поздоровавшись. В ее голосе звучал ледяной холод, и Талли невольно поежилась. Судя по всему, ни извиняться, ни что-либо объяснять Бриджит не собиралась.

— Здесь никаких твоих вещей нет, — ответила Талли.

Ей удалось взять себя в руки и говорить спокойно, хотя ее сердце отчаянно билось. Пожалуй, больше всего она боялась, что Бриджит обвинит ее в своем аресте и прочих неприятностях. К счастью, в дом ее бывшая помощница попасть не могла — пока Талли была в Нью-Йорке, Грег Томас сменил все замки на входных дверях, и сейчас она была искренне рада, что адвокат об этом позаботился.

— Я оставила кейс с кое-какими бумагами в кладовке на первом этаже, — сказала Бриджит решительным тоном.

— Я пришлю его тебе по почте, — твердо ответила Талли.

— Но он нужен мне сейчас! — возразила Бриджит, причем тон ее голоса поднялся почти до визга.

— Я сейчас не дома, — солгала Талли, которой вдруг стало не по себе. Она помнила, что Джим советовал ей быть осторожнее, и решила, что ни за что не впустит Бриджит в дом.

— Не ври! Ты дома; я знаю это, потому что стою перед твоей входной дверью, — прошипела Бриджит.

Именно «прошипела» — это слово как-то само собой пришло Талли на ум. На мгновение ей привиделась большая ядовитая змея, свернувшаяся кольцом на крыльце ее особняка, но она постаралась отогнать от себя это видение.

— Можешь уходить, я все равно тебе не открою, — ответила Талли как можно тверже. — Кроме того, я не одна, — добавила она для пущей убедительности, но Бриджит только злобно рассмеялась.

— Еще одна ложь! Ты одна, и всегда будешь одна. Жалкая тварь, ничтожество, дура! Он тебя никогда не любил, если хочешь знать! Он любил меня. Именно поэтому он три года оставался со мной. Ты была нужна ему только затем, чтобы снимать для него фильмы, — он сам говорил мне это много раз!

От этих слов Талли буквально содрогнулась. Ей стало так больно, как не было уже давно. Именно этого, по-видимому, и добивалась Бриджит. Она хотела поквитаться с Талли за все, чего лишилась.

— Хант не любил ни тебя, ни меня, — тихо ответила Талли. — Если он и любит кого-то, то только Анджелу.

— А вот и нет!.. — отозвалась Бриджит с такой яростью в голосе, что Талли задрожала от страха при одной мысли о том, что бывшая помощница и впрямь может оказаться сейчас у дверей ее дома. Поначалу она не очень-то в это поверила, но теперь… Впрочем, проверять ей не хотелось. — Он не любит ее, — продолжала Бриджит. — Эта хитрая маленькая шлюшка просто поймала его за член, вот и все. Ты поняла, что́ я имею в виду? Она специально забеременела от Ханта, чтобы он уже никуда не делся. Как видишь, она умнее нас, даже умнее тебя.

— Может, и так, — согласилась Талли. — Меня это больше не волнует. — Она немного помолчала, но потом все же не удержалась и спросила: — Как ты могла поступить так со мной, Брит? Как ты могла после стольких лет взять и переспать с моим парнем, да еще украсть мои деньги? И как ты после этого могла каждый день смотреть мне в глаза? Да и себе тоже? Неужели тебе не было стыдно, когда по утрам ты смотрела на себя в зеркало?

— Не смеши меня, Талли. И не старайся казаться большей дурой, чем ты есть. При чем тут «стыдно» — «не стыдно»?.. Посмотри на себя — ты одеваешься как бездомная, как бомжиха, да еще вкалываешь на площадке с утра до вечера. Ты была ему не нужна — ни один мужчина в здравом уме не польстится на такое пугало, как ты. И не удивляйся, что твой дорогой Хант захотел меня. Ты вообще ничего собой не представляешь, «знаменитая Талли Джонс»! Это ведь я возилась с тобой и делала всю черновую работу, это я чуть не сопли тебе вытирала, пока ты снимала свои «великие» фильмы на деньги Ханта. Ты добилась успеха благодаря его деньгам, благодаря его имени, а еще благодаря мне, которая возила тебя туда-сюда, словно ты — безрукий инвалид, да еще и подсказывала, за какой проект взяться, а за какой — не сто́ит. Без нас двоих ты ничего бы не добилась, но теперь — вот несправедливость! — никто не станет вкладывать средства в фильмы Ханта, потому что все знают тебя и никто не знает его. А между тем, дорогая «знаменитая Талли Джонс», если бы не я, о тебе вообще никто никогда бы не услышал. Я сделала для тебя многое — гораздо больше, чем ты готова признать. Меня, кстати, часто принимали за тебя, потому что я гораздо больше похожа на настоящую звезду. Единственная причина, по которой ты стала известна в Голливуде, заключается в том, что это я встречалась с журналистами вместо тебя, это я занималась связями с общественностью и рекламой — твоей рекламой! А ты… ты — ничто, Талли. Хант все время это повторял. Он говорил мне это, даже когда мы лежали в постели, и мы вместе смеялись над тобой!..

Голос Бриджит вибрировал от злобы и гнева, она то и дело срывалась на визг, и Талли решила, что больше не хочет слышать ни слова. Все, что наговорила сейчас Бриджит, казалось бредом человека, который ослеплен завистью и ненавистью и привык выдавать желаемое за действительное. Талли к тому же заметила, что, стараясь сделать ей как можно больнее, Бриджит сама себе противоречила. И все же слушать ее злобные выдумки ей было неприятно. Талли и без того трясло от одного только голоса бывшей подруги и помощницы.

— Прекрати! — резко сказала она, думая о том, уж не повредилась ли Бриджит умом.

— Ты ведь понимаешь, что это он, он во всем виноват! — проговорила Бриджит неожиданно дрогнувшим голосом. — Если бы он не ушел к этой своей молоденькой шлюшке… Не понимаю, зачем Ханту понадобилось рассказывать тебе еще и об отношениях со мной?! Если бы он не проболтался, мы были бы по-прежнему вместе, и — уверяю тебя — ты была бы счастлива и довольна!..

«А ты продолжала бы воровать мои деньги», — мысленно закончила Талли, однако вслух она сказала только:

— Он не проболтался.

— Конечно, проболтался! — уверенно сказала Бриджит. — Иначе как бы ты узнала?

— Я узнала о вашем… о ваших отношениях от совершенно постороннего человека. По-видимому, в какой-то момент вы потеряли осторожность.

— Я тебе не верю.

— Можешь не верить, но это правда. Впрочем, все это больше не имеет значения, поскольку не может ничего изменить ни для кого из нас. Все кончено.

— Это Хант во всем виноват, — повторила Бриджит, и Талли подумала — ей хочется, чтобы она сердилась не столько на нее, сколько на своего бывшего любовника.

Она и сердилась, да и боль, которую он ей причинил, еще не прошла, но Талли не собиралась портить себе жизнь из-за Ханта и Бриджит. Больше всего ей хотелось поскорее перевернуть эту страницу своей биографии — перевернуть, чтобы никогда к ней не возвращаться. О чем она жалела, так это о том, что судебное разбирательство потребует времени и Бриджит не может оказаться за решеткой уже завтра, а не через год. Единственное, что ее немного утешало, так это мысль о том, что ее бывшей помощнице не отвертеться и что в конце концов она все-таки окажется в тюрьме — и поделом! Правда, Талли несколько смущало, что, хотя виноваты перед ней были оба, платить за все придется одной Бриджит, поскольку никакого наказания за измену, за ложь и предательство уголовным законом предусмотрено не было. А если бы и было, к Ханту это все равно не относилось бы, поскольку официально они даже не были мужем и женой.