Курил ещё как паровоз. А попутно пристрастился к картам, азартным играм и ощутил радость встреч с доступными женщинами.

По стране плотным катком прошлись «лихие девяностые». Время беспредела, разбоя и новых возможностей для тех, кто не боялся запачкать руки.

Князь не боялся. Отчисленный с первого курса, он пошёл в криминал вместе с братками с курса. И даже стоя на очередных похоронах вчерашних товарищей после первой перестрелки, молодой студень понял, что другой жизни не будет.

Вместе с оружием и проституцией в страну хлынул поток белого порошка. Средняя сестра подалась в эскорт и первое время блистала перед ним новыми нарядами, но вскоре подсела на иглу и сгорела за месяцы.

Возлагая цветы на очередную могилу, Князь понял, что жизнь в городе мало отличается от общаги. Ты всё так же рвёшь жилы за кусок. Разве что вместо книжек и пар по профилю в руках бита или цепь. А вместо строительных определений — понятия.

Но жизнь учит и другой не будет. И Князь учился у неё, как мог. Сначала стрелять, потом разговаривать. А потом стрелять, и только после разговаривать.

Первый срок Князев получил за разбой. Дали четыре года. Вышел через два. В стране словно ничего и не изменилось, разве что грабили уже награбленное. Делили ранее поделённое. Средний брат создал своё ОПГ на базе качалки, куда подтягивал быков для решения различных вопросов. Подтянул и брата-стрелка. Дела пошли в гору. Городская жизнь показала Князю роскошь новых ресторанов и открыла доступ к закрытым дискотекам, клубам и кабинетам уполномоченных лиц. И если ночью они с братом кутили в лучших заведениях города, то днём без всяких сомнений отжимали квартиры у опустившихся людей. Или опускали тех, кто ещё не упал, но уже качался.

В ход шли алкоголь, обман, а затем и наркотики. Документы под подпись. А дальше дорога известна — лес, лопата. Зимой — тело под теплотрассу.

Однажды, брат не поделился. Пожадничал. Вскоре Князь читал о нём в жёлтой прессе. Проломленный череп, кома, смерть.

Князь затаился на время, а затем начал мстить. Перестрелка. Ранение. Суд. Второй срок. Дали пять. Вышел через два за «примерное поведение».

Когда Князь в очередной раз посетил город, страна погрязла в коммерции. Деноминация не отбила желания бывшим челнокам. Но если ранее они посещали Турцию за товаром, то на этот раз сместили акцент в Китай.

Получив загранпаспорт, Князь впервые посетил заграницу. И понял, что жизнь может быть многогранной. Китайцы не стреляли друг в друга на улицах, и с ними невозможно было «пояснить за базар». Они лапотали что-то своё, улыбались и трудились как пчёлы в сезон. А он налаживал поставки через переводчиков или изъяснялся на пальцах, ощущая себя неучем в чуждом ему мире.

Вопросы решала цена на товар. Оптом так — цены ниже ворованных. С пробуксовкой, товар пошёл на его точки в России. А на местах уже стояли с протянутой рукой.

Тогда-то Князь и повстречал персонажа по имени Бита. Продавая сало на точке в розницу, что привозил из деревень, он не желал делиться. И на все попытки обложить его данью, просто махал битой. Доставалось то официальным, то не официальным лицам. Биту били, ломали рёбра. Но отлежавшись и срастив рёбра, он вскоре вновь появлялся на точке, и вновь не желал платить.

Тут Князь и понял, что парень серьёзный. Со шрамом на черепе, следами от собачьих укусов на руках и прожжённой кожей от сигарет на ногах, так ещё и представительный. Его пытали, его били, его убивали. Но он упрямо твердил «нет, платить не буду».

Князь оценил его стремление к успеху и взял под крыло. Так на его точках и появился Бита. Он же — Сергей Евгеньевич Битин. Человек упрямый, порой настойчивый, но преданный как пёс.

За эту преданность Князь и взял его с собой впервые на полноценный заслуженный отдых. Турция, Анталия. Страна, что ещё вчера гнала ширпотреб, постепенно переходила на шубы и торговлю золотыми украшениями. А возле побережий как грибы после дождя вырастали гостиницы. Уже не робкие хостелы и трёхзвёздочные, но гранд-отели с полноценным трёхразовым питанием или системой «всё включено».

Нырнув в роскошь едва начавшейся туриндустрии в сегмент «для богатых», оба очумели от новых возможностей. А ещё больше был «разлёт клиента», как ловко отметил этот факт Бита.

Здесь были как вчерашние лохи, что вкладывали в МММ, так и организаторы первых пирамид. Но ещё больше отдыхало директоров заводов и предприятий, что совсем недавно сидели или воспринимались диссидентами, а затем вдруг приватизировали всё, что осталось от Советского Союза, ловко встав в нужное место в нужное время.

Хватало и вчерашних коммунистов. С той же ответственностью, что ранее выступали на заседаниях партии, теперь они представляли волю демократического народа. И не редко ходили в церкви ставить свечки, их же часто и строили. А чтобы точно молитвы дошли, об особой связи с богом свидетельствовали огромные золотые кресты. Как на глаз, так многие сняты с церковных макушек. И если снимали крест уже с подобного индивидуума возле пляжа или бассейна, то под ним находился ещё один — наколотый. Чтобы точно поверили.

Отмечал Князь и наколки на пальцах, которые прятали под огромными золотыми перстнями. А чтобы точно было видно, что человек серьёзный — многие носили малиновые пиджаки, порой прямо на шорты. До привития вкуса новым русским пройдёт ещё немало времени. И многие дожить просто не успеют.

Но Князь жил. И Бита рядом с ним существовал. Они клеили легко доступных девушек. А когда первая же из них сказала Князю нет — он понял, что это будет его жена. И с этой поездки они привезут то, что сформируется в Киру. Саму маму позже приберёт рак. И сколько бы денег не вкладывал её в лечение Князь, лекарства от него в то время не существовало.

Но ещё до встречи с будущей женой Князь наткнулся на не менее любопытного экземпляра в местном баре, пока Бита в отключке в номере валялся.

Здесь пили до зелёных чертей сибирские нефтяники, уральские промышленники, уносили на руках газовиков из Тюмени, повсюду шатались и орали караоке торговцы лесом, что всегда имели свой кусок, продавая кусочек Родины. Но ещё встречались и предприниматели новой волны. Те, которые формировали бизнес из идей, до которых дойдут только завтра.

Если одни из них сокрушались, что спускали миллионы на первые мешки для мусора в то время, когда народ был ещё не готов расставаться с мусорным ведром у контейнера, или сожалели о времени, потраченные на закупку вагонами первых клавиатур, которые раньше по старой привычке разносили на куски любители печатных машинок, то встречались и