Слева взлетела сигнальная ракета, и Атарик, срывая голос, заорал:

— Прекратить огонь!

Он с удивлением понял — первый в его жизни бой закончился. В голове остались лишь обрывки виденного. Командовал и стрелял он на чистых рефлексах. Даже испугаться некогда было. Все действия отработаны на многочисленных чудовищных тренировках в училище. Каждый день они валились в койки в полном изнеможении и жутко ненавидели своих преподавателей. А ведь пригодилось.

Одна из лошадей вдруг вскочила с земли с жалобным ржанием. Передняя нога была сломана, и, пытаясь наступить на нее, она вновь упала. Опять попыталась встать. Кто-то выстрелил, потом еще раз, пока она не перестала кричать. Неизвестно откуда появился давешний монгол и деловито направился мимо них к покойникам.

— Трофеи бы посмотреть, — страшно нейтральным тоном предложил Швец.

— Третьи номера, — злорадствуя в душе, приказал Атарик. — Пошли!

Он прекрасно знал, с чего такая озабоченность. Пошарить в карманах убитых на предмет денег или золотишка. Барахло никому не нужно, оружие придется сдать, а монеты или купюры недолго и в карман сунуть. Серебряные мексиканские доллары и золотые дирхемы еще прежних Каганов служили в Китае и Туркестане вполне исправно. Бумажные как раз ценились меньше, но и такие сойдут. На них не написан прежний владелец. Эти уходили от преследования и наверняка все ценное на себе везли.

— Оружие собрать, проверить вещи. Осторожнее. Вдруг кто живой.

Он не прошел и пяти шагов, как навстречу кинулся харачин, возбужденно приплясывая и размахивая отрубленной головой.

— Дамбиджалцан, — с улыбкой маньяка на широком лице восторженно сообщил во всеуслышание.

— Кто? — брезгливо отодвигаясь от неприятной вещи, переспросил Атарик.

— Джи-лама, — сказал кто-то из солдат. — По медали точно отвалят. Крутите дырки на мундирах, парни! Главное — на нас записать.

— Гамчхан, — порадовавшись всплывшему в памяти имени, приказал Атарик, — хочешь награду — забери и сохрани. А то ведь унесет вместе с честно заслуженной медалью.

«Почему я?» — было ясно написано на скривившемся лице солдата.

Потому что в армии инициатива наказуема, мысленно ответил Атарик. Не мне же эту гадость таскать.

— Дай, — сказал Гамчхан, протягивая руку за жутким трофеем. — Спасибо. Обязательно всем расскажем, что именно ты ему башку отсек. И найдите мне, Аллаха милосердного ради, мешок какой-нибудь! Противно.

Через полчаса, когда взвод старательно уминал сухой паек, Швец неприятно хмыкнул и достаточно громко сообщил:

— Чичас втык будет. Вона, уже пожаловался.

Атарик поспешно вскочил навстречу старлею, приближающемуся в сопровождении давешнего монгола.

— Оружие собрано, имеются японские винтовки и М-9…

— «Арисака», — мельком глянув, пробурчал Видаль. — А почему за окрестностями не смотришь? — Он ткнул в сторону сопок, где маячили два неподвижных всадника. — Каким местом думаешь?

Атарик мучительно покраснел. Упрек был вполне заслуженный. Про охранение он упустил на радостях.

— Ладно, собираемся и уходим. Быстро!

— А хоронить?

— Ты в Монголии, — мимоходом заглядывая в мешок с головой и удовлетворенно кивая, сообщил старлей. — Ламаисты покойников не зарывают. Теоретически, в зависимости от того, под каким знаком родился, необходимо бросить в реку, прямо у дороги, подвесить на дереве или сжечь. А практически выносят за стойбище и так и оставляют волкам и грифам. Оно даже полезно: быстрее съедят — быстрее душа выйдет. Если падальщики не спешат, очень много в жизни нагрешил. В Урге иной раз прямо на улице запросто встречаются псы с человеческой рукой или ногой в пасти. Со стаей в одиночку встретиться небезопасно. Они человечину любят и людей не боятся. Мы их стреляем, да без толку. Общую облаву делать надо. Так что нормально. Валяются — и хрен с ними. Быстрее! — зарычал он на солдат. — Домой пора. В баньку. Равняйсь! Смирна! Правое плечо вперед. Пошли!

— Они могут напасть? — послушно топая за своими нагруженными не хуже верблюдов парнями, спросил Атарик. Еще и трех лошадей, уцелевших под обстрелом, навьючили. Требовать выбросить дополнительные трофейные одеяла или жратву ему совершенно не хотелось. Сами прихватили — пусть сами и тащат. В этих местах каждый гвоздь и доска серьезная ценность. Любую мелочь из Руси везут. Хотят обеспечить себе слегка более комфортную жизнь, расстилая в казарме ковер. Или лишний кусок баранины (уж по здоровущему куску конины они прихватили, нисколько не стесняясь) — пусть. Чего ради оставлять очередным баргутам.

— Нет. На полторы сотни вооруженных лбов не сунутся. А десяток могут и прижучить. Это только на первый взгляд пустыня безжизненна, на самом деле там пастухи болтаются, и чужие глаза кругом. Ограбить слабого — нормально. Подожди, на базу непременно зайдут и попросят продать трофеи. Оружие здесь в цене. Вещи тоже.

— Это разрешено? — всерьез удивился Атарик. — Они ведь потом в нас же из того карабина.

— Нарезное, естественно, нет. А гладкоствол, бывает, и продаем или дарим. Не всем подряд. Чем занимается Пограничный корпус?

— Охраной рубежей нашей Родины! — послушно отрапортовал Атарик.

— Молодец, — согласился старлей. — А теперь прикинь размер границы и наше количество. Не забудь еще, часть железной дороги проходит по Китаю. И как мы должны успеть кругом?

— Как? — в недоумении переспросил Атарик.

Они догнали хвост ротной колонны, бодро топающей вперед. В середине гнали человек двадцать пленных монголов. Серьезно раненных среди них не было. Это и не удивляло. Прекрасно видел, как добивали. На них оглянулись.

— «Две стальные нитки тянутся вдали…»[32]— неожиданно запел в строю голос.

— «Проволока колючая посреди степи…»[33]— дружно подхватила рота.

Дальше пошло совершенно непечатное, с упоминанием свихнутого ротного, поставившего своей целью перекопать окопами всю Монголию.

— Заслужили, — усмехаясь, сказал на его удивление Видаль. — В час триумфа имеют право высказать полководцу претензии. Чтобы не зазнавался.

— «Домой, домой, — выводил запевала, — дорогою прямой».

Дружный хор заверил в ожидании по нужному адресу выпивки и баб.

— Как успеваем? Запомни, — негромко говорил старлей. — Мы в зоне племен. Власти здесь нет. Любой пришедший со стороны готов грабить и убивать. Сколько угодно случаев. И гоняться потом чаще всего бессмысленно. Степь большая. Для того и существует в каждом полку разведрота. Мы не сидим на станции и не ждем. Вечно ездим туда-сюда. Иногда в подкрепление дают дополнительные подразделения. Вроде твоего взвода. Пока приказ не отменят, будешь ума набираться. Наша задача заранее быть в курсе о происходящем в степи. Есть у меня картотека по всем местным в зоне ответственности. Сам составлял. Сведения о банде и ее главаре: численность, национальный состав, вооружение, район действий, где, когда и чем проявила себя. Если появляется наводка, быстренько перемещаемся в нужное место. Десять — двенадцать засад в месяц. Бабу им… Выспаться бы нормально… Часов десять подряд…