"Он говорил, что хочет пояс, но хочет иметь на него право и гордо носить, а не прятать как вор. Интересно, он будет его прятать?"

Затянула последний узел, отрезала нитку, полюбовалась, свернула пояс и убрала в тумбочку, достала оттуда свою папку с кораблями, уже немного мятую. И услышала шаги министра Шена в библиотеке.

Она выключала свет, когда уходила, она всегда переключала на ночь с режима автоматического включения на полностью отключенный, и сегодня в первый раз подумала, что если она вечером выключала, а следующим вечером он сам загорался, то значит, ночью кто-то приходил и переключал.

"Это же его квартира. А я тут — наглый захватчик."

Шаги прошли в ванную, потом в кухню, звенела посуда, хлопал дверцей холодильник, шуршали бумажки. Через время шум переместился в библиотеку, там стучали ящики стола, потом стало тихо. Она уже подумала, что он ушел, когда услышала новые шорохи, все-таки собралась с силами, встала, спрятала папку и пошла к нему.

Дверь в библиотеку была закрыта, Вера открыла ее и остановилась на пороге, молча глядя на министра Шена в халате и лежащую перед ним гору бумаг, он положил карандаш, посидел неподвижно и поднял на нее глаза. Она подумала, что он выглядит так, как она себя чувствует — хотите, убейте меня, мне все равно, я устал. Тихо спросила:

— Все нормально?

— Все живы.

— Спать сегодня собираетесь?

— Да.

— Пойдем, — она развернулась и медленно пошла в спальню, с облегчением слыша его шаги за спиной. Зашла, легла и укрылась, стараясь не смотреть на министра, он обошел кровать, открыл шкаф и снял халат, оставшись в белом подобии кимоно, которое он называл бельем в ту ночь, когда впервые сказал, что у них ничего не получится.

Она закрыла глаза. Он сел на кровать с ее стороны.

Вера вздрогнула и подняла на него непонимающий взгляд, он грустно улыбнулся и тронул край одеяла, тихо сказал:

— Ну мы же оба знаем, как мы проснемся.

— И что?

— Давайте хотя бы чередовать стороны.

Она смутилась и отползла на ту сторону, на которой он спал вчера, там было холодно, зато подушка пахла чем-то волшебным, ей стоило усилий в нее не уткнуться.

Министр лег, с наслаждением вытянулся на спине и расслабился, закрыл глаза.

Свет погас, глаза постепенно привыкли к темноте, но его лица она все равно не видела.

— Вера?

Ее опять как будто горячим шампанским изнутри облили от этого голоса, то ли это эффект темноты, то ли он действительно в постели говорил по-другому.

— Что?

— Иди ко мне.

Фантазию встряхнуло нарезкой из вероятностей, возмутительных, неприличных, опасных, собранных из влажных одеял, спутанных волос, кожи, шрамов и крови. Она попыталась собраться и вернуться в реальность, тихо спросила:

— Не страшно?

— Если бы я боялся боли, я бы сюда не пришел.

Прозвучало иронично, она вспомнила, откуда эта цитата — бедный блаженный Эрик, он ничего не боялся, потрясающий парень.

Вера осторожно провела рукой по кровати под одеялом, наткнулась на горячий шелк и отдернула. Министр поднял руку, без слов приглашая ее лечь как вчера, она медленно подобралась ближе, как будто входя в море, постепенно, привыкая к плотности его жара и погружаясь в его запах, не сразу с головой, а по чуть-чуть, чтобы не сойти с ума.

Между ними никогда не было настолько мало одежды. В прошлый раз, когда он был в этом кимоно, она тронула его плечо и…

И вот опять его тело оказалось под ее кончиками пальцев, она поправила отворот кимоно, чтобы не забраться под него случайно, и наконец положила ладонь на его грудь.

"Я так точно не усну, не-а, ни за что."

— Смелее, госпожа Вероника, — шутливо мурлыкнул министр, — вы что, никогда этого не делали? — провел рукой по ее ноге, взялся над коленом и рывком уложил на себя, одновременно прижимая второй рукой сильнее, она задохнулась от такой близости — да, утром она так проснулась, но опять так улечься в здравом уме она не посмела бы. — Вот так, это просто, в следующий раз попробуйте сами, у вас получится, я чувствую в вас талант.

"Я тоже в вас кое-что чувствую, да"

Она была напряжена каждым нервом, даже не от того, что они оба могут за это заплатить, а просто…

"Если наркотики дают хотя бы вполовину такой же эффект, то я понимаю, почему люди их принимают."

В голову лез какой-то бред из научных статей с наложением снимков мозга при виде любимого человека и при приеме опиатов, мелькали бессвязные термины из биохимии.

"Это просто в голове, никакой магии тут нет, это нормально."

"Дзынь."

— О чем вы думаете, госпожа Вероника? — его медленный шепот окатил горячей волной от макушки и вниз, плечи передернулись мурашками, он тихо рассмеялся и прижал ее к себе сильнее, погладил по плечу.

"Ни хрена это не нормально, абсолютно, совершенно ненормально, я псих, это не должно быть так."

— Вера, расслабься, — самодовольное веселье в его голосе дразнило и злило, она мечтала расслабить спину, мечтала рисовать пальцем узоры на его груди и болтать о ерунде, а не лежать как девственница в первую брачную ночь, изображая жертвенного ягненка.

"Ни хрена нормального. Я сейчас просто встану и пойду в ванную, и пусть думает что хочет, гад, весело ему."

Она представила, как будет утром пить с ним чай, его самоуверенный ироничный взгляд, полный осознания своего божественного великолепия.

"Нет, такого подарка я ему не сделаю, хватит того, что я ему у камина ляпнула, хватило же дури, где были мои мозги…"

— Вера, ну хватит, — и ее волос уже касается не только дыхание, — Вера… мы же спать собирались, — и его ладонь двигается по бедру выше, сжимает сильнее.

"Про оргазм от поцелуя я слышала и даже пробовала пару раз, но оргазм от обнимашек- это будет что-то новенькое."

Она понятия не имела, удастся ли это скрыть, она в такие моменты вообще не осознавала, что происходит, ничего не видела и не слышала, даже примерно не знала, как это выглядит со стороны.

"Виталик говорил, это очень громко. Черт… Как моя жизнь докатилась до такого — меня дико возбуждает человек, которому я стесняюсь это возбуждение демонстрировать. Сумасшедший какой-то мир, зря мы вообще это делаем, мы не в тех отношениях."

— Нет, я так не усну, — она попыталась отодвинуться, но он прижал ее к себе, не отпуская:

— Вера, поздно, если взялись — держитесь. Вам неудобно?

— Да.

— Так ложитесь удобно.

Он ослабил хватку, она подумала, что если сейчас отодвинется, как бы случайно, то потом можно будет остаться на своей половине. Еще немного подумала… и не стала. Сделала вид, что поправляет перекрученную штанину, легла чуть по-другому и опять обняла его. Возбуждение чуть отпустило, но напряжение осталось, вилось как змея вдоль позвоночника, сжимало широкими челюстями шею под затылком, заставляло стискивать зубы. Кайф от его близости стал отдавать горечью обиды — это не дойдет до финала, это вообще временно. И от этой мысли хотелось прижать его к себе крепче, парадоксально пытаясь надышаться перед смертью и взять побольше, пока можно. Она сминала в кулаке ткань его кимоно, закрыв глаза и пытаясь контролировать дыхание.