Так получилось, что, хотя радиостанция в Кёнигс-Вустерхаузене и была захвачена, на пользу восстанию она использована не была, поскольку чётких указаний не имелось. Наглядное представление о всей противоречивости возникшей ситуации даёт свидетельство бывшего унтер-офицера дислоцировавшейся в Потсдам-Недлице танковой разведроты Фрица Людвига, который 20 июля 1944 г. был дневальным по своей казарме:

«Примерно между 18 часов 15 минут и 18 часов 30 минут раздался телефонный звонок и был передан сигнал «Валькирия». Я был несколько испуган, так как знал, к чему ведёт подобный сигнал. Караульный наряд решил: наверняка где-то на территории рейха высадился парашютный десант, который надо уничтожить. Ведь на ротных учениях нам всегда внушали, что «Валькирия» означает введение в бой. Я вскрыл полученный в караульном помещении пакет, запер ворота и поднял по тревоге роту и командира роты. Как я уже подчеркнул, большинство наших командиров танков использовалось для караульной службы. Я немедленно доложил о полученном сигнале, и мы были сменены курсантами.

Всё дальнейшее происходило быстро и без помех. Получены боеприпасы, надето походное обмундирование, заправлены танки, и, думаю, около 19 часов мы уже двигались в направлении Потсдама. Перед этим был отдан приказ: танковой разведроте ставилась задача захватить радиостанцию в Кёнигс-Вустерхаузене и устранить — если потребуется, силой — эсэсовскую команду. Ситуация, само собою разумеется, была необычной, и мы задавали себе вопрос, что же произошло и что всё это может значить.

Я являлся командиром танка и вспоминаю, что — поскольку мы были учебной частью, а принять состояние боевой готовности по тревоге надо было быстро — магазин своего автомата мне пришлось набивать патронами уже в пути.

Когда мы прибыли в Кёнигс-Вустерхаузен, всё опять-таки шло быстро и без помех. Один взвод захватил радиомачты; несколько танков направили свои 20-миллиметровые пушки и пулемёты на здание радиостанции. Взяв на плечо автомат, я с несколькими командирами танков и радистами направился в здание. Мы разоружили эсэсовскую охрану и заперли её в одном помещении.

Хотел бы подчеркнуть, что всё это произошло без сопротивления и кровопролития. Что могла поделать эсэсовская команда, вооружённая к тому же одними пистолетами, против столь превосходящих сил?

Работа радиостанции продолжалась. Однако мы ещё не очень ясно представляли себе, что всё это значит. Правда, от населения мы услышали, что и в Берлине какие-то беспорядки. Радиостанция прочно находилась в наших руках, и мы, солдаты, считали: не так уж важно, если кто-то из сопротивляющихся сказал что-нибудь в микрофон. Мы занимали сооружения радиостанции Кёнигс-Вустерхаузен до утра 21 июля.

На ночь мы удобно устроились на сиденьях нашей автомашины, слушали речи Гитлера, Геринга и ещё кого-то, а потом отошли снова в направлении Потсдам — Недлиц»52.

Аналогично и сообщение обер-ефрейтора Вальтера Кайрата о действиях пехотного училища Дёбериц по захвату Радиоцентра на Мазуреналлее. «Спустя самое короткое время после объявления тревоги подразделения 4-го учебного батальона находились в полной боевой готовности. Было выдано продовольствие для питания части на марше. Но выступление моторизованных подразделений пока задерживалось. Капитан Патцер сказал нам: «СС хотели убить фюрера, но мы должны двигаться на Берлин». Я входил в его ротную ячейку управления и должен был постоянно находиться поблизости от него... В пути капитан Патцер подробно разъяснил нам наше задание: силой занять Радиоцентр на Мазуреналлее, разоружить или уничтожить находящееся там охранное подразделение эсэсовцев... Бронетранспортёры, противотанковые орудия, тяжёлые миномёты и станковые пулемёты тут же были установлены на позиции. Сразу стали копать окопы-укрытия. Здание было оцеплено пехотой. Эсэсовская охрана оставалась на своём посту. Наш командир майор Якоб (кавалер «Рыцарского креста») начал переговоры с караулом у главного входа. Через некоторое время мы, капитан Патцер и его ячейка управления, вошли в здание через главный вход и немедленно блокировали находившиеся здесь телефоны. Майор Якоб и капитан Патцер, очень возбуждённые, вошли в телефонную будку и в спешке неплотно прикрыли дверь, около которой стоял я. Я просунул голову в щель — в тот момент мне было совершенно всё равно, получу ли я за это нагоняй. Меня только удивило, что вопреки всем ожиданиям мы смогли войти в Радиоцентр без всякого применения силы. Теперь майор Якоб должен был набрать секретный номер генерала Ольбрихта. Но вместо этого он позвонил Геббельсу53. Я собственными ушами услышал возбуждённый голос Геббельса: «Боже упаси вас, господин майор, вы ведёте игру заодно с изменниками!» Якоб с побелевшим лицом вышел из телефонной будки и сказал капитану Патцеру: «Ну и свинью подсунул нам этот Штауффенберг, натворили бы мы дел!» Тем временем в здание вошла и рассредоточилась по нему вся 2-я кадровая рота. Командир батальона и капитан Патцер отправились к дежурному офицеру СС и разъяснили ему, что произошло недоразумение, а теперь Радиоцентр будет совместно с эсэсовцами охраняться ротой во имя фюрера. Эсэсовское подразделение спешно получило подкрепление. Как обер-ефрейтору мне дали четырёх солдат, чтобы занять кабинет радиокомментатора Ганса Фриче. Если Радиоцентр будет атакован какими-либо частями или же в него попытаются пройти какие-нибудь гражданские лица, их надо встречать вопросом: «За или против фюрера?» и при ответе «против» немедленно открывать огонь»54.

Оказалось, что, хотя захват радиостанций и был организационно хорошо подготовлен и с чисто военной точки зрения проведён успешно55, политического значения этой операции заговорщики не осознали. Отмечая это, мы затрагиваем причины провала всего дела и далее ещё вернёмся к данному важному вопросу.

В 16 часов в ставку фюрера прибыл специальный поезд с Муссолини. Его встречали Геринг, Риббентроп, Дёниц и другие нацистские главари. Гитлер хвастался, что спасён волей самого провидения, которое тем самым явно предназначило его для решения ещё более великих задач. Остальные усердствовали в проявлениях верноподданнических чувств. Около 18 часов Гитлер проводил своего гостя на железнодорожную станцию.

После отмены запрета на информацию и после отправки из Берлина первых приказов «Валькирия» в ставку стали поступать телефонные запросы командиров различных рангов. Постепенно здесь всё определённее складывалось впечатление, что развернулась гораздо более крупная, чем предполагали поначалу, акция. Около 17 часов Гитлер назначил рейхсфюрера СС Гиммлера вместо Фромма командующим армией резерва и приказал ему немедленно вылететь в Берлин. В 17 часов 30 минут Гитлер имел телефонный разговор с Геббельсом и поручил ему подготовить чрезвычайное сообщение для радио, что покушение имело место, но сорвалось. Это чрезвычайное сообщение было в 18 часов 45 минут передано в эфир радиостанцией «Дойчландсзендер».

Весть о том, что Гитлер лишь легко ранен, усилила нерешительность среди командиров войск заговорщиков и в свою очередь замедлила осуществление приказов «Валькирия». Полицей-президент граф Хельдорф и начальник имперского управления по уголовным делам Артур