У Моси прождал четыре часа, пока не наступила глубокая ночь. Все пассажирские поезда уехали, осталось лишь несколько товарняков. Народу на вокзале становилось все меньше, и теперь, кроме протяжных гудков товарняков, уже не раздавалось никаких звуков. Тут У Моси заметил, что Лао Гао за неимением клиентов собрал все свои инструменты в ящичек и, закинув его на плечо, направился в сторону У Сянсян. Тогда У Моси тоже поднялся со своего места под башней с часами и ощупал припрятанный нож. Все женщины, что продавали на ступенях воду для умывания, уже свернули торговлю и ушли, осталась лишь одна У Сянсян. Лао Гао подошел к ней вплотную и, похоже, стал ее уговаривать тоже заканчивать работу, но та не хотела, показывая ему в сторону платформы. Тогда Лао Гао поставил свой ящичек с принадлежностями для чистки обуви и присел рядом с У Сянсян у ее тазика. Похоже, они решили подождать еще одну группу пассажиров. Видимо, они и вправду совсем недавно прибыли в Чжэнчжоу и еще не успели выучить расписание пассажирских поездов, которые уже все уехали. Вдруг Лао Гао, показывая У Сянсян куда-то вдаль, стал ей что-то говорить, после чего У Сянсян поднялась со своего места, подобрала живот и направилась в ту сторону. Как оказалось, там еще продолжали торговать печеным бататом. У Сянсян завела разговор с продавцом батата, похоже, они торговались. Наконец она передала ему деньги и получила один батат. Видимо, он был только что из жаровни: пока У Сянсян шла обратно и откусывала по кусочку от батата, она то и дело перекладывала его из руки в руку. Подойдя к Лао Гао, У Сянсян предложила откусить и ему. Вот так они, прижавшись друг к дружке, ели один батат, откусывая по кусочку. Батат по-прежнему держала У Сянсян, а Лао Гао кормился из ее рук. Потом Лао Гао что-то сказал, и У Сянсян, кокетливо ударив его по лицу, так заразительно засмеялась, что у нее изо рта вылетел откушенный кусочек. Глядя на эту картинку, У Моси вдруг почувствовал, как в голове его застучало. Его разозлило вовсе не то, что любовники проявляли друг к другу такую нежность, а то, что сам он с У Сянсян прожил больше года, но ни разу не получил от нее ласки. Раньше он думал, что они просто не сошлись характерами: У Моси по своей природе был молчуном и в ее глазах, видимо, выглядел полной размазней. Но теперь он вдруг понял, что характеры здесь совершенно ни при чем, они просто были не парой. Пока У Моси и У Сянсян жили вместе, несмотря на то, что торговля у них была мелкой, на еду им хватало, но У Сянсян тем не менее каждый день пилила У Моси то за одно, то за другое. Однако сейчас любовники докатились до такого бедственного состояния, что Лао Гао чистил ботинки, а сама У Сянсян продавала воду для умывания, но при этом У Сянсян и не думала пилить Лао Гао. Послал он ее за бататом, и она послушно потопала, а вернувшись, еще и стала его кормить. У Сянсян словно подменили. Иначе говоря, подменили не У Сянсян, а человека, который находился рядом с ней. У Сянсян прожила с У Моси больше года, но забеременеть не смогла, зато с Лао Гао она ошивалась всего полгода и уже понесла. У Моси никак не удавалось взять над ней верх, а вот Лао Гао сделал это. В общем, обычным убийством У Моси не смог бы решить своей проблемы. Даже если он убьет человека, это не изменит чувств У Сянсян к У Моси и Лао Гао. Обманывая У Моси, в отношениях между собой эти двое оставались честными. Так что, судя по всему, ошибался здесь именно У Моси. Тогда он развернулся и пошел обратно на товарный склад. Единственное, что его раздражало, так это умение некоторых одной лишь фразой тронуть женское сердце и уложить женщину в постель. Сам У Моси, как ни старался, никогда не мог придумать такой фразы.

На следующее утро У Моси собрал свои вещи и покинул Чжэнчжоу. Он покинул Чжэнчжоу не потому, что хотел скрыться от Лао Гао и У Сянсян, хотя и поэтому тоже. Когда-то давно он собирался их разыскать, но сейчас, когда он их нашел, ему, наоборот, потребовалось от них скрыться. Собственно говоря, чтобы скрыться, ему вовсе не надо было уезжать из Чжэнчжоу: Чжэнчжоу огромен, и если Лао Гао с У Сянсян обосновались на вокзале, то У Моси мог просто уйти с вокзала и спокойно зарабатывать в каком-нибудь местечке подальше. Но Чжэнчжоу причинил ему страдания, поэтому дело здесь было не только в том, чтобы просто не попадаться им на глаза. Собственно, тяготил его не только Чжэнчжоу, но и все места, где раньше ему приходилось жить и бывать: это относилось и к его родной деревне Янцзячжуан, и к Яньцзиню, и к таким городам, как Синьсян, Кайфэн, Цзисянь, Лоян и Аньян. Тогда же он расстался с мыслью продолжать поиски Цяолин.

Итак, У Моси хотел покинуть места, которые причинили ему страдания. Ему вспомнился рассказ священника Лао Чжаня про Авраама, который, покинув родные места и родственников, направился туда, куда указал ему Господь. Но, в отличие от Авраама, У Моси покидал родные места и обижавших его сородичей без понятия, куда именно ему идти, и без всяких указаний свыше. В очередной раз У Моси почувствовал себя изгоем, не имеющим прибежища. И тут ему вспомнился Лао Ван, у которого в прежние годы он учился в частной школе, и тогда У Моси решил отправиться к нему в городок Баоцзи. Во-первых, Лао Ван в свое время тоже покинул Яньцзинь потому, что этот город принес ему страдания. Их страдания носили разный характер. Лао Ван покинул Яньцзинь после того, как у него там погибла дочка Дэнчжань. Раньше У Моси не мог понять его чувств, но после пропажи Цяолин он понял, что значит потерять ребенка. И не важно, что в одном случае речь шла о смерти, а в другом — о похищении, в обоих случаях они лишились детей, и это их объединяло. В свое время Лао Ван продвигался на запад до тех пор, пока не оказался в городе Баоцзи, где его сердце наконец успокоилось. Кроме того, среди всех знакомых У Моси Лао Ван был единственным человеком, который не в курсе всех его проблем и, соответственно, не нуждался в каких бы то ни было объяснениях. Поэтому У Моси купил на вокзале билет и отправился в Баоцзи в надежде разыскать там Лао Вана: во-первых, остановившись у знакомого, он бы разрешил вопрос с проживанием, а во-вторых, покинув опостылевшие места, разорвал бы свою связь с прошлым.

У Моси сел на поезд. Несмотря на то, что Новый год уже миновал, внутри было не протолкнуться. Этот поезд направлялся из Бэйпина в Ланьчжоу, в Чжэнчжоу он останавливался проездом. Встать в вагоне было некуда, не говоря уже о сидячих местах. Чтобы доехать от Чжэнчжоу до Баоцзи, требовалось два дня и две ночи. Закинув вещи на плечо, У Моси стоял в проходе и спрашивал всех сидящих пассажиров, кто где выходит, чтобы потом занять свободное место. Он прошел через три вагона, но народ ехал если не в Тунгуань, так в Сиань, если не в Баоцзи, так в Тяньшуй, а то и вовсе до конечной остановки в Ланьчжоу. Было непонятно, действительно ли все пассажиры направляются так далеко или просто не хотят, чтобы кто-то рядом караулил их место. В конце концов уже в четвертом вагоне У Моси обратился к мужчине средних лет с маленькой грушеподобной головой, который сидел и увлеченно грыз жирную жареную курицу. Не прерывая процесса, он сказал, что выходит в Линбао. Линбао пусть и находился после Лояна, все-таки был еще в пределах провинции Хэнань. Так что, выждав один день, У Моси мог получить сидячее место. Поэтому он обратился к этому пассажиру со следующей просьбой:

— Брат, я займу твое место, так что если кто будет спрашивать, не отдавай.

Только тут до мужчины дошло, чего от него хотят, и он поднял голову. Отпираться было уже неудобно, и ему пришлось недовольно кивнуть своей грушеподобной головой. Тогда У Моси встал к нему поближе. Мужчина оказался любителем поговорить, к тому же ему хотелось как-то компенсировать свое положение. Поэтому, не отрываясь от курицы, он стал задавать У Моси вопросы: