— Черт, — сквозь зубы пробормотал Шон и взглянул на противоположный берег, до которого по-прежнему оставалось тридцать метров, хотя с таким же успехом могло бы оставаться и тридцать миль.

Рев мотора становился то громче, то тише, то нарастал, то утихал, видимо, благодаря каким-то акустическим особенностям воды и деревьев. Но было ясно, что лодка идет вниз по течению и быстро приближается к ним. Было ясно: она идет со стороны расположения РЕНАМО. Шон стал вглядываться вдаль сквозь густую листву и наконец заметил отблески света в темноте — луч, который на мгновение мигнул на фоне ночного неба, а потом осветил темные верхушки деревьев, отразился от воды и нагло прошелся по берегам.

— Патрульная лодка РЕНАМО, — сказал Шон, — и, похоже, они ищут нас.

Клодия лишь еще крепче сжала его руку, но никто не произнес ни слова.

— Попробуем притаиться здесь, хотя вряд ли они нас пропустят. Когда луч направят в нашу сторону, готовьтесь нырнуть.

Звук мотора вдруг изменился, лодка явно замедляла ход и наконец показалась из-за излучины реки в нескольких сотнях ярдов и стала быстро приближаться к их убежищу.

Луч попеременно проходился то по одному, то по другому берегу, освещая их ярко, как днем. Это был очень мощный луч, возможно, луч переносного фонаря, такого же, которым ослепили Шона на вершине утеса.

В отражающемся от берегов свете можно было разглядеть суденышко и его экипаж. Шон узнал восемнадцатифутовую надувную лодку «зодиак» с пятидесятипятисильным подвесным мотором «ямаха». И хотя он еще не мог точно сосчитать, сколько человек на борту, можно было предположить, что их там по крайней мере человек восемь или девять. На носу лодки был установлен пулемет, а по центру лодки стоял человек в камуфляже с фонарем в руках.

Луч прожектора скользнул по их пристанищу, ослепив их своим ярким зловещим светом, и двинулся дальше. Затем вернулся и безжалостно уперся прямо в них. До Шона донесся отдаваемый на лодке неразборчивый приказ по-шангански, и «зодиак», изменив курс, направил в их сторону. Луч прожектора по-прежнему был устремлен на них.

Все четверо погрузились в воду так, что только носы торчали над поверхностью, и постарались как можно лучше укрыться за веткой, за которую держались.

Рулевой «зодиака» сбавил скорость и переключил двигатель на нейтралку. Черная резиновая лодка теперь дрейфовала всего в каких-нибудь двадцати футах от них. Луч фонаря метался по густой массе зеленых листьев, скрывающих беглецов.

— Отвернись, — напряженно шепнул Шон и обнял Клодию под водой. Даже несмотря на то, что их лица загорели, их бы тут заметили в ярком свете фонаря. Шон развернул Клодию и сам повернулся затылком к преследователям.

— Там никого нет, — сказал кто-то по-шангански. Хотя эти слова были произнесены довольно негромко, голос говорящего был слышен совершенно отчетливо.

— Обойти кругом! — скомандовал другой голос, и Шон узнал сержанта-шангана, который сопровождал его в расположение генерала Чайны. «Зодиак» начал медленно огибать плывущее по течению дерево, оставляя позади себя белесый след.

Спутанные ветки отбрасывали абсолютно черные тени, а вода отражала ослепительные световые вспышки, невыносимо режущие глаза. Когда «зодиак» подплыл к ним достаточно близко, четверо беглецов осторожно перебрались к дальней стороне своего покрытого листьями убежища. Стоило лучу осветить то место, где они находились, как беглецы бесшумно ушли под воду, а снова вынырнув, старались набирать в легкие новую порцию воздуха как можно тише.

Им показалось, что игра в прятки со смертью продолжалась целую вечность. Наконец голос на «зодиаке» снова сказал:

— Да нет там никого. Мы только зря теряем время.

— Продолжайте осмотр, — ответил голос сержанта. Затем через минуту прозвучал новый приказ: — Пулеметчик, а ну-ка очередь по дереву!!

На носу «зодиака» сверкнуло волшебным огнем дуло РПД, и тысячи пуль принялись с ошеломляюще зверской жестокостью рвать дерево в клочья. У них заложило уши от оглушительных выстрелов, и на ветки, под которыми они лежали, посыпался дождь из листьев и палок. Пули срывали с дерева клочки коры и вздымали фонтанчики на поверхности воды. Некоторые пули рикошетили в ночное небо, завывая, словно потревоженные духи.

Шон снова окунул Клодию под воду и погрузился сам, но и там слышал, как пули впиваются в воду или ударяются о ствол дерева. Он держался, пока не почувствовал, что его легкие вот-вот сгорят, будто наполненные кислотой. И только тогда он выплыл на поверхность, чтобы глотнуть немного воздуха.

Пулеметчик на «зодиаке» стрелял короткими очередями. Как и у любого радиста, у каждого опытного пулеметчика был свой собственный стиль стрельбы, который могли узнавать другие. Этот предпочитал давать по паре коротких очередей по пять выстрелов каждая. Чтобы добиться такой точности, требовалось не меньшее искусство, чем пианисту, дающему концерт.

Шон с Клодией поднялись на поверхность, чтобы вдохнуть немного воздуха. Дедан тоже всплыл, причем всего лишь в трех футах впереди них. Луч фонаря ярко осветил его голову. С его короткой кудрявой бороды стекала вода, глаза на его иссиня-черном лице сверкали как два шара из слоновой кости, а рот был широко открыт, втягивая спасительный воздух.

Пуля ударила в висок, чуть повыше уха. Голова его дернулась от удара, а кожу на голове разрезало, как ножом. Он непроизвольно закричал, скорее, взревел, словно раненный в сердце бык. Затем его голова упала вперед, и он начал погружаться лицом в темную воду.

Шон метнулся к нему, схватил за плечо и вытащил на поверхность до того, как его унесло течением, но его голова безвольно болталась из стороны в сторону, а глаза закатились так, что были видны только белки.

Однако на «зодиаке» услышали крик, и сержант закричал одному из его людей:

— Готовься бросить гранату. — А затем обратился к ним: — Сдавайтесь. Даю десять секунд.

— Джоб, скажи ему, что мы выходим, — нехотя приказал Шон.

Матабелы и шанганы понимали друг друга, и Джоб закричал им, чтобы не стреляли.

Клодия помогла Шону поддерживать голову Дедана над водой, и они вместе подтащили его к «зодиаку». Свет прожектора ослепил их, но несколько рук протянулись к ним и по одному втащили в лодку.

Дрожа, как едва не утонувшие щенки, они сгрудились в центре лодки. Тело Дедана лежало между ними, и Шон нежно положил его голову к себе на колени. Тот был без сознания, едва дышал, и Шон осторожно повернул его голову, чтобы обследовать рану на виске.

Какое-то время он даже не понимал, что видит. Из длинной, но неглубокой раны на голове выпирало что-то белое и блестящее.

Однако Клодия, задрожав, прошептала:

— Шон, это же его… это его… — Она никак не могла заставить себя договорить, и только тогда Шон понял, что он видит мозги Дедана, все еще удерживаемые плотной белой мембраной dura mater — твердой мозговой оболочкой, но уже вылезающие через рану на череп, как из лопнувшей покрышки порой выпирает камера.