— Тогда почему его вообще взяли в театр?

— С этим смешным голосом он идеально подходил на роли евнухов. И, разумеется, внешность. Вид у него был устрашающий.

— Всего лишь вид. Никто его не боялся?

— Да нет, мы все его боялись. Он был чудовище.

— Да что же такое происходило, когда он говорил? Зрители не смеялись?

— Играть он не мог, это правда. Но ему всегда давали роли, где слова нужно было произносить во время драк, на бегу или во время удушения. Он говорил как бы с натугой. — Актер вздохнул. — Дело в том, что этого у него было мало.

— Как у синьора Фидели, — сказала Элпью, почему-то потрясенная такой возможностью.

Взвизгнув и схватившись за бока, актер расхохотался.

— Напротив, если судить по тому, что я видел в артистической! Нет, я имел в виду его роли. Как-то раз ему дали роль побольше, но он с ней не справился. Кто-нибудь другой, вроде него, думаю, как-нибудь выкрутился бы, но только не он. Вообще ничего не смог сделать.

— А что, есть другие вроде него?

— Само собой, и много. Добрая старая Нелл Гуин,[76]например.

— Нелл Гуин! — Мысли Элпью понеслись вскачь. Что он хочет этим сказать?

— Да, — подтвердил актер, взмахнув манжетами. — Идентичный случай. То же самое.

— Нелл Гуин и Подлец?

— О да. Неотличимы. Бедная старушка Нелл совсем не умела читать. Ни слова. Учила все со слуха.

— О! — Элпью была ошарашена. — И это все?

— Весьма серьезная незадача для актера, вы не находите? — Актер одарил ее обиженным взглядом. — Не уметь читать в профессии, которая является венцом мира?

— Полностью согласна. — Улыбнувшись, Элпью поспешила улизнуть.

Сыщица вернулась на Джермен-стрит, чтобы сменить на посту графиню, которая пошла к адвокату выяснить, какие у нее есть лазейки и можно ли сохранить за собой дом. Пигаль на весь день одолжила ей карету с кучером.

Когда Элпью вошла на кухню, Годфри пробудился и выглядел соответственно проведенной ночи.

— Ах ты, рогоносец, ничтожный, лживый сукин сын, пошел вон.

И Элпью метлой выгнала его в вестибюль.

— Но я…

— Заткни пасть, дурень! Мерзкий предатель нашей госпожи, бандит, катись отсюда!

Годфри заворчал, забормотал себе под нос ругательства.

— Годфри… — Элпью схватила его за рукав, — … неужели ты не понимаешь, что, помогая хозяину в его делишках, ты сделал всех нас бездомными?

— Как так? Мы сможем по-прежнему жить с нашей хозяйкой, когда он снова уедет.

Элпью затащила его назад в кухню и усадила в одно из уцелевших кресел.

— Годфри, к тому времени наша госпожа будет жить на улице.

Слуга тихонько заворчал.

— Не буду я жить ни на какой улице.

— А разве сэр Питер не обещал взять тебя с собой?

— Куда взять?

— Ну, куда он там поедет.

— В Новый Свет! Я не могу туда ехать. Терпеть не могу корабли. И вообще, я не говорю на их языке.

— Но ты же ездил с сэром Питером в темноте, позапрошлым утром, не помнишь? Куда-то за Лондон. Как раз перед рассветом.

— Ну и что с того? У нас свободная страна.

— Да ладно, старина. — Элпью решила пойти другим путем. — Давай-ка вместе приберемся на кухне и подумаем, что можно сделать, чтобы удержать этот дом.

Некоторое время они работали молча — вытирали пролитое вино, сметали муку, перья, горох, убирали заплесневелые приправы.

— Знаешь, Годфри, — сказала Элпью, бросая в мешок для мусора большой черный ком затвердевшего, покрытого плесенью джема. — Тебя могли повесить за бродяжничество.

— Я не бродяга. У нас были лошади.

— Значит, это был ты?

— Я этого не сказал. Ничего не знаю ни про какие грабежи на дорогах.

— Но вы выезжали на Кенсингтон-роуд и дальше?

— Да, там мы догнали какую-то карету, и сэр Питер сказал: «Это мои друзья. Давай остановимся, мне надо с ними поговорить. Посторожи лошадей». — Годфри отодрал от пола кусок помадки и сунул в рот. — Так я и сделал.

— И?

— Что — и?

— Что случилось дальше?

— Ну, он велел мне держать руки под плащом. Чтобы отпугнуть грабителей, которые могли рыскать в лесу и увести лошадей, пока он занят с друзьями.

Глядя на него, Элпью нарисовала себе эту картину. В темноте, на расстоянии, могло показаться, что Годфри держит под плащом мушкет.

— Ну а потом?

— Они немного поболтали, потом джентльмен отдал сэру Питеру на хранение кое-какие вещи, так он сказал, и мы поскакали назад. И сэр Питер спрятал их, положил на хранение, как и обещал. Это все, что мне известно.

Графиня поднялась по лестнице в контору адвоката. Она решила нанести визит Джону Коули. Ее собственный адвокат умер несколько лет назад. Слишком много портвейна за обедом. И к чаю, и на ужин. Она вспомнила, как миссис Уилсон говорила, что Коули — гений в имущественном праве. И кто знает, может, он проговорится о чем-нибудь по делу Уилсонов, пока они будут беседовать на другую тему.

Адвокат сидел за столом, как и в прошлый их визит, строча какие-то бумаги.

Графиня тихо уселась перед ним.

— Чем могу служить сегодня, мадам? — Коули отодвинул в сторону документ, который только что закончил.

— Мне кажется, вы знаток в области имущественного права.

Коули кивнул.

— Больше не суете нос в дела других людей?

— Я насчет своего мужа, — сказала графиня, не обращая внимания на грубое замечание. — Он продал мой дом.

Коули кивнул.

— Так что же?

— А я не хочу продавать. Дом подарил мне король Карл.

— На каких условиях? Владение на правах аренды? Пользование на правах аренды?

Графиня покачала головой.

— Я не помню всех подробностей, но он был передан мне в пожизненное владение.

— Почти наверняка это не было безусловное право собственности на недвижимость. Карл даровал только одно такое право в Сент-Джеймсском предместье, на Пелл-Мелл, той актрисе с крупными… формами…

— Нелл Гуин, — пробормотала графиня. — Потаскуха!

— Даже если это и было пользование на правах аренды, не вижу причин, почему бы вашему мужу не продать его на оставшееся время. — Он хмыкнул. — И, разумеется, покупатель будет весьма заинтересован, чтобы вы прожили как можно дольше.