– Когда я вбежал в палату, твоя мать трясла тебя и кричала: «Я тебя ненавижу, я тебя ненавижу!»

Отец откашлялся. Он надеялся, что я прерву его рассказ и больше не захочу ничего слышать. Но я молчала.

– Монахини взяли тебя у матери и вернули только через три дня.

Я подумала, что на этом история заканчивается, но это было не так.

– На следующий день я ушел на работу, – продолжил отец. – Когда я вернулся домой, мать раскачивала твою колыбель так, что она сильно ударялась о стену, и повторяла: «Я тебя ненавижу!» В выходные я сам тобой занимался, но в рабочие дни эта сцена повторялась каждый вечер, когда я возвращался домой. Я долго молчал и никому ничего не говорил, но потом рассказал твоей бабушке. Она стала приходить каждый день и сидеть с тобой с утра до вечера. Мы старались защитить тебя…

Это было поразительно. Конечно, я и без него знала, что мать меня ненавидит, но меня потрясло, что это началось, еще когда я была младенцем.

Мы с отцом помолчали.

– Я такой голодный, что готов убить за сэндвич с мясом. Хочешь есть? – спросил отец через минуту.

– Не то слово, – ответила я.

На этом разговор закончился.

Когда я подросла, мать старалась причинить мне боль словами. Позже я узнала, что моя мать – наркоманка, и поэтому мне не стоит ее слишком строго судить. К моим братьям и сестрам она всегда относилась нормально. Я выросла и уехала из ее дома. Я старалась как можно реже общаться с матерью. Я перестала отвечать на телефонные звонки и не ездила на встречи с другими членами семьи.

Я не видела мать несколько лет и совершенно от этого не страдала. Более того, я чувствовала себя очень хорошо.

Однажды вечером мне позвонил брат. Он сообщил, что у нашей матери случилась передозировка опиатами. В первый день пребывания в реанимации у нее было семнадцать приступов. Мать выжила, но все произошедшее сильно повлияло на ее голову. Это было похоже на состояние пациентов, страдающих от болезни Альцгеймера. Мать уже не могла сама о себе заботиться, и мои братья и сестры поместили ее в специальное медицинское учреждение.

Через три дня поздно вечером в моей квартире раздался звонок. Это была мать. Она плакала и повторяла: «Пожалуйста, забери меня отсюда! Я хочу домой!»

Ее звонок выбил меня из колеи. Когда я была подростком, мать неоднократно отправляла меня за решетку по надуманным обвинениям. Свой шестнадцатый день рождения я встретила в тюрьме, куда она упекла меня якобы за то, что я ее ударила. Мне пришлось остаться на второй год в девятом классе, потому что мать часто запирала меня дома, не давала ходить в школу, и я не смогла сдать экзамены.

Несмотря на все это, я с ней поговорила и мне стало ее жалко. Я успокоила ее, и она сказала, что пойдет спать.

Сама я в ту ночь вообще не спала. Как я могла пожалеть женщину, которая меня мучила, раскаивалась в том, что родила меня на свет, и неоднократно унижала? Я стояла перед зеркалом в ванной и изучала свое отражение. Раньше я не рассматривала себя в зеркале, потому что мать убедила меня, что я некрасивая.

Я стояла и молилась. Вначале в моей молитве даже не было слов, только чувства. Я вспоминала испытанные унижения, то, как мать морила меня голодом и била. Потом я сказала: «Хорошо, Господи, я ее прощаю».

Я простила мать, и это было совсем непросто. Я решила забыть прошлое и стать для нее подмогой и опорой, какой я стараюсь быть для других людей. После той молитвы я разговаривала с матерью каждый день, до самой ее смерти. От передозировки у нее что-то сместилось в мозгах, и она была в состоянии говорить только об Элвисе Пресли и о том, как в доме престарелых плохо кормят. Иногда она становилась прежней матерью, которая меня ненавидела, и тогда я с ней не спорила и вежливо заканчивала разговор.

Мать скоропостижно скончалась в июле 2013 года. Узнав о ее смерти, я не заплакала. Но иногда я чувствую, что мне не хватает той матери, которой у меня никогда не было. Тогда я плачу. Впрочем, чаще я радуюсь, что нашла в себе силы простить ее. Прощать – это очень важно. Простить – значит снять с себя большую тяжесть.

Марла Турман

Я никогда не думала, что однажды утром четко скажу себе: человек, с которым я живу, – настоящий тиран и мои отношения с ним вредны и деструктивны.

Это осознание появилось не сразу. Было бы несправедливо утверждать, что у нас все шло прекрасно и вдруг резко изменилось к худшему. Изменения происходят медленно, и заметны они только со временем. Так мой партнер постепенно становился все более непредсказуемым и все сильнее стремился подчинить меня своей воле.

Если бы меня раньше спросили, как мы с ним ладим, я бы ответила, что мы совершенно счастливы. Мне казалось, что мы живем в любви и взаимном уважении. Да, иногда мы спорим, но ведь от этого никто не застрахован. Да, он без меня не может. Он не любит, когда я встречаюсь со своими друзьями без него. Ему трудно пережить даже пару часов разлуки. Да, он укоряет меня за то, что летом я уезжаю на несколько дней, чтобы встретиться с семьей. Ему плохо, когда меня нет рядом.

Все это, как мне тогда казалось, означает, что он меня горячо любит. Если бы мне сказали, что я попала в полную эмоциональную зависимость, я бы не поверила. Я всегда считала себя сильным человеком, из тех, кто не может оказаться в подчинении у партнера-тирана.

Я с самого рождения была борцом. Я родилась на три месяца раньше срока и весила всего 930 граммов. Много месяцев я провела в больнице, борясь за свою жизнь. Я дышала через респиратор, а кормили меня при помощи зонда. В моем сердце было небольшое отверстие, которое потом само заросло.

– У вас не дочь, а настоящий борец, – говорил хирург моим родителям.

Я выжила и часто напоминала себе, что с самого рождения мне приходилось бороться.

Я росла здоровой, мои недоразвитые легкие окрепли. В средней школе и в выпускных классах я бегала на лыжах и занималась легкой атлетикой. Ребята выбрали меня капитаном спортивной команды. Я поднялась на гору Уитни[38]. С рюкзаком на спине я объездила Англию и еще восемь европейских стран. Я была сильной и независимой, я помогала людям и никогда не думала, что мне самой понадобится помощь.

Но в одно прекрасное утро я проснулась и поняла, что планирую выйти замуж за тирана, отношения с которым меня с каждым днем все больше пугали. День ото дня я становилась все покорнее и чувствовала себя все более одинокой и непонятой. То, что происходило в моей жизни, мне совсем не нравилось. Мне надо было обратиться к родным и друзьям, которые меня любили и всегда были готовы поддержать, потому что я часто выручала их в трудную минуту.