— Саймон, ты ранен. — Эмили коснулась его руки. — Надо срочно отвезти тебя домой.

Он поднял глаза на Эмили. Она была прекрасна, как видение из его грез.

— Домой?

— Саймон, прошу тебя, — прошептала Эмили, коснувшись его руки. — Нужно остановить кровотечение. Пойдем. Позволь мне перевязать твою рану, а потом поедем домой.

— У меня нет дома.

Она взяла его за руку и повела ко входу в часовню. Он пошел за ней, чувствуя, как тяжелеют его ноги с каждым шагом. Она ввела его в часовню, маленькое помещение со сводчатыми окнами, сквозь которые лился лунный свет.

— Садись, — сказала она, указывая на кипу одеял.

Ему не хотелось садиться. Не хотелось поддаваться сонной одури. Он привалился к каменной стене и стал смотреть в сводчатый потолок, в то время как она рылась в одном из саквояжей, стоящих в углу. Он рассеянно подумал, как много молитв некогда возносилось в этих стенах. Были ли они услышаны? Его начала бить дрожь. Тепло уходило из его тела.

Эмили подошла к нему, скручивая белую полотняную рубашку.

— Придется обойтись этим. Уж как-нибудь я довезу тебя до дома.

Лунный свет играл в ее рассыпавшихся волосах, зажигал в темных прядях огненные искры. Он ощутил тепло ее тела, которое окутывало его, ласкало.

— Подними немного руки, чтобы я могла перевязать рану…

Он поднял руки, будто налитые свинцом. Он ощутил запах лаванды и роз, когда она склонилась над ним. Боль пронзила бок, разбежалась искрами по нервам, и с губ его сорвался стон, когда она перевязала рану.

— Извини, — прошептала она. — Я никогда не делала перевязок. Теперь надо добраться до дома. Доктор Чизон займется твоей раной.

Саймон тряхнул головой. Перед глазами плыл кровавый туман.

— Не давай ему пускать мне кровь.

— Не дам. Обещаю. — Щеки его коснулась теплая ладонь.

Он смертельно устал. Ему хотелось лечь рядом с ней и заснуть в ее теплых объятиях. Но она тянула его к выходу.

— Саймон, пойдем. Пожалуйста. Мы должны добраться до дома.

Он пытался идти, однако ноги не слушались. Тьма стала застилать глаза. Ему казалось, что Эмили стоит в конце длинного-длинного тоннеля, окруженная бледным сиянием. Ему хотелось коснуться ее. В последний раз. Он потянулся к ней, но тут тьма поглотила его. И он рухнул на древние каменные плиты пола.

— Теперь осталось лишь… — Доктор Чизон извлек ланцет и серебряный тазик из своего черного саквояжа, который поставил на стул. Почтенный медик перевел взгляд на Саймона, и на губах его заиграла улыбка.

Эмили преградила хирургу дорогу прежде, чем он приблизился к постели.

— Больному не понравилось бы, что ему пускают кровь.

Доктор Чизон вскинул бровь.

— Молодой человек не в том состоянии, чтобы…

— Я не позволю пускать ему кровь, доктор Чизон.

Чизон поджал губы. Перевел взгляд на Хью Мейтленда, стоявшего в изножье постели.

— Мистер Мейтленд, если мы не пустим молодому человеку кровь, у него начнется заражение крови. А это опасно для жизни.

Хью нахмурился:

— Молодой человек и так потерял много крови.

— И все же заражение вполне возможно.

Хью переглянулся с Эмили, и на его губах появилась улыбка.

— Пожалуй, мне придется принять сторону дочери.

— Что же, тогда я снимаю с себя всякую ответственность.

После ухода доктора Эмили бросила взгляд на мать и бабушку, которые сидели на кушетке у камина.

Эмили стало не по себе при одной мысли о том, что время обманов прошло, придется сказать правду и вытерпеть все, что за этим последует.

— Эмили, я счастлив, что Блейк жив, — Хью почесал в затылке и покосился на Эмили, — однако должен признаться, что я в замешательстве.

— Есть от чего прийти в замешательство. — Эмили посмотрела в глаза озадаченному отцу, мысленно помолилась, чтобы он простил ее за все, что она натворила, и промолвила: — Прошу вас, подождите меня в гостиной. Я хочу побыть несколько минут наедине с… Шериданом. А потом все объясню.

Хью подошел к постели, обнял Эмили, прижал к груди.

— Не знаю, что ты собираешься сообщить нам, но помни: все мы счастливы, что Шеридан снова с нами.

Жгучие слезы навернулись Эмили на глаза, когда она смотрела вслед родителям, которые вместе вышли из комнаты.

— Ты собираешься сказать им правду сегодня? — спросила бабушка. Выглядела она бледной и осунувшейся.

— Да, — прошептала Эмили.

Леди Харриет кивнула:

— И правильно сделаешь. Твои родители, надеюсь, поймут, почему нам пришлось именно так поступить.

— Я тоже на это надеюсь.

— В крайнем случае, девочка моя, у тебя останусь я, а у меня ты.

— Спасибо, бабушка. Спасибо за то, что всегда была рядом со мной. Очень сожалею, что втянула тебя в эту историю.

— Глупости! — Леди Харриет улыбнулась. — Мы с тобой устроили дивную авантюру. Благодаря ей ты встретилась со своим молодым человеком. Все образуется, дай только время.

Эмили посмотрела на мужчину, лежащего в ее постели.

— Да поможет нам Бог!

— Будем уповать на Него. Не отчаивайся, Эмили.

Ей бы хоть немного бабушкиного оптимизма, с тоской подумала Эмили, опустившись на край постели. Свет от керосиновой лампы падал на лицо Саймона.

— До этого у меня не было возможности попрощаться с тобой. — Она склонилась над ним, коснулась его щеки. Поцеловала в лоб, в губы, ощутив его теплое влажное дыхание. Одинокая слезинка скатилась ему на щеку. — Прощай, Шеридан Блейк. Я всегда буду помнить то, что было между нами, хотя это оказалось всего лишь иллюзией.

В душе ее боролись противоречивые чувства.

— А ты, Саймон Сент-Джеймс, хоть понимаешь, что значит для меня твой обман? О, я прекрасно понимаю, что побудило тебя вторгнуться в мою жизнь под личиной Шеридана Блейка. Чувство долга. Чувство ответственности. Для тебя не было ничего важнее твоей миссии.

Она прикрыла глаза. Острая боль пронзила сердце.

— Но как ты мог притворяться, что потерял память! Ты раздел меня догола. Ты не оставил мне ничего, даже гордости.

Слезы навернулись ей на глаза. Слезы стыда, унижения, душевной муки. Она вела себя как настоящая дура. Верила, что он любит ее.

«Я люблю тебя. И в то же время презираю, потому что ты уничтожил мои мечты».

Хью и Одри не сводили с дочери широко раскрытых глаз.

— Ты хочешь сказать, что Шеридана Блейка вообще не существовало?