Если она это сделает, Джордан никогда ей этого не забудет и не простит. Если она этого не сделает, то этой же ночью он может умереть. Грегор сейчас посоветовал бы ей оставить его в покое. Он хорошо обучил Джордана, так что если кто-то и может вызволить мальчика из крепости, то именно ее сын. Грегор сказал бы ей, что она должна отнестись к Джордану, как к любому своему воину. Но он не один из ее воинов: он ее сын! Ана подняла глаза к ночному небу. Луну скрывали облака, но такая удача может продлиться недолго. Вот еще одна вещь, над которой она не властна. Господи, до чего же она не любит чувствовать себя бессильной!

* * *

Джордан очень осторожно приоткрыл обитую железом дверь, но она все-таки скрипнула. В ночной тишине этот звук показался ему раскатом грома. Он бросил быстрый взгляд через плечо. Похоже было, что стражники на бастионе ничего не услышали: они продолжали лениво перебрасываться фразами.

Он шагнул в камеру.

Ему в ноздри ударила жуткая вонь. Где тут, к дьяволу, Алекс? Он не смеет его окликнуть. Джордан сделал еще один шаг, вглядываясь в темноту.

В углу. В дальнем углу скрючилась маленькая боязливая фигурка.

Джордан пошел через камеру, проваливаясь сапогами в месиво из полусгнившей соломы и навоза. В нем поднимался страшный гнев. Он не стал бы держать в такой комнате даже шелудивого пса, не то что маленького ребенка!

Он подошел уже настолько близко, что видел, как блестят у Алекса глаза. Бедный паренек, он, наверное, в ужасе. Джордан хотел бы окликнуть его, сказать, что бояться нечего, но это было бы слишком опасно. Еще несколько шагов — и можно будет говорить тихим шепотом.

Его коленную чашечку пронизала острая боль.

Охнув, он закачался на одной ноге. Алекс изо всей силы метко ударил его по другому колену. Джордан упал на пол и стремительно протянул руки, увидев, что мальчик бросился к открытой двери. Ему удалось поймать его за лодыжку, и, дернув, повалить на пол. Алекс отчаянно сопротивлялся, стараясь вырваться из его цепких рук.

— Алекс! — прошептал Джордан. — Прекрати! Это я, Джордан!

Алекс застыл неподвижно:

— Джордан!

— Или то, что от него осталось. Чем это ты меня ударил?

— Я отломал ножку от табуретки. Я подумал: ты один из них.

Джордан выпустил лодыжку Алекса. Сколько времени ушло на их борьбу?

— Нам надо отсюда выбираться. Охранники скоро вернутся.

Алекс был уже у двери.

— Подожди. — Джордан поднялся на ноги и, ковыляя, встал перед ним. — Держись позади меня.

— Как мы отсюда выберемся?

— Мы перелезем через южную стену. Они уже были во внутреннем дворе, и с того места где они стояли, сорокафутовая стена представлялась непреодолимым препятствием. Джордан ожидал, что Алекс начнет возражать, но мальчик без единого слова следовал за ним, пока они не дошли до того места, где Джордан оставил веревку, с помощью которой спустился со стены.

— Я заберусь наверх, — шепотом объяснил он. — Когда ты увидишь, что я уже на стене, ты должен очень крепко обвязать себя веревкой вокруг пояса. Как только будешь готов, дерни за веревку — и я втяну тебя наверх. Сможешь?

Алекс молча кивнул.

Джордан начал подъем, упираясь ногами в стену. Сколько времени у него осталось? Наверное, пятнадцать минут уже почти закончились. Подтянувшись и перекинув ногу через стену, он посмотрел, что происходит внизу. Алекс уже завязывал веревку на поясе. Почти сразу же Джордан почувствовал резкий рывок веревки.

Он начал поднимать Алекса. Мальчик висел мертвым грузом, и к тому моменту, как Джордан вытянул его наконец наверх, он был совершенно уверен, что его тяжелое дыхание должны были услышать стражники.

— Теперь начнется самое трудное, — прошептал он, отвязывая веревку от пояса Алекса. — Нам надо действовать очень быстро. Я начну спускаться перед тобой, но когда я слезу на четверть длины веревки, тебе надо будет лезть следом за мной. Упирайся ногами в стену и крепко держись за веревку.

Алекс широко раскрыл глаза.

— Но я не умею… — начал было он, но оборвал себя и глубоко вздохнул. — Ты будешь прямо подо мной?

Джордан усмехнулся:

— Прямо под тобой, так что если ты отпустишь веревку, ты меня раздавишь.

С этими словами он начал спускаться вниз.

Четыре фута.

Шесть.

Двенадцать футов.

Он остановился и помахал Алексу.

Алекс медлил, глядя вниз, на землю.

Черт подери, и можно ли его винить? Мальчишке ведь всего семь лет! Джордан решил уже лезть обратно за Алексом, но тут мальчик начал спускаться. Джордан облегченно вздохнул. Он подождал, пока Алекс окажется прямо над ним, а потом снова начал спускаться.

Двадцать пять футов.

Тридцать.

Со стороны бастиона донесся крик! — Быстрее! — крикнул он Алексу: теперь, когда из заметили, можно уже было не шептать. Он спрыгнул на землю. — Прыгай! Я тебя поймаю!

Алекс отпустил веревку и упал ему в руки.

— Джордан, они собираются стрелять! — крикнул Алекс, глядя на стену.

Джордан поставил его на ноги и легонько подтолкнул вперед.

— Быстрее к холму!

Когда они начали карабкаться по крутому склону, Джордан кинул взгляд назад. Из ворот замка выбегали солдаты.

Мимо его уха просвистела пуля.

По крайней мере в одном им повезло — преследователи не успели организовать погоню верхом. Еще минута, и они с Алексом от них уйдут. Как только они доберутся до лошадей на вершине холма, опасность будет позади. Догнать лошадей из конюшни воран не удавалось еще никому. Надо только прикрыть мальчика от этих пуль, готовых вот-вот смертельно ужалить… Воран!

— Проклятье, нет! Поворачивай! — крикнул Джордан.

Она не обратила внимания на его крик. Она галопом прискакала с холма, держа на поводу двух лошадей, и остановила своего жеребца перед беглецами.

— Они тебя увидели! Я же говорила, что это — глупый…

— Молчи, — прошипел он, стиснув зубы. Потом забросил Алекса в седло более низкорослого коня и шлепнул его по крупу, чтобы животное поскакало к отряду воран на холме. — И убирайся отсюда!

Воран сверкнула глазами:

— Это ты убирайся отсюда! Пока он садился в седло, мимо просвистела еще одна пуля.

— Именно это я и намерен делать. Если только ты… Он не слышал свиста пули, но увидел, как глаза воран расширились от ужаса.

— Джордан!

Красные палатки, раздуваемые ветром среди голых бордлинских степей, напоминали сияющих бабочек, которые по ошибке приняли пустыню за сад.