Строя систему управления демократического государства, понимать это очень важно, так как такое положение означает, что Законодателя нельзя немедленно, прямо подчинить Народу. Эту проблему мы решим позднее, но важно отме­тить, что между представителем Народа — Законодателем и Народом есть еще один представитель Народа — Избиратель. А зачастую избиратели считают Народом именно себя, за­ставляют служить государство именно себе. Громогласно требуя демократии, они первая инстанция, которая демо­кратию губит.

Подчинить Народу Исполнителя несложно, некоторую трудность представит подчинить Народу Законодателя, но сложно подчинить интересам Народа избирателей. Этот во­прос можно решить только с помощью властвующей в об­ществе морали, нравственных норм, то есть подчинение из­бирателей Народу — задача воспитания.

Воспитание человека прямо связано с вопросами управ­ления им; сложность воспитания взрослого человека усу­губляется отсутствием обратной связи с ним: по внешнему виду и словам сложно понять, порядочный перед вами че­ловек или подлец, нельзя с уверенностью сказать, как пове­дет он себя в той или иной обстановке. Время, когда с наи­лучшими результатами можно воспитать человека, — ран­нее детство. Поэтому пусть читатель не удивляется, когда дойдет до раздела, где будут рассматриваться вопросы вос­питания детей.

А сейчас просто запомним, что Народ — это мы и буду­щие поколения, что командовать Законодателем будет толь­ко живущая ныне дееспособная часть Народа — избирате­ли, что команды Законодателя будут исполняться живущей ныне частью Народа — населением.

Рассмотрим, каким будет наш Законодатель — тот, с кем Народ заключит договор, кому он даст приказ организо­вать свою защиту.

Законодателем может быть либо один человек — монарх или диктатор (редко таких несколько — хунта), либо избранная группа людей — законодательное собрание, парламент и прочее. Нам надо выбрать для себя что-то одно.

Наибольшим доверием у людей пользуется монарх, и это объясняется многими причинами. Он один во всех лицах, как правило, он и Законодатель, и Исполнитель, он тот, к кому можно обратиться по любому вопросу. Он профессио­нал, так как с малых лет готовится и его готовят стать мо­нархом, а к профессионалу всегда больше доверия. Монарх никем не избирается, его должность передается по наслед­ству, то есть монархия самовосстанавливается. Поэтому мо­нарх никому ничего и не должен: он независим, никому не даст преимуществ и этим не нарушит справедливость в об­ществе. Так как он не избирается, он неподкупен, а следо­вательно, он самый справедливый судья. То, что он не из­бирается, освобождает его от службы избирателям и он может служить только Народу. И он, как правило, дейст­вительно служит народу, поскольку престол от него перей­дет его детям, а он, естественно, как и мы, стремится оста­вить своим детям богатую и счастливую страну, а именно это нужно Народу от государства. Это настолько убедитель­ные преимущества монархии, что идея самодержавной вла­сти не умирает в желаниях народа, и не только в слабораз­витых странах, хотя и дискутируется уже несколько столе­тий. Достаточно недавно во Франции опрос общественного мнения показал, что чуть ли не каждый пятый француз вме­сто своего парламента (говорильни) предпочел бы иметь короля. Аналогичный опрос в других странах Европы дал такие результаты: наибольшее доверие из всех институтов государства у европейцев вызывают полиция и пожарные, а наименьшее — парламент, причем, к старейшему парла­менту, английскому, у англичан практически нет никако­го доверия.

Но идеального в жизни не бывает, есть недостатки и у монархии и, к сожалению, неисправимые.

Чрезвычайно возросший объем проблем в государстве с тех времен, когда появились первые монархи, становит­ся не под силу среднему человеку. Действительно, перво­начально перед монархом стояла одна-единственная задача — защитить свой народ от таких же, как он, королей. Задача не сложная, и в этом плане интересно вспомнить Рюриковичей — основателей монархии в России.

По летописным версиям, в 862 году русские призвали скандинавского князя Рюрика на русский престол, и тот при­шел со своей дружиной викингов — сухопутно-морских раз­бойников. (Эта версия была взята Гитлером в подтвержде­ние мысли о том, что русских будет легко удержать в под­чинении, поскольку ими всегда руководили немцы.) Но эта версия мало устраивала некоторых русских патриотов, осо­бенно после Второй мировой войны, вследствие чего была выдвинута официальная версия, например в Исторической энциклопедии: Рюрик сам захватил княжеский престол в Новгороде. Чивилихин же утверждал, что, хотя русские и добровольно пригласили Рюрика, но он не скандинав, а по­ляк, к тому же зять последнего русского князя Гостомысла; тоже некоторый бальзам на душу русского патриота: все же не немец, а поляк, славянин.

Но по моему мнению, дело здесь гораздо проще. Русские подвергались набегам со стороны соседних банд и не только варягов, но и хазар, и печенегов, и прочих, и прочих. С целью защиты от внешнего врага было весьма разумно нанять к себе на службу самую сильную банду. А сильнее викингов в то время, пожалуй, никого не было: они грабили нещадно всю Европу. И долгое время род Рюрика, хотя и занял рус­ский престол, нрава и привычек не изменил: продолжал гра­бить, как и раньше, кого мог. Сын Рюрика Игорь, киевский князь, грабил всех, не только ближних хазар и древлян, но и совершал дальние походы: на востоке он дошел до Баку, а на юго-западе — до Византии. В конце концов, его убили древляне, которых он обложил двойной данью. Сын Игоря Святослав вообще Русью не интересуется, переложив во­просы правления на свою мать, княгиню Ольгу. Он же ув­леченно воюет то на востоке, где он окончательно разгро­мил Хазарский каганат, то на Западе, в Болгарии, где само­забвенно дерется с Византией. И все это он успел, не дожив до 28 лет, когда его постигла естественная для профессио­нала смерть: в 972 году его убили в бою печенеги.

Ясно, что при таких князьях русским было спокойнее: их соседи-разбойники уже и не помышляли о грабеже России, а сами пытались защититься от русского князя и его варягов.

Предоставляя гражданам государства защиту только от внешнего врага (организуя их на это), монархи не были обре­менены напряженной умственной работой по оценке жизни своих подданных во всем ее многообразии. В данном случае особого ума от королей и не требовалось, что отражалось и на их прозвищах. Их чаще называли Храбрый, Грозный или, на худой конец, Окаянный, нежели Мудрый.

Но жизнь усложнялась и ставила задачу организовать за­щиту граждан страны по многим поводам. Для этого нужно было принимать законы, что требует восприятия огромных объемов информации, чтобы оценить, насколько возможно исполнение их в странах, население которых составляет де­сятки и сотни миллионов человек с разными свойствами на­циональных характеров, с разными обычаями и устоявши­мися представлениями о жизни. Возможно, что законы, ко­торые защитят граждан в одном регионе страны, в другом будут восприняты как бесцельное ограничение свободы и нарушение прав. Возникает вопрос, на который трудно от­ветить: может ли быть вообще человек с интеллектом, спо­собным переварить столько информации.