Она не могла себе даже представить, какие причины побудили Блэка навестить Уэнделла в его рабочем кабинете.

— Ты пытался обольстить меня, а теперь устроил скандал, — спокойно проговорила Изабелла, подходя к нему. — Хочешь погубить меня.

— Нет.

Его отрицание было стремительным. Определенным.

— Тогда чем ты руководствовался, вынудив меня согласиться на эту тайную встречу в темноте наедине?

— Отчаянием.

— А ваша встреча с Найтоном несколько минут назад? Тоже от отчаяния?

— Да. — Блэк повернулся к ней и, протянув руку, нежно погладил ее щеку. — Глубочайшего отчаяния, Изабелла. Я больше не могу так существовать.

— Ты существовал довольно приемлемо до недавнего бала в доме моего дядюшки.

— Только не говори мне, что не чувствуешь этого, Изабелла.

— Что я должна чувствовать?

— Это… Нечто, связавшее нас. С того самого мгновения, когда наши взгляды встретились в бальной зале у Стоунбруков, возникла некая сила, притягивающая нас друг к другу. Ночь в моей библиотеке — как ты можешь ее отрицать? То, что произошло, — неизбежно. С того момента, как впервые увидел тебя, я знал, что наступит день, и ты будешь лежать обнаженной на моих руках. И когда мы упали в объятия друг друга, без страхов и раздумий, я знал: это судьба. Единственно правильное — вкусить удовольствие взаимного обладания. Ты тоже это чувствуешь, я уверен. Связь между нами… она физически ощутима… она искрит, живет своей жизнью, дышит, существует. И в ту ночь… то, что мы делали… это не только мои желания. Ты тоже хотела.

— Было бы ханжеством отрицать это или изображать неведение. Я не желаю оскорбить тебя или оказать себе дурную услугу, пряча голову в песок. Да. Я чувствую эту силу, как ты ее называешь. Она имеет и иное название — безрассудная страсть. Моя мать однажды поддалась ей и оказалась выброшенной на обочину жизни погубленной и обесчещенной. Ее безрассудство испортило и мою жизнь, я не хочу повторять ее судьбу.

— Как ты можешь это отрицать? — Произнесенные его низким, темным, обволакивающим шепотом слова обжигали, горячили ее тело. — И даже сейчас между нами искрит. Ты не хочешь Уэнделла. Ты хочешь меня.

О, как же она желала, чтобы он поцеловал ее! Заключил в объятия, прижал к себе, приласкал ее плоть, как в ту ночь в библиотеке. Его рука уже оставила ее щеку, теперь большой палец поглаживал ее рот, обводя нижнюю губу. Изабелла боролась с грешным желанием попробовать его на вкус. Коснуться языком его кожи, ощутить его плоть, испить его соль и мужественность. Однако тогда она больше не сможет остановиться. Изабелла прекрасно это понимала.

Она старалась думать о своей матери. Жизни, наполненной стыдом и нищетой, выпавшей на ее долю с подачи матушки. Мысленно она перебирала в памяти самые болезненные детские воспоминания и заслонялась ими, словно щитом, придающим сил хоть ненадолго забыть о Блэке и не стремиться насладиться божественными ощущениями пребывания в его руках, его губами, жадно ласкающими ее шею и грудь.

— Боже мой! — хрипло воскликнул Блэк. — Да как же ты можешь это отрицать? Я страдаю, Изабелла. Неделя без тебя… страшная мука преследует меня. Ты должна понимать это.

— Так знай же, что и я испытываю то же самое, — вырвалось у нее признание.

Она открыла ему душу, это очень легко. Не приложив ни малейшего усилия, он заставил ее обнажиться. Изабелла эмоционально уязвима, хотя и давала себе слово ни за что не показывать ему своих подлинных чувств.

— Тогда приди ко мне, — прошептал он. — Покончи с этими мучениями ради нас обоих.

— Не могу. Чувства и реальные поступки — абсолютно разные вещи.

— Забудь Найтона, Белла. Он совсем не тот человек, который тебе нужен. С кем ты оживаешь, пробуждаешься от сна? А ведь ты была такой теплой, такой живой в моих объятиях, — тяжело дыша, произнес Блэк, поглаживая пальцем ее губы. — Я чувствую исходящий от тебя жар, ощущаю на своих ладонях твое дыхание, и все равно ты хочешь убить эти чувства. Убить меня.

— Нет.

Он двигался так быстро, что Изабелла не распознала его намерений, пока не оказалась в его руках, прижатой к стене. Она ощущала спиной холодный камень, а Блэк… о, Блэк… его пылающее тело обжигало ее грудь, и Изабелла растворялась в сиянии его бирюзовых глаз, взгляд которых проникал глубоко в душу.

— Обольщение, да, — проговорил Блэк, удерживая ее руки, переплетая свои длинные пальцы с ее пальцами. — Самое пылкое и дарующее наслаждение. Способное сделать тебя слабой и пресыщенной, удерживающее тебя подле меня. Но скандал? Никогда.

— Страсть между нами имеет лишь два возможных окончания, — ответила Изабелла. — Либо она умрет так же быстро, как и появилась на свет, либо ее ждет смерть в бесчестии. В любом случае она прекратит свое существование. И я предпочитаю покончить со всем сейчас, пока еще не стало поздно. Я не хочу причинять нам боль, Блэк. Не хочу ненавидеть тебя, когда былое чувство увянет, оставив после себя лишь сожаления.

— Ты боишься этого, боишься захлестнувшего нас потока эмоций.

— Я боюсь последствий, — прошептала она.

Тело ее слабело, решимость постепенно улетучивалась.

Изабелла не знала, сколько еще сможет продержаться.

— Ты же не наивная маленькая девочка, Изабелла. Ты знаешь, чего хочешь.

Она запрокинула лицо, внимательно рассматривая Блэка, ее уста скользнули по его подбородку. Изабелла закрыла глаза, впитывая в себя ощущение острого наслаждения, которое рождало покалывание на губах едва заметной щетины.

— Между нами возникла настоящая страсть, сильней шее, захватывающее дух желание. Не более того. Мы даже не знаем друг друга по-настоящему.

Он ласкал ее всем телом, прислоняясь и отступая, погружаясь в ее долгожданную мягкость. Изабелла закусила губы, чтобы удержаться от стонов наслаждения. Да, граф настоящий мастер обольщения. Он знал, как ослабить оборону. Ведь она всего лишь женщина, Блэк использовал свое тело против ее грешной плоти — совершенное оружие, способное подчинять мужской власти.

Блэк склонил голову, Изабелла ощутила ласковое прикосновение его губ к своему уху.

— В близости, возникшей между нами, заложено истинное знание, Изабелла. Гораздо более глубокое, чем то, что ты получишь после сотни пустых разговоров. Быть внутри тебя, чувствовать единение тел, слышать, как бьется твой пульс, — это все, о чем я могу мечтать, и это даст мне возможность открыть тебя так, как никто другой.

Она потерялась в нахлынувших на нее необыкновенно живых образах: Блэк, лежащий на ней, его покрытое испариной мускулистое тело поблескивает в приглушенном свете пламени камина. О, как великолепно выглядел бы он обнаженным, его сильные руки сжимали бы ее в объятиях, когда он занялся бы с ней любовью. Эти фантазии кружили ей голову, делали слабой, заставляя проклинать доставшееся от природы слишком живое воображение, некогда служившее ее единственным спасением и отрадой, теперь ставшее проклятием. В грезах Блэк возвышался над ней, медленными и уверенными движениями входя в ее лоно. Он великолепен, взгляд его прекрасных глаз сосредоточен на мельчайшем ее движении, на каждом ее вздохе. Он займется с ней любовью долго и медленно, даже если она захочет иного. Нет, Блэк поступит как угодно ему, зная, что именно в этом она нуждается. Ни один мужчина не поймет ее так, как он. Не будет способен читать ее тайные желания.