Том объяснил, что кисть изготовлена из силикона и в какой-то степени приспособлена для захвата. Ее продолжением является покрытое пластмассой запястье, и все это с помощью металлических кабелей и цилиндрических трубок соединяется с ремешками, охватывающими его плечи.

– Разве ты не мог сделать себе одну из этих хитрых электронных штук? – спросила Кейт, проводя пальцами по протезу. – Штуки, которые управляются нервами, или типа того? Они вроде выглядят более реальными.

– Только если бы я отказался от прежней работы, – ответил Том. – Эта устаревшая модель не боится сырости или пыли от сена. Она редко ломается. И, кроме того, в основном я прекрасно обхожусь правой рукой.

Большинство людей, потерявших руку, сказал он, особо не беспокоятся. Слишком много напряга, и поначалу они испытывают дискомфорт. Он упорно добивался своего, потому что не любит, когда на него пялятся. А люди обычно пялятся – никак не могут удержаться.

Тогда она подняла силиконовую руку и поцеловала ее, а Том притянул Кейт к себе и поцеловал ее в волосы. Потом она об этом не думала. Пока не знала, что там, под свитером, это ее интриговало. Она думала о том, как может сложиться ее жизнь с Томом – каково это будет, просыпаясь, видеть эти радужные голубые глаза, прижиматься к широкой сильной груди. «Как узнать об этом?» – как-то спросила она мать в те времена, когда они могли разговаривать о таких вещах, как любовь. «Просто знаешь, и все», – ответила Джой обыденным тоном. В то время этот ответ совершенно не удовлетворил Кейт. Но может быть, мать была права, с удивлением подумала она. Сейчас Кейт испытывала нечто другое – не ту тревожную любовь к Джастину, не благодарную, сдержанную любовь к Джеффу. Сейчас была, конечно, страсть, но было и нечто надежное, незыблемое, чего она не в силах изменить, даже если попыталась бы. Неизбежное. Улыбнувшись, она согнула колени и погрузила лицо в воду, наслаждаясь теплом.

Поскольку Кейт жила дома одна, она утратила привычку запирать дверь ванной, в этом не было необходимости. Поэтому она очень удивилась, увидев стоящую перед собой Сабину.

– Сабина? – разбрызгивая воду и стирая с лица пену, спросила она. – С тобой все в порядке? Чего ты хочешь?

– Когда ты это прекратишь? – Сабина стояла с искаженным от гнева лицом, уперев руки в бока и брызгаясь слюной. – Неужели и пяти минут не можешь прожить без мужика?

Кейт выпрямилась, подавляя в себе желание прикрыть наготу под суровым взглядом дочери.

– Что…

– Ты отвратительна! Тебе это известно? Ты мне противна! Ты похожа на чертову шлюху!

– Послушай, успокойся… – Кейт потянулась за полотенцем, отчего вода в ванне пошла волнами и немного выплеснулось на пол. – Погоди немного…

– А я ведь даже пожалела тебя! Знаешь? – Сабина покачала головой. Волосы, примятые шляпой для верховой езды, теперь торчали в разные стороны. – Я жалела тебя из-за Джеффа! Я очень переживала, что сказала тебе. А ты все это время… ты просто… – Она искала подходящее слово. – Просто трахала Тома. Накинулась на него. Господи, меня от тебя тошнит!

– Я не спала с Томом. – Кейт вылезла из ванны, держась за радиатор. – Я ни с кем не спала!

– Я тебя видела! Видела, как ты ехала с ним на лошади! Собственными глазами!

Кейт оцепенела, раздавленная неприкрытой ненавистью, написанной на лице дочери.

– Сабина, это не то, что ты думаешь…

– Что? Ты хочешь сказать, что не увлечена им?

– Нет, этого я не говорила, – шумно выдохнула Кейт.

– Тогда не лги мне. Не пытайся отговориться. Господи, мама, когда я сюда приехала, то по-настоящему тебе сочувствовала! Ты это знаешь? Жалела тебя, потому что тебе пришлось здесь расти. Я считала их невозможными. – Сабина плакала, судорожно всхлипывая и зажмуриваясь, чтобы прекратить поток слез. – А теперь, теперь я жалею… что росла у тебя, а не у них. Люди, которые любят друг друга, хотя и не всегда это показывают. Люди, привязанные друг к другу. Люди, которые не прыгают в постель к первому встречному. Почему ты совсем на них не похожа? Почему надо быть такой… шлюхой?

Последнее слово прорезало влажный воздух, как лезвие ножа.

– Я не спала с ним, – тихо сказала Кейт, сжимая полотенце.

Теперь и у нее по щекам струились слезы. Но Сабина уже ушла.

Сабина бродила по дому, не имея представления, что сделает в следующий момент. В голове у нее путались мысли, отражаясь друг от друга, как осколки зеркала, и ничего не объясняя. В конце концов она оказалась в конюшне, подсознательно чувствуя, что бесхитростная компания лошадей и собак надежнее обитателей дома. Как она могла? – думала Сабина, обнимая серого за шею и прижимаясь щекой к его шкуре. Как могла ее мать вешаться на Тома, который единственный понимал ее с первого дня приезда? Неужели мать совсем собой не владеет? Зачем она все испортила?

Сабина отвязала коня и опустилась на пол в углу конюшни, пытаясь осмыслить слова матери. Она утверждала, что не спала с ним. Но очевидно было, что собиралась. Стоило Сабине закрыть глаза, и она представляла себе мать, прижавшуюся к спине Тома, который медленно правил лошадью. Даже с такого расстояния Сабине удалось разглядеть самодовольное выражение ее лица. Мать явно наслаждалась их близостью. С таким же выражением она смотрела на Джастина, думая, что Сабина этого не видит. Сабина потерла глаза в сгущающемся сумраке конюшни, пытаясь прогнать видение. Почему ей так не повезло с матерью? Когда-то Сабина была близка с ней, понимая, что, хотя матери трудно с Джеффом, она пытается сохранить семью, пусть даже и необычную. Теперь Сабина совсем не понимала мать: после романа с Джастином Кейт сильно изменилась. Она стала человеком, который переходит все границы. Сабина не просто злилась, а теряла почву под ногами, словно погружаясь в зыбучие пески.

Встав, Сабина опустила руки в ведро с водой, а потом прижала мокрые, синие от холода кисти к лицу, чтобы остудить лихорадочные мысли. Ледяная вода немного успокоила ее. В этот момент она услышала голос Тома, ласково распекающего лошадь в соседнем стойле, а потом приглушенный шлепок ладони по мускулистому крупу. Послышался звон металла, а затем глухой топот лошади, неуклюже стукнувшейся о стену. Несколько мгновений Сабина стояла не шелохнувшись. Словно думая о чем-то.

Только она ни о чем не думала.

Сабина откинула волосы со лба, вытерла глаза и расстегнула воротник рубашки. Подумав, она сняла свитер через голову и аккуратно повесила его на дверь стойла. Потом вышла из стойла серого и вошла в соседнее, прикрыв за собой дверь.

Том, спина которого была засыпана соломой, стоял лицом к стене. Он оглянулся, и его лицо на время осветилось желтым светом лампочки над головой.

– Привет! – сказал он, поднимая сетку к кольцу и завязывая на узел. – Пришла помочь?

Сабина прислонилась к стене конюшни, не сводя с него взгляда.

– Недавно я вытащил из копыта этого коняги камень величиной с яйцо, – сказал он, продолжая тянуть за сеть. – Не поверишь! Неудивительно, что вчера он хромал.