– Знаю. Я тоже тебя люблю.

Эти слова не потребовали от Кейт никакого усилия. Никаких душевных поисков. Никакой муки.

Над их головами яркое солнце бросало сквозь зеленый полог леса длинные солнечные лучи, освещая землю подвижными вспыхивающими пятнами света. Ветер шелестел в подлеске, словно проводя по нему невидимой рукой. Они снова поцеловались, и Том запустил пальцы в волосы Кейт, осторожно прижимая ее спиной к широкому стволу дерева и придавливая своим телом. Она ослабела от желания, в ответ сильней прижимаясь к нему, стараясь быть еще ближе.

Время замедлилось, а потом остановилось, растворившись в их смешавшемся дыхании, в прикосновении его губ к ее коже.

– О Том, – прошептала она ему на ухо, – я хочу тебя.

Кейт ощутила шершавость его щеки, а он будто замер. Потом приподнялся на здоровой руке, не спуская с нее взгляда.

– Я хочу тебя, – сказал он и, наклонившись, запечатлел на ее лице поцелуй, как благословение.

Желая сократить расстояние между ними, Кейт попыталась притянуть его к себе, но Том воспротивился.

– Нет, – сказал он.

– Что?

Луч света пробил тенистую завесу над ними, и она прищурилась, на миг перестав видеть его лицо. «О господи, – подумала она, – это очки. Не надо было надевать очки».

– Не хочу делать это здесь. – Он полностью выпрямился, продолжая прерывисто дышать. – Не хочу, чтобы это вышло… пошлым.

– Как это может быть пошлым? – Кейт, с трудом поднимаясь, старалась не говорить раздраженно.

– Не пошлым, нет. Неподходящее слово. – Он взял ее за руку, повернул ладонью кверху. – Просто я хотел, чтобы это получилось идеально. Это… не знаю… Я ждал так долго… Ты так много для меня значишь.

Кейт смотрела на свою ладонь, чувствуя, как по телу медленно разливается тепло, а потом на смену ему приходит необычная нежность. Другая энергия.

– Это не будет идеальным, Том.

Он поднял на нее взгляд – две безупречные голубые радужки в черной окантовке.

– Нельзя ожидать, что все получится идеально. Когда ожидаешь слишком многого, можно разочароваться. Поверь мне.

«Уж я-то знаю», – добавила она про себя.

Том по-прежнему смотрел вниз, изучая ее руку.

– Не стоит придавать этому слишком большое значение только потому, что нам пришлось так долго ждать, – продолжала она. – Сначала нам, наверное, будет немного неловко. То есть мы должны привыкнуть друг к другу. – (Он бессознательно посмотрел на свою руку.) – Мы оба изменились, Том. Нам обоим придется начать с нуля. Думаю, в конце концов… все получится. Но наверное, важно с чего-то начать. – Она с улыбкой огляделась по сторонам. – Даже если это случится не здесь. И не в ближайшие два дня. Потому что, честно говоря, я, кажется, не смогу двигать ногами.

Напряжение между ними спало. Взглянув на нее, Том шумно выдохнул и рассмеялся. Потом взял ее руку и, не сводя с нее глаз, легонько куснул за запястье. От прикосновения его губ у Кейт по спине разлился жар, в глазах помутилось. Она судорожно сглотнула.

– Ты права, – произнес он, не поднимая головы и впившись взглядом в ее глаза. – Нельзя считать это самым важным в жизни. – Отпустив ее руку, он улыбнулся. – Но знаешь, ты и не права тоже. Это будет идеальным.

Сабина повернула к дому, подняв ногу с натренированной легкостью и, чтобы дать коню немного отдохнуть, ослабила застежки на лошадиной подпруге. Сегодня она поездила вволю, сосредоточиваясь лишь на ощущении того, как мускулистое тело коня под ней ритмично и тяжело скачет по дерну, на восхитительном, всепоглощающем ощущении, когда он перепрыгивает через препятствия, готовый преодолеть любые трудности.

Она не хочет возвращаться домой. Надо только сказать маме. Она объяснит, что будет навещать ее, звонить каждую неделю, но жить она хочет здесь. Там, где нужна бабушке. Где чувствует себя счастливой. Может быть, последнего она не скажет, подумала Сабина, отпуская поводья, и конь благодарно наклонил голову. Звучит немного жестоко. Даже для мамы.

Заходящее солнце бросало на опустевшие поля красноватые отсветы, окрашивая тронутые изморосью верхние поля оттенками розового. Следом за Сабиной, на безопасном расстоянии от копыт коня, вяло трусил измученный Берти. Если мама очень расстроится, она может приезжать каждые выходные. Сабина знала, что мать не любит быть одна. Но пусть признается, что это отчасти ее вина, ведь она сама прислала сюда Сабину. И не вина Сабины, что она смогла поладить с бабкой и дедом гораздо лучше самой Кейт.

– Может быть, они даже оставят тебя мне, – сказала она коню, который задвигал ушами. – Какая разница – конем больше, конем меньше.

Но дело не только в ее интересах. Если она останется, то сможет помогать бабушке с дедом. У бабушки полно других дел, а если отпустить Линду, они могут сэкономить. Кроме того, миссис X. сможет проводить больше времени с Энни, которой наверняка понадобится консультация психотерапевта, и кому-то придется готовить обед. Пока хлеб печет миссис X., но Сабина подумала, что справится с этим. А между делом она может каждый день ездить верхом. И помочь всем немного взбодриться. И присматривать за Кристофером и Джулией. И может быть, продолжать встречаться с Бобби. Он вполне подходит ей в качестве друга, правда, насчет другого она не вполне уверена.

Она как раз заворачивала за угол у церкви Святого Петра, когда ее серый конь остановился, резко подняв голову и прядая ушами. Что-то почуяв, он испустил протяжное и тихое приветственное ржание. Берти, шедший впереди, тоже поднял голову.

Выйдя из задумчивости, Сабина огляделась по сторонам в поисках того, что растревожило ее лошадь. Следуя за взглядом животного, Сабина различила на отдалении большую лошадь из их конюшни, медленно идущую вдоль изгороди у поля в сорок акров. Сначала она различила с такого расстояния Тома верхом на ней и уже собиралась что-то ему крикнуть. Но потом лошадь немного повернула налево, и Сабина поняла, что верхом едут два человека. Это были Том, а у него за спиной ее мать. Сабина разглядела рыжий цвет ее волос, пламенеющий на фоне вспаханного коричневого поля. Мама держалась за талию Тома, положив голову ему на плечо.

Сабина сильно заморгала, поначалу не веря своим глазам, а потом оцепенела от ужаса.

Ее мать боялась лошадей. Было только одно объяснение тому, почему она едет верхом.

Ей вдруг вспомнились слова Лайама.

Сабина подождала, когда они проедут, не обращая внимания на нетерпеливый топот серого и внутренне сжавшись. Только убедившись, что ее не видят, Сабина пустила коня к дому.

Кейт лежала в ванне с пеной до подбородка, высунув из горячей воды кончики пальцев ног. Тело уже начинало болеть, как она и предполагала, но было наполнено таким приятным ощущением легкости, что ей было все равно. Том ее любит. Он действительно ее любит. Все остальное – это мелочи.

Закрыв глаза, она вспоминала его прикосновения, его дыхание на себе, его обнимающие руки, его посадку на лошади, это спокойно-эротическое ощущение его тела, прижимающегося к ней, их молчание в ответ на приглушенный топот лошадиных копыт под ними. Кейт вспоминала о том, что, посидев с ней на старом поваленном дереве, Том по ее настоянию снял свитер и расстегнул рубашку, чтобы показать механизм своей руки. Сначала он немного стеснялся, но потом, чтобы скрыть смущение, стал демонстративно все показывать, наблюдая за ее реакцией на каждое разоблачение. Она хотела сказать ему, что для нее это не имеет значения, просто ей надо знать.