В субботу 2 октября пораньше приехал на работу, чтобы успеть просмотреть и завизировать массу скопившихся документов. Однако, позвонив дежурному, узнал, что меня ждёт генерал Семёнов. На столе у начальника УБТ в пепельнице дымилась гора окурков, а сам он, куря очередную сигарету, устало сказал мне: «Александр Михайлович. Как я и предполагал, только что звонил Министр и распорядился направить тебя в Самару вместе с майором Гусаком. Надо помочь местным сотрудникам расследовать убийство Зенкина». Попытался возразить, заявив о целесообразности в такие критические дни остаться в столице, чтобы не допустить реально готовящиеся террористические акты. Однако Анатолий Петрович спокойно ответил: «Это приказ. Если откажитесь ехать, то Вас точно уволят. Да и вряд ли мы с Вами что-нибудь сможем изменить в набравшем обороты маховике беззакония. В ближайшие день-два начнётся штурм Верховного Совета. Мы с пистолетами там уже ничем не поможем защитникам «Белого дома». Приказ есть приказ. Вызвал Гусака, который, выслушав меня, психанул и, выругавшись, сказал: «Да нас с Вами, Александр Михайлович, просто убирают с дороги! Вы езжайте, а меня здесь оставьте, ведь дел полно!». Пришлось и Александру Ивановичу, сыну потомственного шахтёра, разъяснять ситуацию словами мудрого генерала Семёнова. Мы тогда не знали, что 28 сентября Совет безопасности (с учётом отрешённости их от власти – «штаб клики заговорщиков») в составе Ельцина, Черномырдина, Грачёва, Ерина и Голушко решили предъявить Верховному Совету ультиматум и «дать последний срок сдачи оружия» – 4 октября. После чего собирались организовать штурм «Белого дома». Узнавший об этом главный «защитник» Закона в России Генпрокурор Степанков, вместо того чтобы инициировать возбуждение уголовного дела на вышеперечисленных заговорщиков, струсит и лишь предупредит близких друзей из депутатов о грозящей им опасности. В частности, депутату Мухамадиеву он скажет: «… мы все тут лишь пешки. Течение событий не сможет изменить даже Ельцин. Он сам мне показался заложником. Значит и ему так велено (от автора – вашингтонским «обкомом?»), так решено. В здании Верховного Совета прольётся кровь. Это ты знай и прими меры предосторожности». И это говорит Генпрокурор России, призванный не одного «друга-депутата», а весь наш народ защищать от беззакония и произвола?[355]

Ельцин «рожки» строит, другие хитро улыбаются, а тысячи погибли… Ещё несколько фотографий к этому коллажу из газеты «Завтра» следует добавить

3 октября только отъехали от Москвы, как примерно в 17 часов по радио в вагоне стали передавать об ожесточённых столкновениях москвичей-сторонников Верховного Совета, пытавшихся пробиться к «Белому дому», с войсками и милицией в оцеплении. На то время всё складывалось и преподносилось СМИ, как начало победы над кликой Ельцина. Гусака этот так завело, что он предложил нам спрыгнуть с поезда, пока Москва ещё рядом, чтобы помочь людям в «БД». С трудом уговорил его одуматься, объясняя, что от нас как раз и ждут подобного поступка. Всё, что было в наших силах, мы сделали, а теперь, когда пошла одна «лавина» на другую, двое сотрудников ничего не решат. К вечеру истеричным голосом диктор завопил из динамика о «штурме» здания телевидения в Останкино, погибшем солдате, а затем о массовом расстреле «краповыми беретами» в основном мирных людей, пытавшихся получить возможность сообщить народу правду. Кулаки сжимались от бессилия. Тогда мы не знали, что в ответ на отказ «Вымпела» взять под контроль Останкино, эту миссию возложили на «краповые береты» во главе с подполковником Лысюк. За последние три года этот офицер, бывший в числе первых во всех горячих точках, видно морально устал от беззубости высшей власти СССР в лице Горбачёва, а затем и Ельцина в период его конфронтации с Хасбулатовым. В ходе боевых операций особо остро стоял вопрос противоречивости, нерешительности распоряжений и предательстве генералов различных ведомств. Когда он получит этот, хоть и незаконный, но наконец-то чёткий приказ, подавить выступление в защиту Конституции в районе Останкино, то сомневаться не станет. Приказ то будет от прямых, а не виртуальных командиров. Ухватившись за предложенную ему Куликовым, или Ериным оправдательную зацепку, что перед ним не мирные демонстранты, а бандиты и преступники, Лысюк даст команду открыть шквальный огонь по людям. Перед этим по рации командующий ВВ МВД генерал Куликов проорёт ему: «Серёга! Мочи этих коммуняк!», напрочь забыв, что сам до 91-го года был коммунистом, как и командир спецназовцев Лысюк.[356]

В Самаре на вокзале нас встретил начальник отдела по борьбе с терроризмом областного УМБ. С угрюмым видом оторванного от дел человека, он повёз нас с Гусаком куда-то на окраину города. Приехали к зашарпанному пятиэтажному зданию, в котором шёл ремонт без отселения жильцов. Оказалось, что это общежитие одного из крупных предприятий. Пока шли по наполовину разобранному коридору, рискуя сломать ногу, нас с любопытством разглядывали какие-то небритые личности с признаками бомжей. Ничего, не говоря, мы переглянулись с Гусаком и подумали: «Видно из Москвы дали команду нас привечать, как ссыльных». Оставив в двухкомнатной квартире свои сумки, сразу поехали в Управление. В своём кабинете начальник ВТ пригласил начальника отдела по борьбе с коррупцией, чтобы тот ввёл нас в дело по убийству Зенкина. Подошёл и присоединившийся к нашей группе майор А. Ю. Зброжик из УБКК. Пока начальник отдела сбивчиво, но довольно чётко и логично обрисовал обстоятельства совершённого преступления, раздался звонок и начальник БТ сказал: «Нас приглашает к себе начальник Управления генерал-майор В. Ю. Большаков». Шествуя по коридорам к нему, мы с Гусаком и Зброжеком видели через открытые двери кабинетов, как все сотрудники смотрели по телевизору начавшуюся бойню в Москве. Многие громко возмущались тем, что репортаж ведут американские комментаторы CNN на своём языке. Как потом будет установлено, магнаты СМИ США, заранее зная о начале вооружённого штурма «БД», скупили на корню это действо. Материли чекисты и собравшихся московских «либерастов», которые аплодировали каждому выстрелу танков по зданию Верховного Совета. Перед кабинетом Большакова начальник ОБТ пробормотал: «Чего ему неймётся? Ведь с 21 сентября он взял отпуск, а ходит почему-то на работу».[357] Генералу также, по-видимому, из Москвы предложили держать нас в Самаре подольше и, в «ежовых рукавицах». В грубой форме он сразу «наехал» на меня, спросив: «Вам, что? Совсем делать нечего в Москве и по России, если по рядовым убийствам стали разъезжать по командировкам?». Выдержав бестактность генерала, спокойно ответил: «Понимаете, Владимир Юрьевич. Зря Вы оцениваете убийство бывшего депутата и личного друга Черномырдина Зенкина, как «рядовое». Насколько я знаю, в том числе в ходе полученного инструктажа от руководства в Москве, получается, что центр терроризма из столицы переместился в Самару. Не случайно и Черномырдин к Вам позавчера приезжал не только из-за Зенкина. По-видимому, Хасбулатов с Руцким тоже не случайно договорились с вашим сенатором и местными депутатами, чтобы, в крайнем случае, переместить Верховный Совет в Самару! Поэтому-то и меня, начальника ведущего отдела УБТ, не смотря на кровавые события в Москве, направили не в Новосибирск или во Владивосток, а именно в Самару! Значит, не справляетесь?». Моя краткая речь так подействовала на Большакова, что он вдруг в запале стал доказывать нам с Гусаком обратное. Вызвав начальника отдела БКК, он вместе с ним развернули на столе огромную схему расследования резонансного убийства, на которой даже фотографии подозреваемых и связей Зенкина имелись. По их докладу было ясно (да я и не сомневался), что на «земле» работать умеют. Выслушав их, внезапно задал, как мне показалось, упущенный вопрос, требующий немедленного решения. В частности, спросил: «Владимир Юрьевич. А почему не рассматривается версия умышленного направления следственной группы по ложному следу? Ведь очень редко убийцы оставляют на месте преступления свои золотые часы. Да ещё с дарственной надписью «на память Вахиду от Маги»?». Большаков посмотрел на начальника отдела БКК, тот на схему… Видно попал в точку, так как начальник Управления вдруг заявил: «Но ведь главное расследование проводит областное ГУВД. Пойдёмте туда. Я Вас представлю генералу Ю. Г. Малыгину. Он всё прояснит!». Тут же он ему позвонил, и повёл нас в рядом расположенное здание ГУВД. Когда вошли в кабинет, навстречу нам вышел среднего роста и спортивного телосложения генерал Малыгин. В ходе приветствия, я более коротко повторил свои слова о «Самаре, ставшей центром терроризма России», которые на милицейского генерала особого впечатления не произвели. Вновь передо мной развернули ещё большую по размеры схему расследования. В ходе доклада стало ясно, что местная милиция и прокуратура «хлеб недаром едят». Очень быстро они выявили и уже работали по главным подозреваемым, а на мой вопрос об оставленных часах, имелся убедительный ответ – Зенкин отчаянно сопротивлялся убийцам. Скупо похвалив генерала, я ответил на его вопросы по событиям в Москве. При этом избегал каких-либо политических оценок. Пообедав в столовой управления, мы вернулись в кабинет начальника ОБТ. «Голубой ящик» радостно верещал о победе демократии, а из здания Верховного Совета генерал А. В. Трофимов под охраной «Альфы» выводил «арестованных» Хасбулатова, Руцкова, Ачалова, Макашова и остальных руководителей законной власти. Государственный переворот, организованный сотрудниками ЦРУ и исполненный Ельциным со своей придворной сворой, состоялся. И в этот раз победили силы Сатаны, которые оказались более организованными и наглыми. В кабинет заглянул заместитель начальника управления и сообщил, что нас переселят в хорошую гостиницу. Видно мои слова «о Самаре, как центре терроризма в России» подействовали. Откровенно говоря, делать нам в этом городе было нечего. После того, как, рассмотрев пару ведущихся разработок, мы поделились нашим опытом их реализаций, отношения с местными сотрудниками наладились. Уже в более тёплой атмосфере начальник отдела предложил нам проехать по старинному городу, показав его достопримечательности. С радостью согласились. Больше всего поразила великая русская река Волга. Мимо нас, стоящих на красивой набережной двигалась необъятная и величавая живая масса водного потока, которая завораживала и очаровывала своей молчаливой мощью. Вернувшись в отдел, позвонил своему другу по пограничному училищу и службе на Дальнем Востоке Володе Ваганову, после увольнения работавшему в райцентре Красный Яр. Тот радостно завопил, что заедет за нами через два часа и заберёт к себе. Поздним вечером мы с Гусаком уже сидели за праздничным столом для гостей в его тесной комнате двухэтажного многоквартирного типового дома. Тосты и воспоминания о совместной службе были внезапно оборваны междугородним звонком телефона. Взяв трубку, Володя внезапно изменился в лице и, протягивая её мне, сказал: «Саша. Там твоя жена Нина плачет. Может, случилось что?». За последние три года я ко многому привык, но когда речь шла о проблемах в семье, жене и детях, всегда сердце замирало в тревожном предчувствии. Слова Нины сквозь слёзы резали душу: «Саша. У нас горе – убили Гену. Если сможешь, обязательно выезжай. С «Альфой» мы согласовали, и похороны состоятся 7 октября». Как мог, утешил свою верную спутницу жизни. Кое-как переспав остаток ночи, утром мы вернулись в Самару и по «ВЧ» связи я дозвонился до генерала Семёнова. После небольшой паузы он дал добро на наше с Гусаком возвращение. Расставались мы по-доброму с местными чекистами, которые, узнав о случившейся беде, подходили и, выражая соболезнования, предлагали посильную помощь. Прощание с Геной Сергеевым, погибшего от предательской пули провокатора-снайпера, вынося из-под обстрела тяжелораненого солдата-десантника, по печальной традиции началось в «шестиграннике» на улице Пехотной. Море сотрудников органов безопасности, родственников, одноклассников и просто москвичей, затем выехали на Николо-Архангельское кладбище. Шедший дождь, как бы оплакивающий погибшего сотрудника «Альфы» и других сотен невинных убиенных жертв, сменился ослепительным солнцем, символизирующим продолжением жизни. Выступающие у могилы простого русского парня Сергеева, со скорбью говорили о том, каким прекрасным человеком он был, отдав свою жизнь, защищая другие. Накануне рядом с могилой Сергеева похоронили студента Алексея Шумского, который, проживая возле Останкино, вместе со своей невестой Наташей Петуховой также вышли к телестудии, чтобы помочь уже появившимся раненным демонстрантам. Оба были убиты «меткими» стрелками «краповых беретов». Вот тебе и традиция при сдаче на этот символ спецназа обязательно пролить свою кровь. Тем самым лучших сотрудников «краповых беретов» изначально повязывают «на крови» (совсем как у бандитов), создавая своеобразную круговую поруку и стремление к бездумной силе. Видать идеи фашизма, которые мне пытался донести в 90-м году один спецназовец во время лекции (смотри первую главу), дали ядовитые плоды в 93-м, когда всё подразделение под руководством Лысюка не задумываясь, расстреляло около сотни безоружных демонстрантов трудящихся.[358]