Дело Сеймур так же поспешно уладили до суда, и, как сообщалось, Аксель выплатил ей 400 тысяч долларов. Адвокат Стефани Майкл Плонскер не подтвердил, но и не опроверг данную сумму, сказал только, что дело разрешилось полюбовно.

Всего через несколько месяцев Стефани Сеймур вышла замуж за Питера Бранта в Париже. Вскоре после этого она родила ему первого из двух сыновей, и они по-прежнему счастливы в браке. Дуг Голдстейн рассказывает: «Боже мой, Аксель был просто раздавлен, черт побери! Этот парень заслуживает любви, потому что сам он такой любящий. Он был бы замечательным отцом, будь у него такая возможность. Роуз хотел усыновить Дилана, сына Стефани, но, очевидно, ему не дали такого шанса».

По словам няни Стефани, Беты Лебис, которая стала домработницей Акселя после того, как пара рассталась, когда группе пришел конец, Роуз решил, что заведет семью, женится и будет растить детей. Что у него будет новая жизнь, достаточно денег и он посвятит свое время семье. Он мечтал о семье, детях — о том, чего у него никогда не было.

Уход Стефани поставил крест на этой мечте. «Аксель — такой человек, который хочет делать все правильно, — поясняет Бета. Он был таким страстным мужчиной, о каком мечтают многие женщины. Аксель словно прекрасный принц. Ради Стефани он делал все, о чем пишут в романтических книгах. Делал то, чего в реальной жизни больше не увидеть! Думаю, многие женщины мечтали бы оказаться на ее месте. Я бы никогда не ушла от такого мужчины. Но Стефани очень красивая и сексуальная; она может заполучить любого мужчину, какого захочет. Она использует мужчин как игрушки».

Бета также добавила: «Когда-нибудь видели ребенка с новой игрушкой? Они сначала играют с ней все время, а потом она ему надоедает. Я всегда говорила Стефани, что она может причинить Акселю больше боли, чем ей кажется. Другие мужчины, которые влюблялись в нее, никогда не страдали так, как Аксель. Он хотел все сделать правильно, и в самом деле думал, что все идет хорошо. Он очень серьезно воспринимал эти отношения. Стеф его чуть не убила».

Дуг Голдстейн говорит, что Аксель, потеряв Стефани Сеймур и ее сына и понимая, что Guns N’ Roses распадаются, оказался на грани срыва. В то время Дуг привык, что среди ночи ему в истерике звонит Бета и умоляет прийти поговорить с Акселем, который лежит в постели в слезах и сжимает в руке заряженный пистолет.

В это время Роуз превратился в затворника. «Я сидел на телефоне и отвечал людям из «Geffen», что Аксель целыми днями работает в студии над следующим альбомом Guns N’ Roses, — рассказывает Голдстейн, — а он звонил мне по пять, по десять раз в день. В первую очередь Аксель продолжал пробовать новое и в то же время много писал. Но больше ничего и не происходило. Какое-то время…»

20 января 1994 года Аксель Роуз был гостем на церемонии избрания Элтона Джона в Зал славы рок-н-ролла в Нью-Йорке, где произнес короткую, но проникновенную речь о том, что Элтон Джон и его поэт Берни Топин значили для него все эти годы, закончив ее словами: «Когда я впервые услышал «Bennie and the Jets», то сразу же понял, что должен быть артистом. Так что теперь на этом человеке лежит гораздо бóльшая ответственность, чем он планировал». Бурные аплодисменты.

В тот вечер Аксель исполнил «Come Together» с Брюсом Спрингстином. Роуз был одет в своем собственном пост-гранжевом сценическом стиле — в джинсы, сапоги, белую футболку и простую расстегнутую рубашку — и, казалось, нервничал, стоя рядом с суперкрутым Спрингстином. Он словно выжимал из себя вокал, как капли крови: это выступление лишь отдаленно напоминало ту силу, напыщенность и напор, которые чуть не сдули со сцены Тома Петти на церемонии вручения наград «MTV». С тех пор, казалось, прошла целая вечность.

Это было последнее выступление Акселя на публике на ближайшие шесть лет.

«Однажды Аксель позвонил мне, когда мы уже пару лет не гастролировали, — вспоминает Дуг Голдстейн. — Он спросил: «Как ты сейчас думаешь, какую самую большую ошибку я совершил в профессиональной карьере?» Я ответил: «Возможно, клип на песню «November Rain», в котором ты показал огромный особняк, за который заплатили обычные люди». Роуз задумался: «Ого. Да. Знаешь, ты, наверное, прав». Мы забыли об этом, а потом он позвонил мне примерно через два дня и сказал: «Эй, Дуг, я хочу вернуться к разговору о том, что я показал свой дом. Я понимаю, что сейчас надо сливаться с толпой, как Nirvana и Pearl Jam, носить фланелевые рубашки и не выделяться. Что больше нет никаких суперзвезд, люди хотят, чтобы ты был одним из них. Но ведь никто никогда не говорил нам, что мир изменился». Я ответил ему: «Знаешь, а ты прав». Аксель поднял очень важный вопрос… Мы садились в свой автобус или самолет, черт возьми, и понятия не имели, что происходит в мире. Мы просто делали то, что нам нравится, и все, ни больше ни меньше».

Но все изменилось, и не только у Акселя Роуза. Дафф Маккаган собрал еще один сторонний проект под названием Neurotic Outsiders вместе с Мэттом Сорумом, Стивом Джонсом, бывшим гитаристом Sex Pistols, и Джоном Тейлором, басистом Duran Duran. Дафф позднее признавался, что чувствовал себя отсталым на фоне гранжевых групп из Сиэтла, которые господстовали на рок-сцене в первой половине девяностых. Хотя Neurotic Outsiders базировались в Лос-Анджелесе, а половина состава вообще была из Англии, Дафф, который теперь стал вести трезвый образ жизни и по-прежнему разгребал свой эмоциональный беспорядок последних десяти лет, все равно хотел наверстать упущенное. Он сделал короткую стрижку, как у Мэтта Сорума, вышел на сцену с группой в «Viper Room» в Лос-Анджелесе без рубашки и вприпрыжку исполнял музыку, которая всем показалась чем-то средним между Sex Pistols и Nirvana, причем ей не хватало ключевого элемента и того и другого. А именно, фронтмена, достойного Джонни Роттена или Курта Кобейна. Вместо этого вокал взял на себя пузатый Джонс, и результат, воплощенный в сингле «Jerk», записанном на раз-два-три, звучал именно так, как должен был звучать: как недогранж, написанный теми, кто когда-то был знаменитостью. В 1996 году музыканты записали альбом с тем же названием, что у самой группы, и выпустили под лейблом Мадонны «Maverick», за ним последовали короткие турне по Европе и США. Потом все снова развалилось.

А в студии «The Complex» на западе Лос-Анджелеса, где огромную звуковую сцену круглосуточно арендовали Guns N’ Roses, время словно остановилось. К 1996 году Аксель убедился, что следующий альбом должен быть более современным, чем «Use Your Illusion», и заказал кучу нового оборудования и новых сотрудников. Кроме игровых автоматов, бильярдных столов и буфета, у него теперь работал на полную ставку специальный компьютерный эксперт, обучавший Роуза новым технологиям. Его поразила эксцентричная электронная музыка Nine Inch Nails, The Prodigy и Moby. Кроме того, Аксель пытался пережить падение с небес на землю, куда его спустило неуважительное гранжевое поколение, поэтому он всеми силами старался осовременить звучание Guns N’ Roses. Его коробило от музыки, которую Слэш предложил для нового альбома: эдакое некачественное буги в исполнении плохих парней, которое даже Дафф раскритиковал и назвал «южным роком». Но Роуз содрогался не меньше и от нового недогранжа Даффа в исполнении Neurotic Outsiders.