– Мне кажется, что нельзя не управлять народом, который пытается развязать войну с другой расой, чтобы отнять у них землю, – возразил Сандор.

– Нет, за ним стоит присматривать, – поправилась леди Каденс. – Мы не должны воевать, но это не значит, что нельзя найти компромисс. На встрече с королем Димитаром я…

– Что? – перебили ее все одновременно.

– Ох, к чему такой ужас? Мы с Димитаром давно знакомы, и когда я узнала, что он согласился на переговоры, то попросила разрешения прийти в город.

– Вы были в Равагоге, – уточнил Грейди.

– В том, что от него осталось, – тени исказили чопорные черты лица леди Каденс, теребящей Маркчейн – ожерелье, которое король Димитар дал ей, когда она жила среди огров. – Я не виню никого за разрушения. Но мне больно видеть, что никто даже не думает, через что прошли огры. Как вы считаете, почему Димитар согласился встретиться? Только я готова прислушаться, готова открыть глаза…

– А еще «Незримые», – напомнила Софи. – Он вам об этом рассказал? О встрече с Финтаном? О задании, которое Финтан ему дал, чтобы проверить, смогут ли они снова сотрудничать?

– Вообще-то, да, он рассказал. И я пыталась его отговорить. Вы должны понять – у Димитара нет выбора. Ограничения, которые Совет надеется навязать новым договором, заставят огров изменить основы своего существования.

– И это дает им право сотрудничать с убийцами?

– Конечно, нет, мистер Вакер. Именно так я Димитару и сказала. Я пыталась помочь ему найти выход. И я все еще надеюсь, что Совет создаст договор, который принесет мир в нашу жизнь, при этом не заставляя огров меняться. Но если это невозможно, я надеюсь, что король обратится к чему-то помимо насилия.

– Да-да, конечно, – фыркнула Софи.

Леди Каденс цокнула.

– Вы меня разочаровываете, мисс Фостер. Я надеялась, что вы привнесете в переговоры немного сострадания. В конце концов, к людям тоже возникает много вопросов, но их вы защищаете. А когда дело доходит до насилия, людям нет равных. Да, огры должны научиться мирно сожительствовать с остальными. И да, их нужно наказать за чуму и за весь вред, принесенный остальным расам. Но если мы установим им законы, меняющие саму суть их существования, то подпишем собственный приговор. Король Димитар ценит эльфийскую поддержку – но лишь от тех, кто относится к нему, как к другу.

– Ну, знаете ли, не хочу дружить с королем Димитаром, – возмутилась Софи.

Леди Каденс медленно выдохнула.

– А жаль. Надеюсь, вы передумаете, пока не слишком поздно.

– Очень сомневаюсь, – сообщила Софи и направилась вверх по лестнице. – Ты слышал? Слышал? – спросила она Фитца, как только они вернулись в комнату. – Она хочет, чтобы я подружилась с тем, кто дважды пытался меня убить, – с тем, из-за кого Калле пришлось пожертвовать собой!

Тяжело вздохнув, Фитц опустился на пол.

– Если тебе станет легче, сомневаюсь, что она просила приглашать его на Вечер Отсеивания.

– Фу, вот уж чего представлять не хотелось, – проворчала Софи, воображая короля Димитара, стоящего в длинном ряду возможных пар.

Хотя, сама мысль о длинном ряде возможных пар ужасала не меньше.

– Мне кажется, она о том, – тихо сказал Фитц, – что огры охотнее пойдут на сотрудничество, если не считать их врагами. И это логично. Если Совет придет на мирные переговоры и попытается командовать ограми и ставить их на место, король Димитар только сильнее упрется.

– Не порть мое нытье своей логикой, – буркнула Софи.

Фитц рассмеялся.

– Ты прямо как Киф.

– Серьезно? Уф, он меня заразил.

– Надеюсь, не сильно, – Фитц явно дразнился, но от жара в его взгляде щеки Софи запылали, даже когда он добавил: – Я сомневаюсь, что выдержу двух Кифов Сенсенов.

Сердце Софи билось так громко, что она уловила лишь последнее слово последовавшего вопроса.

– Что ты сказал? – переспросила она.

Фитц поднял пустой план по обману Гетена.

– Говорю, а вдруг нам поможет дружба? Когда встретишься с Гетеном, притворись, будто хочешь с ним подружиться.

– У меня не получится, – вздохнула Софи. – Не забывай, я ему по лицу врезала.

– О, поверь, такое не забыть. Но я не предлагаю становиться лучшими друзьями. Предложи ему союз? Напомни, что «Незримые» бросили его гнить в темнице и даже не думают спасать? Заключи с ним сделку?

– Совет на такое не согласится, да и я тоже.

– Знаю, – произнес Фитц. – Но наша цель – отвлечь его, не забыла? А что отвлечет лучше, чем шанс вырваться на свободу? Расскажи ему про Вайли. Скажи, что мы готовы на все, лишь бы не допустить подобного. Если он потребует еще что-то, сделай вид, будто думаешь. С тобой будет Старейшина – пусть она поможет. Не обязательно говорить правду. Нужно лишь достоверно сыграть и заставить его задуматься. Потому что чем больше он будет думать, тем сильнее расслабится, и тогда мистер Форкл сможет пробраться в его мысли и все выяснить. Как думаешь, сработает?

– Думаю… что ты гений.

Фитц улыбнулся шире, и в его глазах вновь сверкнул жар, нагоняя на Софи краску.

– Не гений, – сказал он, скользя пальцем по когнатским кольцами. – Но из нас вышла отличная команда, согласись?

Софи кивнула.

– Идеальная.

– Вы серьезно завязали нам глаза, поверить не могу, – проворчала Софи, прижимаясь к грубым рукам гоблинов, ведущих их по Люменарии. Спуститься по каменной винтовой лестнице и не свернуть себе шею было сложно, даже когда она видела, куда идет.

Она споткнулась уже столько раз, что гоблины всерьез предлагали понести ее на спине, а ведь они только спустились в подземелье.

На рассвете, как и просила Орели, Сандор проводил Софи до острова, и на каменистом берегу они встретились с мистером Форклом и светловолосой Старейшиной. Вдали темные волны разбивались о скалы, а на фоне серо-розового неба резко выделялся светящийся замок, от ворот которого навстречу им маршировал десяток вооруженных гоблинов.

Стража осмотрела их, забрала все оружие, технику и даже украшения, а потом отвела Софи, Орели и мистера Форкла в центральный двор. Ворота лязгнули за их спинами, запирая их в крепости, и последнее, что увидела Софи, – был знакомый взгляд Сандора, говорящий, что он будет ждать на месте. А затем стража закрыла им глаза накрахмаленными повязками.

После этого две пары рук потянули ее вперед, неловкий шаг за неловким шагом. Пока они шли, воздух менялся. Иногда становилось жарко, иногда холодно, иногда пахло чем-то сладким, иногда – солью, в зависимости от комнаты. Лестница, по которой они сейчас шли, пахла кислой сыростью. Единственным звуком было эхо их шагов, громом отдающееся в узком помещении.