Нерроуз хохотнул.

— Да уж, ты явно зачастил сюда в последнее время.

— Кажется местные врачи на меня уже косятся как-то подозрительно.

— Ещё бы они не косились. Сколько костей тебе срастили? Пять? Семь?

— Восемнадцать, — отозвался Том и протянув руку осторожно взял со стоящего на специальном столике рядом с кроватью подноса чашку, — Если считать фаланги пальцев. А так только двенадцать.

— Что так, что так — паршиво. Я вот не понимаю, как ты только ухитряешься?

— Что? — Райн непонимающе посмотрел на друга.

— Помнишь тот случай на Абрегадо, когда эти местные придурки отстрелили мне пальцы? Это был единственным случай, когда мне потребовалась помощь врачей. А ты уже третий раз за две недели сюда прилетаешь. И каждый раз во всё более худшем состоянии.

— Судьба видать у меня такая, — Райн кивнул в сторону подноса, — хочешь чего-нибудь?

— А сам?

— Я не голоден.

— Ну, — Дэн осмотрел практически не тронутое содержимое подноса, — разве что пудинг.

— Забирай.

— Спасибо. Кстати, — Нерроуз сорвал с пластикового стаканчика с десертом крышку и взял с подноса небольшую ложку, — тут у нас интересные слухи ходят.

— Это какие же?

— Ну... — Дэн, зачерпнул ложкой немного пудинга и отправил себе в рот, после чего зажмурился от удовольствия, — эх, вот почему больничные пудинги самые вкусные, а? Как им только это удаётся...

— Дэн.

— Прости, прости. Так вот, ходят слух, что один коммандер с крайне суицидальными наклонностями получит под своё командование эскадру тяжёлых крейсеров в составе Седьмого флота.

Том несколько секунд смотрел на поглощающего десерт друга, после чего наконец соизволил придать лицу сколько нибудь удивлённое выражение. Что сказать, слухи на флоте распространялись быстрее скорости света.

— Даже так?

— Да, — Дэн зачерпнул пластиковой ложкой остатки пудинга в стаканчике, — представляешь. Оказывается, через пару дней один из дредноутов уходит на Фаерон, а оттуда на Траствейн, где, по слухам, будет происходить формирование вышеупомянутой эскадры.

— Как интересно. А ты часом не в курсе, как зовут этого счастливчика, — Райн посмотрел на Нерроуза пристальным взглядом.

Дэн лишь пожал плечами и метким броском отправил пластиковый стаканчик из-под пудинга в стоявшее у постели мусорное ведро.

— Да я как-то запамятовал. Слышал лишь, что он неблагодарная скотина, которая забывает о своих друзьях, когда те изнывают в колоннах снабжения от безделья. Представляешь, гад какой!

— И не говори. Как же хорошо, что я не имею понятия о ком ты говоришь.

— Том, ты задрал! — наконец не выдержал Дэн, — правда или нет?

— Что?

— Тебе дали эскадру?

— У меня нет суицидальных наклонностей. И, да, дали, — признался Том, не желая и дальше продолжать этот дурдом. — И, да, с правом формирования.

Прежде чем Нерроуз успел сказать ещё хоть слово, Том продолжил.

— И, ещё раз, да, «Галифакс», как и «Гневный», уже у меня в списках. Как только меня выпустят, я составлю рапорты на ваш перевод под моё командование.

Дэн расплылся в довольной улыбке.

Когда Нерроуз узнал о том, что судьба Тома сделала внезапный поворот, он несказанно обрадовался за друга. Но ещё больше, он обрадовался за самого себя. Дэнниэлю осточертело заниматься сопровождением конвоев в то время, как другие сражались. Он считал эту работу второсортной и недостойной капитана не то, что тяжёлого крейсера, но даже эсминца, хоть и осознавал всю её важность.

Во время Второй битвы за Нормандию, «Галифакс» Нерроуза и «Гневный» Кимуры не участвовали в общей мясорубке лишь по той причине, что занимались пикетирование дальней части системы и просто не могли успеть вовремя.

Им оставалось лишь смотреть на то, как тысячи их сослуживцев бесстрашно шли вперёд несмотря на полное понимание того, что с ними произойдёт, в то время как сам Дэн находился в полной безопасности...

Это были самые долгие и тяжёлые часы в его жизни. Всё его естество рвалось в бой, но сам Дэн ничего не мог поделать. Всё, что ему оставалось — это смотреть на развернувшуюся в системе бойню.

И сейчас, он пришёл к Тому со вполне конкретной просьбой. Нерроуз ненавидел кого-то о чём-то просить, но его душа требовала этого. Дэн хотел попасть на передовую. Он просто не мог сидеть в стороне, когда его товарищи и братья по оружию погибали.

И поэтому, он никогда и никому не скажет о том, какое облегчение испытал, когда Райн сказал, что уже внёс его корабль в список.

— Мы не подведём тебя, Том, — серьёзно произнёс Дэн.

— Я в этом и не сомневаюсь, — лениво ответил Райн и зевнул. Последнее время его неудержимо клонило в сон. Последствия лекарств, скорее всего, — в любом случае, даже с тремя кораблями у нас жуткий недокомплект. До списочного состава нужно ещё три.

— Три? — Нерроуз нахмурился, — а кто третий?

— «Вобан» Дмитрия Бочаренко.

— Этот, который...

Том кивнул.

— Верно. Единственный уцелевший корабль из объединённых сил обороны системы. Он входил в состав сил прикрытия Тринадцатой.

— Даже представить не могу, что он чувствовал, когда всё закончилось, — покачал головой Нерроуз.

— Я тоже, — согласился с другом Райн, — представь себе, «Вобан» был самым проблемным кораблём эскадры. Ни у кого не было столько проблем и косяков, как у него, а тут...

— Что сказать. Госпожа удача та ещё сука, — понимающе произнёс Дэн.

— Это да. Ладно, возвращаясь к нашему разговору. Будьте готовы к тому, что скорее всего на Траствейн вы отправитесь вместе с нами. Меня выписывают сегодня вечером...

Нерроуз скептически оглядел лежащего на больничной койке Тома.

— В таком состоянии?

— Да плевать я хотел на них, — резко произнёс Райн и впервые за время разговора в его голосе прорезалась сдерживаемая резкость, — у меня полно работы, которую нужно делать. А, как ты, наверное, заметил, весь штаб эскадры сейчас состоит только из меня одного.

— Ну, справедливости ради замечу, что и эскадры, как таковой у тебя сейчас тоже нет.

Райн скривился.

— Вот окажешься на моём месте и...

— Нет уж, — Дэн хихикнул, — мне в моём кресле хорошо.

Том хотел было ответить ему, но вдруг вспомнил, как сам смотрел на подобную перспективу. Когда-то и он сам считал полученную после возвращения на флот должность сущим наказанием. Для Райна