Они уже подошли к дому, но было ясно, что мысленно Шольц находится в каком-то другом месте.

— Послушайте, — сказал он, — мне совсем не нравится эта ваша идея… Это слишком рискованно…

— Это моя идея, — поправил Фабель. — И я обратился к Тансу с просьбой оказать услугу…

— Как я уже сказал, мне это совсем не нравится, — перебил его Шольц, — но я не стану возражать на определенных условиях. Мы обсудим это, когда закончим здесь.

Входная дверь открылась, прежде чем они успели постучать. На порог вышел мужчина лет сорока и тут же закрыл ее за собой. Под два метра ростом, атлетического телосложения и приятной наружности, он точно подходил под описание Милы укусившего ее клиента.

— Комиссар Шольц? — спросил он, обращаясь к Фабелю.

— Нет, это я, — ответил Шольц. — Герр Шнаус?

— Да. В чем дело? У меня дома жена и дети…

— Мы насчет вашего сайта, — пояснил Шольц.

— О-о… — Шнаус растерялся. — Так я и думал. Послушайте, я сказал жене, что это по работе.

— А в какой области вы трудитесь?

— Программное обеспечение компьютеров.

Фабель еще раз бросил взгляд на припаркованную машину и дом и решил, что не ошибся в выборе будущей сферы приложения своих сил.

— Ладно, оставим это. Пока. Есть место, где мы можем поговорить?

— У меня в кабинете… — Шнаус пригласил их в дом и провел через большой зал. Кабинет был просторным, светлым и современным, с большим столом, на котором стояли два дорогих с виду компьютера.

— Вы отсюда управляете сайтом? — спросил Фабель.

— Послушайте, это просто хобби, ничего больше… Я делаю это не ради денег…

— А исключительно ради удовольствия… — ухмыльнулся Шольц.

Шнаус покраснел.

— Послушайте, это трудно объяснить. Это просто… — Он замолчал, не зная, чем закончить фразу. — Что вы хотите узнать?

— Для начала вы можете рассказать, как провели вечер пятницы двадцатого января.

Шнаус набрал что-то на клавиатуре.

— Я был во Франкфурте. На конференции.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Около сотни людей. Я выступал там с презентацией нашего нового продукта.

— Вы там ночевали?

— Да. В общей сложности я провел там три дня.

— А что за новый продукт? — поинтересовался Фабель. — В смысле, каким программным обеспечением вы торгуете?

— Мы являемся дистрибьюторами компьютерных игр. Но не только. Торгуем образовательными интерактивными программами и прочим в этом роде.

— Вам приходилось слышать о разработчике игр по имени Мелисса Шенкер?

— Нет… — Если Шнаус и говорил неправду, то очень убедительно. — Это имя мне не знакомо.

— А как насчет игры «Властелины хаоса»?

— О да… об игре я не просто слышал: мы ее дистрибьюторы.

— «Властелины хаоса» была разработана Мелиссой Шенкер, — сказал Фабель.

— Правда? Я этого не знал. Это не входит в пакет сведений, необходимых мне для работы. Я редко в курсе, кто придумал концепцию игры или разработал ее.

Наступила пауза.

— Зачем вам это, герр Шнаус? — спросил Фабель. — Я хочу сказать, что у вас есть хорошая работа, семья. Зачем вам нужен такой сайт?

— Свои слабости есть у каждого. У кого-то они явные, у кого-то — скрытые. Я веду очень благопристойный образ жизни. Я хороший муж и отец, и моя жена понятия не имеет о моих… странностях. Если бы я не нашел способ «выпускать пар», то в один прекрасный день чаша могла бы переполниться и все бы вышло из-под контроля и разрушило мою устоявшуюся и налаженную жизнь. Поэтому я и завел безобидный и непорнографический сайт, относящийся к вореафилии и каннибализму.

Фабель вспомнил о другом самом обычном бизнесмене с устоявшейся и стабильной жизнью, не дававшем выхода творившемуся у него в голове хаосу. И все кончилось тем, что он снес себе полголовы прямо перед Фабелем.

— С чего вы взяли, что все относящееся к каннибализму — особенно сексуальному каннибализму — является безобидным? — спросил он.

— Я не имел в виду ничего плохого… — вяло промямлил Шнаус.

— Я скажу вам, почему мы здесь, герр Шнаус, — вмешался Шольц. — Мы ищем безумца, все еще разгуливающего на свободе и откусывающего у женщин куски тела. Не исключено, что нескольких он убил. А это, друг мой, мне не представляется невинным развлечением. Я познакомился с вашим сайтом. И меня не удивляет, что вы хотите держать эту грязь подальше от жены. Мне кажется, что если она узнает о вашем маленьком хобби, то вы до конца жизни не увидите ни ее, ни своих детей. И я готов обратиться за ордером и вывернуть здесь все наизнанку. Это может быть вашим милым и дорогим сердцу домом, но именно отсюда вы управляете сайтом, а значит, оказываетесь в самом центре полномасштабного расследования нескольких убийств. Я обещаю, что завтра утром это место будет кишеть судмедэкспертами, полицейскими в форме, и если не удастся сохранить это в тайне, то и журналистами тоже.

Шнаус выглядел так, будто его вот-вот стошнит.

— Нет… пожалуйста, не надо… Я сделаю все, что вам нужно. Я дам вам любую интересующую вас информацию. И обещаю закрыть сайт. Просто скажите, что я должен сделать… Лишь бы жена и дети ничего не узнали!

— Что ж, для начала, герр Шнаус, — сказал Фабель, — мы хотим, чтобы вы не закрывали сайт. Во всяком случае, пока.

Мария повернулась на бок, корчась от непроизвольных судорог, сотрясавших все тело. Она с трудом устроилась на локтях и коленях и опустила голову вниз. Спазмы в животе не прекращались. Почувствовав кожей грязь, она поняла, что была голой, и ее тут же накрыло ледяной волной жуткого холода. Вслед за ней накатилась вторая волна, такая же свирепая, как и первая, но на этот раз — ужаса. Витренко. У нее не укладывалось в голове, что Бусленко был призраком. Тарас Бусленко на самом деле оказался Василем Витренко. Она не ошибалась насчет его глаз. Их он изменить не мог. Витренко удалось убедить ее в тайной операции украинских спецслужб. Он остался верен себе — всегда любил подбираться к жертве как можно ближе. Он любил вносить сумятицу в умы своих жертв. Он играл с ней с самого начала. И теперь игра подошла к концу.

Мария попыталась определить, сколько времени пробыла без сознания. Продолжая трястись от холода, она поднесла к глазам руки и увидела следы уколов. Они могли держать ее в таком состоянии часы, дни и даже недели. Мария села и, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Ее продолжали сотрясать спазмы, буквально выворачивая все тело изнутри. Кожа, давно покрытая мурашками, потеряла всю пигментацию и была уже даже не белой, а какой-то синевато-зеленой. Она почему-то подумала, что от холода действительно синеют, и огляделась по сторонам. Даже лампа была неоновой и светила безжизненным холодным светом. Никаких окон. Никаких звуков. Снаружи могло быть любое время суток. Они достигли первой и самой важной стадии допросной пытки — полной дезориентации объекта.