— Я хочу сказать вам, что не собираюсь уезжать из Рейнор-Лодж, — начала Мара. — Все будет идти своим чередом, как и обычно.

Кефа прикрыл глаза и с облегчением вздохнул.

— С одним условием: вы будете продолжать работать на своих местах, — продолжала Мара. — Мне будет нужна ваша помощь. — Она повернулась к Кефе. — Я беременна. У меня будет ребенок от Джона.

Его глаза расширились, словно ему пришлось приложить немало усилий, чтобы вникнуть в смысл сказанного.

— Но разве вы не хотите, чтобы ваш первенец появился в доме вашей матери?

Мара покачала головой:

— Я хочу, чтобы мой ребенок родился здесь, в Танзании, в доме Джона.

Менелик в задумчивости склонил голову набок.

— Тогда, — промолвил он после недолгой паузы, — придется, говоря словами бваны Карлтона, перейти к плану Б.

— Плану Б? — повторила Мара.

— Все просто. Вам нужно вызвать вашу мать сюда.

Мара непроизвольно рассмеялась.

— Это невозможно.

Менелик выглядел озадаченным:

— Вы говорили мне как-то, что у вас много родственников — много братьев. Даже мужчина может выполнять работу по дому, если это нужно.

Мара кивнула. Это было правдой. В отсутствие женщин в доме Гамильтонов все переходили с надлежащим образом приготовленной еды на барбекю и блюда из яиц и бекона, но никто не оставался голодным. И хотя дом превращался в сарай с кипой грязного белья, заполнившего прачечную, непоправимой беды не случалось. Расходы на поездку тоже не причиняли головной боли — в последние годы дела приюта шли довольно неплохо.

— Это неблизкий путь, — заметила Мара.

Кефа развел руками.

— Иностранцы приезжают сюда позабавиться и развлечься. Я уверен, что будущая бабушка не откажется совершить такое путешествие.

Мара опустила глаза. Она сфокусировала внимание, будто навела резкость в фотоаппарате, и представила Лорну, гуляющую по территории приюта и собирающую цветы; сидящую за столом и попивающую чай с Менеликом; и даже предпринимающую пеший поход до Львиной скалы. Приключение, которому можно было только позавидовать, по крайней мере, позавидовала бы Мара, если бы у нее была дочь и внук.

— Я спрошу ее. Возможно, она и приедет.

— Она приедет, — уверенно сказал Менелик. То, каким тоном он это произнес, сделало прибытие матери Мары таким же неизбежным, как наступление утра следом за ночью.

Мара улыбнулась. Перевела взгляд с Менелика на Кефу и обратно. Ей подумалось, как ей повезло, что они есть у нее и заботятся о ней, как и все те люди, которые были частью ее жизни здесь, в приюте. Она подумала о Бине, которая очень обрадуется, услышав новость Мары. О Хелен, всегда готовой помочь полезным советом, о девочках, которые полюбят малыша.

Она потеряла Джона. И Питер никогда не будет принадлежать ей. Но она не осталась одна.

Оранжевые цветы на длинных, как африканские дротики, стеблях алоэ вера в венчике колючих побегов сплошь покрывали каменистый склон. Мара оглядывала их с вершины холма, где между двух пушистых казуарин[18]приютилась деревянная скамья. Сзади от южных ветров укромный уголок прикрывали огромные валуны. Место носило название «Воронье гнездо китобоя».

Нагнувшись вперед, из своего укрытия Мара могла видеть уютный деревянный коттедж у подножия холма. Ее изначально прельщала элегантная простота его линий и симметрия затейливо переплетенных окон, бегущих в разные стороны от входной двери. Отсюда было заметно дыхание каменного дымохода и различались даже пятна ржавчины на жестяной крыше с подветренной, «морской» стороны. И желоб под крышей, с того края, где кухня. Мара горестно улыбнулась. Когда она переезжала сюда восемь месяцев тому назад, она и представить себе не могла, сколько труда еще придется вложить в ремонт. Ее братья порывались приехать, чтобы оценить недвижимость прежде, чем ее покупать, но Мара отказалась от их помощи — про себя она уже решила: она сюда переедет.

Решение, собственно, было принято, когда ее взгляд случайно упал на выцветшее объявление «Продается», приколоченное к веранде. Мара подняла глаза и увидела сад, взбиравшийся по склону в гору. Сад представлял собой джунгли сизаля, одичавшей остролистой груши, бугенвиллеи и алоэ вера, высаженных и сумевших прижиться на каменистой почве много лет назад. Взбираясь по круче в первый же день, Мара сразу почувствовала себя как дома — это место напоминало ей Африку.

Сменив позицию на своем наблюдательном пункте, Мара перевела взгляд со своего участка на деревню и побережье. Вид, открывавшийся перед ней, был смутно знаком. Вдали, где простиралась зелень трав и кустарника, раньше был разбит летний лагерь «Герлгайдз», будивший в душе Мары безоблачные воспоминания юности. Сейчас прибрежная зона была отведена под заповедник, старые сосны сменила местная растительность, но скалы и дюны остались такими же, какими она их запомнила с детства. В деревушке Бикено открылось несколько новых магазинчиков, у бывшей окраины вырос новый жилой район, но место осталось по-деревенски опрятным и спокойным. Мара скользнула взглядом по крышам зданий, слетевшихся к берегу, словно стая птиц. Затем посмотрела на белые пляжи, полумесяцем огибавшие залив. На глади залива покачивались рыболовецкие катера, сверкая яркими до рези в глазах корпусами. Еще дальше к линии горизонта лежал остров Даймонд в опушке поросших оранжевым лишайником скал среди бирюзового моря. От этой красоты захватывало дух. От того, что и сама она владела маленьким клочком земли на склоне холма, Мару охватывало чувство причастности ко всей этой красоте.

Солнце тонуло в западной стороне неба; женщина ощутила легкий озноб и обхватила себя руками за плечи. На ней была по-летнему легкая рубаха и джинсы. День и впрямь был тёплым и солнечным, но к вечеру с моря потянуло зимней прохладой.

Она совсем уже собралась домой, когда до ее слуха донесся гул автомобильного мотора. Оглядев дорогу, что вилась вдоль холма, Мара и впрямь увидела приближающийся автомобиль, сверкающей тенью скользивший по шоссе в сторону ее участка. Даже не вглядываясь в номера, можно было догадаться, что машина числилась за пунктом проката на «большой» земле. Визитеры частенько наведывались в здешние места, неспешно колеся по округе, словно прицениваясь к недвижимости. Мара опустилась на скамейку, скрываясь от прибывших за зарослями агавы. Она уже вообразила визитеров, рассуждающих о том, во сколько обошелся бы участок со старым домом и садом, заросшим до состояния джунглей, — уж не «спасибо» ли за то, что хоть спросили, и приготовилась дать отповедь: в любом случае вы опоздали. Дом принадлежит ей, и мысль об этом возносила ее в своих глазах.