— Моя сила дарована мне святыми, — заявила Энни. — Именно по этой причине меня так боится Церковь, которая распространяет про меня лживые наветы. Была ли Виргенья Отважная колдуньей? Нет, не была, как и я. Мои люди это знают. Ханзейцы не желают в это верить, и что с того? Они начали войну, тем самым дав мне повод использовать свою силу, и тебе это известно не хуже, чем любому другому.

— Все так, но я думаю о наших союзниках.

— Союзники? Ты имеешь в виду Виргенью. Все остальные, как мне кажется, уже вышли из игры.

Он согласно кивнул.

— Ты воин, Артвейр. Для тебя естественно убивать врагов мечом и копьем. А то, что делаю я, тебя пугает. Но мертвые, в конечном счете, это мертвые. Неужели ты думаешь, что мне нравится устраивать бойню? Даже сама мысль об этом вызывает у меня протест. Но я не намерена проиграть войну. Сейчас у Ханзы преимущество, но ненадолго. Если каждый день их армия будет терять по тысяче человек еще до того, как выпущена первая стрела, сколько времени они будут оставаться на нашей земле?

— Это может вынудить их перейти в наступление раньше.

— До того, как они будут готовы.

— Но, мадам, они уже готовы.

— Нет. По Ведьме идет их флотилия. Она в трех днях пути. Сорок барж, около десяти тысяч человек, множество самых разных припасов. Они высадятся в Блоэне и отрежут нас от Эслена. Во всяком случае, именно таков их план.

— Мне кажется, вы говорили, что нынешней ночью вам ничего не снилось.

— Так и есть, — сказала Энни. — Теперь видения не приходят ко мне во сне, я научилась их контролировать.

— Значит, новые силы не оказали влияния на ваше решение уничтожить тысячу солдат.

— Верно, — ответила она, не в силах скрыть промелькнувшей по ее губам улыбки, — но это может привести к нужным последствиям.

— Может?

— Они попытаются форсировать реку завтра утром, — сказала Энни.

— Вы и это видели?

Она кивнула и подтолкнула чашу к Артвейру.

— Попробуй ежевику, она превосходна.

На лице Артвейра появилось недоумение.

— В чем дело? — спросила Энни,

— Вы выглядите как-то странно… С вами все в порядке? Вы не похожи на себя.

— Почему люди это постоянно повторяют? — спросила Энни. — Ты действительно хочешь, чтобы я вновь стала той эгоистичной девчонкой, которая и пальцем бы не пошевелила ради другого человека? Я слишком долго боялась своей силы, и прибегала к ее помощи только в тех случаях, когда меня охватывали страх и гнев, и не оставалось другого выхода. Но святые хотят, чтобы я пользовалась моим даром. Неужели ты думаешь, что у меня случайно не было кошмаров прошлой ночью? Когда я держу силу в себе, мне становится плохо. А теперь я чувствую себя превосходно.

И я все еще прежняя Энни, кузен. Меня не пожрало изнутри чудовище. Или призрак. Я знаю меня саму пугает эта мысль. У меня даже возникло подозрение, что я стала ожившим мертвецом, как дядя Роберт. Но это не так. Я быстро исцеляюсь, поскольку так хотят святые, однако, мое сердце бьется, а в жилах течет кровь. Я испытываю голод и жажду. Я испражняюсь, потею и кашляю. Я научилась применять свои новые способности и не испытываю страха. И это хорошо для Кротении, верь мне, кузен.

Артвейр откусил еще кусок хлеба с сыром.

— Спасибо за откровенность, ваше величество. А теперь, мне следует подумать о завтрашнем наступлении врага.

Он встал, поклонился и вышел. Как только Энни осталась одна, она позвала Неренай и Эмили.

— Со мной все в порядке, как вы считаете? — спросила Энни.

Неренай кивнула.

— Да. Как вы сами сказали, вам удалось привыкнуть к своей силе. И теперь вам все меньше нужна помощь арилак, верно?

— Я реже ее вижу, — сказала Энни. — И когда она появляется, арилак выглядит… потускневшей.

— А вы… — начала Эмили, но потом замолчала и сложил руки на коленях.

— Что, Эмили?

Девушка осмелилась поднять взгляд.

— Вы и в самом деле убили тысячу человек?

Энни кивнула.

— Тебя это тревожит?

— Тревожит? Это поразительно. Вас коснулись святые. Словно возродилась Генья Отважная, чтобы встать во главе наших войск повести их против скаслоев, взломать ворота их дворцов и стереть их в пыль.

— Я не обладаю ее могуществом, — возразила Энни.

— Но оно у вас появится, — сказала Неренай.

— Мой дядя Чарльз глупец, — сказала Эмили. — Он заявил, что вы лишь жалкая девчонка. Если бы он мог видеть…

— Подожди, — перебила ее Энни. — Твой дядя Чарльз? Ты имеешь в виду Чарльза IV?

Эмили закрыла ладонью рот и покраснела.

— Понятно, — сказал Энни. — Вот что бывает, когда плохо учишь генеалогию.

— Мне не следовало этого говорить, — пробормотала Эмили.

— Напротив, тебе следовало все открыть мне давным-давно, — возразила Энни. — И мне представляется, что тебе пора рассказать многое другое, о чем ты забыла упомянуть. В противном случае, я могу очень, очень рассердиться. Ты меня понимаешь?

— Да, ваше величество.

Энни вновь стояла на крепостной стене южной башни, одетая в черные доспехи, отделанные золотом. Однако она сняла шлем, чтобы он не мешал обзору.

Вид был великолепным. Прямо под ней находился Йанер Грэвиг, самый северный канал Новых Земель, текущий с востока на запад. С южной стороны над ним высились четыре королевских ярда стены, уходящей до самого горизонта в обоих направлениях.

Ниже расстилались бескрайние дюны Андемуэра, постепенно переходящие в холмы, где жили многие поколения крестьян.

Конечно, войско Ханзы нарушало гармонию пейзажа, но сейчас даже оно казалось Энни красивым, поскольку почти лига канала была забита их горящими и тонущими лодками.

Они попытались перебраться на другой берег еще до рассвета, спустив на воду множество легких лодок. В некоторых местах ханзейцы возводили плавучие мосты, но и здесь их поджидала неудача. По оценкам Артвейра, ханзейцы потеряли более трех тысяч солдат — свое дело сделали катапульты и стрелы защитников города.

Потери Кротении не превышали дюжины человек.

— Вы посылали за мной, ваше величество?

Энни, не поворачиваясь, кивнула.

— Доброе утро, Кейп-Шавель.

— Славная победа, — заметил он.

— Я очень довольна, — сказала Энни. — Впрочем, они повторят попытку завтра, двумя