поступке по отношению к брату, продолжала оставаться в топе, и как назло западные СМИ подхватили ажиотаж. Пока я ехал до дома отца, куда вернулась Аделина (теперь я понимаю почему), мне пришло несколько сообщений от менеджера и ребят из группы. Всем было интересно, правду ли пишут. Естественно когда я спрашивал их, о том, как хорошо они меня знают, парни сразу извинялись за глупые неуместные вопросы. Морган же звонил по другому поводу. Сразу после разговора с Егором в баре, я созвонился с ним, и предупредил о возможных нападках и внезапных шокирующих новостях в прессе. Рич убеждал меня, что брат не поступит так с братом, как плохо бы всё между ними не было, когда как я не соглашался.

— Твой брат отойдёт Фим, он просто ревнует. Но и ты не плошай, не давай ему поводов, — попросил меня Ричард, когда я сидел в баре.

— Рич, о каких поводах может идти речь? Если Егор захочет меня обвинить в чём-либо, он сделает это, не смотря ни на что, — пытался вдолбить ему я, зная своего братца куда лучше, чем Морган.

— Ты слишком суров друг, — не слушали меня, — попробуй подружиться со своим братом, уверен, если вы поговорите по душам, сможете прийти к общему выгодному решению.

— Не стану я с ним разговаривать. Пойми меня Рич, он не услышит, как бы громко я не кричал ему о желании зарыть топор войны, который я, кстати, так до сих пор и не понял, с чего началась. Спросил Егора, а он как обычно ушёл от прямого ответа, будто я сам обязан понять, — вспыхнул я, пытаясь доказать истину менеджеру.

— А ты покопайся в мозгах, может, выудишь что-нибудь полезное.

— Полезнее для меня сейчас будет, если ты Рич предпримешь всё, чтобы при плохом исходе никакие новости не проникли в американские СМИ.

Он послушался. Пусть мои убеждения не возымели нужного эффекта, Ричард всё равно сделал всё что смог. Новость оказалась слишком резонансной, что удержать её в пределах одного государства оказалось невозможным. Всё-таки Оберон больше американский певец, чем русский. В России станут осуждать лишь сотни, и то скорее всего подростки максималисты лезущие в чужую личную жизнь ради того чтобы показать какие они сами правильные. В Америке же меня сожрут с потрохами. Благо Егор не может подать на меня в суд, иначе было бы потешно, судили бы за то, что не совершал. Будто я специально ходил вокруг Саши и соблазнял. Да между нами даже ничего нет. А после сегодняшнего скандала на речке боюсь представить, что произойдёт дальше.

— Я постарался убрать новость с первых полос, — предупредил меня Морган, пока я ехал к сестре. — Прости Фим, ты оказался чертовски прав. Надо было предпринять всё возможное до инцидента.

— Как есть, зачем теперь сожалеть.

— Друг я, правда, не считал твоего брата из России угрозой. Я и подумать не мог, что новость такая "бешенная" что ли. Мне казалось если уж он и выкинет что-то, то ерунду по типу: настоящее имя Оберона.

— Поверь, он и до этого дойдёт, — усмехнулся я, ничуть не сомневаясь, — Егор умеет удивлять. Просто ему подфартило. На днях его бросила невеста, он и решил так рассчитаться и со мной и с ней.

— Боюсь представить каково девушке.

— Считает себя виноватой, — вспомнились печальные глаза Саши, и то, как она была уверена в своей вине.

— Вот же ублюдок. Справился с девушкой, ему самому не стыдно?

— Это надо спрашивать у него, а мне уже пора, спасибо за содействие Рич, на созвоне, — распрощался я с менеджером и осторожно припарковался возле частного дома отца.

Телефон снова пиликнул, оповещая о том, что скоро разрядится, пришлось оставить его в машине, чтобы заряжался. Ненавижу, когда не имею возможности связаться с людьми, но техника не идеальна, как и её создатели.

В обычной ситуации я бы насладился садом, гордостью отца, но сейчас в голове звенело одно слово: предательство. Предатель за стенами двухэтажного дома, живёт спокойной жизнью, и даже в ус не дует, а у меня сплошь и рядом проблемы. Дойдя до двери, я резко остановился. Нельзя показывать свои эмоции. Нужно выглядеть хладнокровным. Я не знаю что на уме у Аделины, и понятия не имею враг она или… Да кем после всего она может мне быть? Враг или никто.

Развернувшись, я прошёлся по крыльцу взад вперёд, и попытался привести чувства в порядок. Лишняя эмоциональность может привести к непоправимым последствиям. Я всегда умел прятаться за маской весёлого и равнодушного. Ничего не поменяется, я сделаю то же самое, и сестра никогда в жизни не поймёт с чем я к ней пришёл. Выдохнув в последний раз, перед тем как войти, словно отпуская весь негатив, я схватился за ручку и нажал. Всё пройдёт как надо мне! Я контролирую себя и ситуацию.

Дом встретил меня тишиной и прохладой. После знойной жары на улице и в сердце, я ощутил приятный холодок обволакивающий кожу рук и успокаивающий голову. Словно он придал мне энергии, остудил пыл. Умыться бы ещё ледяной водой, я до конца бы остыл. Увы такой привилегии я удостоить себя не успел, со второго этажа стала спускаться Аделина. Я не дал ей понять, что пришёл на разборки. Вел себя как обычно.

— Где отец? — первым спросил я, проходя в гостиную.

— Ты к нему?

— Надо кое-что обсудить, — не стал я подтверждать, как и опровергать её домыслы.

— Скоро вернётся, он и Юля уехали за покупками, — поняв, что я явился не по её душу, сестрица расслабилась и подошла ко мне с улыбкой.

— Хорошо выглядишь, — сделал ей комплимент, — довольная. Счастливая.

— Спасибо, — будто смутилась Аделина, — Фим я наткнулась на ужасные новости в сети. Братик я за тебя волновалась.

— Новости? — приподнял я бровь. — Что за новости?

— Ты разве не в курсе? Там пишут…

— Там пишут о том, что я увёл девушку брата, да, тоже мне новость, — усмехнулся я, и уселся в кожаное чёрное кресло, — это было ожидаемо.

— Не понимаю, как ты можешь оставаться таким спокойным? Эта новость может разрушить твою карьеру, — свела бровки к переносице Аделина и присела на диван. Сестра изо всех сил старалась хмуриться и возмущаться моему хладнокровию. Какая актриса пропадает.

— Егор настолько хороший брат, хочет, чтобы я остался жить дома под крылом у родителей и в обнимку с Сашей, благородный пёс, — закинув ногу на ногу, я обычно выдаю свою нервозность, но в этот раз постарался, чтобы выглядело естественно.

— Я позвоню ему и всё выскажу, — полезла