Кобыла, осторожно ступая ногами, стала спускаться по глинистому берегу, ничем не отличавшемуся от десятков других, как вдруг Валерия заставила ее остановиться.

На берегу виднелись отпечатки лошадиных копыт — совсем свежие, еще не успевшие заполниться водой.

Валерия боязливо огляделась по сторонам. Вокруг стояла тишина, ничто не говорило о том, что где-то поблизости были люди. И однако, что-то вдруг показалось ей мучительно знакомым: то ли низко склонившееся над водой дерево, то ли источенное жучками бревно…

В голове у Валерии молнией вспыхнула догадка, и сердце у нее упало. Выходит, она кружит на одном месте.

Еще раз бросив взгляд на отпечаток копыт ее же собственной кобылы, Валерия соскользнула с лошади и затряслась в беззвучных рыданиях.

На берегу лежал большой валун. Присев на него, Валерия скорчилась, обхватив себя руками. Рыдая, она проклинала себя за глупость. Почему, ну почему она спустилась с хребта?! Зачем она вообще согласилась приехать в эту проклятую Британию? Клодий был прав. Отвратительная, ужасная страна, где только варвары могут жить на своих болотах. Ее внезапное решение отправиться вслед за Марком было безумием, а ее решение отыскать его самостоятельно — еще большим. Глупая, самонадеянная девчонка — она сама, собственными руками вырыла себе могилу. Она умрет от голода, и дикие звери обглодают ее кости. А хуже всего, что, сбежав от варваров, она бросила единственного друга, который у нее еще оставался — Савию.

Она полна была решимости ехать вперед, но не имела ни малейшего понятия, как добраться до Адрианова вала. Благоразумие подсказывало ей, что можно было бы попробовать вернуться, но, увы, Валерия не знала, в какой стороне осталась крепость Ардена. Ей страшно хотелось спать, но она промокла и замерзла, она умирала от голода, но у нее не было даже крошки хлеба. Боудикка выглядела такой же унылой, испуганной и несчастной, как и ее хозяйка. Валерии вдруг пришло в голову, что если бы кто-то из ее римских приятелей увидел их обеих в эту самую минуту, ее в грязной, заляпанной глиной одежде, больше похожую на драную, мокрую кошку, чем на женщину, он бы принял ее за нищенку…

— В этой стране легко заблудиться, верно?

От испуга и неожиданности Валерия вздрогнула. И тут ее захлестнула волна злости. Каратак! Каким-то образом Арден выследил ее и сейчас, стоя всего в нескольких шагах от нее, невозмутимо жевал кусок колбасы и поглядывал на нее с таким видом, будто ничего не произошло. На толстом плаще из плотной шерсти с капюшоном, который он низко надвинул на голову, спасаясь от непогоды, поблескивали капельки дождя. Меча Валерия не заметила, во всяком случае, в руках у Ардена ничего не было. Он не сделал ни малейшей попытки подойти к ней. В отличие от нее, окончательно павшей духом, Арден выглядел таким безмятежно спокойным и невозмутимым, будто ничуть не сомневался, что разыщет ее.

— Что ты здесь делаешь?

— Разыскиваю тебя, естественно. Хотя ни одному нормальному человеку не взбредет в голову сунуться в этот лес — ну разве что сюда скроется совершенно потрясающий олень. Этот лес — настоящая ловушка. Кстати, ты не заметила, что пока описывала круги, то незаметно для себя свернула на северо-запад? Иначе говоря, ты удалялась от Вала, а не приближалась к нему.

— Этого не может быть!

— Ты сейчас дальше от него, чем когда сбежала из крепости.

Валерия вскочила на ноги и принялась лихорадочно озираться по сторонам, надеясь отыскать хоть какой-нибудь довод, чтобы опровергнуть его слова, но, естественно, ничего не обнаружила. Солнце спряталось за тучами, и небо стало свинцово-серым, а лес как будто нахмурился и угрожающе сомкнулся вокруг нее.

— Как тебе удалось меня отыскать? — наконец не выдержала она.

— Я уже много часов следую за тобой по пятам.

— Много часов? Но тогда почему ты не остановил меня раньше?

— Чтобы быть уверенным, что больше ты не совершишь подобной глупости. Мне бы не хотелось сажать тебя в клетку, но ты должна была убедиться, что все попытки добраться до Вала самостоятельно обречены на провал. Ты не сможешь отыскать дорогу. Но даже если бы и смогла, мы не позволим тебе сделать это. Твое счастье, что тебе не удалось ускользнуть незамеченной, потому что тогда по твоим следам уже пустили бы собак и догнали бы тебя они, а не я. А наши псы, боюсь, успели бы слегка потрепать тебя до того, как мне удалось бы их отогнать. — Откусив огромный кусок колбасы, Арден принялся невозмутимо жевать. В животе Валерии тоскливо заурчало. — А теперь поехали. Я уже устал от этой игры в прятки.

— Почему бы тебе просто не убить меня? — с несчастным видом спросила она.

Казалось, он обдумывает ее слова.

— Потому что ты имеешь слишком большую ценность, чтобы тебя убивать. Потому что твоя Савия, обнаружив, что ты удрала и бросила ее одну, рвет на себе волосы и от злости готова разорвать всех нас на куски. Потому что мне нравится наблюдать за тобой, даже когда ты делаешь глупости. А еще потому, что в тебе есть какая-то искра.

— Я промокла как собака — какие уж тут искры!

— Не думаю, — хмыкнул Арден. — Мы еще добьемся, что ты станешь одной из нас.

Они отвели лошадей под деревья и привязали их там. Арден отдал ей плащ, который был приторочен к его седлу, — похоже, он с самого начала не сомневался, что ему удастся ее отыскать. При виде этой его невозмутимой уверенности Валерия вновь пришла в бешенство. Однако плащ был принят с благодарностью — к этому времени она промерзла так, что ее зубы выбивали отчаянную дробь. Она молча смотрела, как Арден собирает сучья, собираясь развести костер, как откалывает ножом сухие щепочки, аккуратно складывая их, чтобы огонь быстро загорелся. Потом появилось кресало, и спустя пару минут пламя уже весело пожирало ветки. Несмотря на все ее раздражение, ловкость и сноровка, с которой это было проделано, не могла не восхитить ее. Дождавшись, пока огонь хорошенько разгорится, Арден принялся подкладывать в костер небольшие веточки, а после них уже толстые сучья, и вскоре взмывший вверх сноп искр разогнал сгустившуюся вокруг темноту. Тепло костра завораживало. Валерия придвинулась поближе, распахнув полы плаща, чтобы промокшая насквозь одежда побыстрее подсохла.

— Спасибо, что развел костер.

— Увы, это не ради тебя. Просто дымовой сигнал, чтобы дать понять, что мне удалось поймать беглянку. — Хмыкнув, он сунул ей кусок колбасы и краюху хлеба. — Чтобы остальные вернулись домой, а не мокли под дождем и дальше.

— О-о!

— Но это вовсе не значит, что мне хочется привезти назад твой хладный труп. Какая от него польза?

— О!

Издевается он над ней, что ли? Или… или стесняется собственной доброты? Черствый хлеб показался ей амброзией, а колбаса… Валерия готова была поклясться, что ничего вкуснее в жизни не ела. К тому же, поев, она моментально согрелась.

— Я заблудилась, — созналась она.

— Естественно.