Шорох, шепот, тишина. Приглушенные вздохи. Осторожное поскрипывание половиц, когда он, не разрывая поцелуя, мягко повел ее в сторону зала. Обволакивающая, наступающая отовсюду, щекочущая нервы темнота, ослабляющая напряжение, помогающая им обоим перейти к тому, чего оба хотели.

Ксюша прислонилась к стене, потому что ноги уже не держали. Руки Дениса, за секунды до этого крепко сжимающие ее в объятиях, пустились в путешествие по ее телу, из натянутой струны превратившегося в податливый стан. Почти незаметное движение его рук вверх, и она осталась без футболки. Откинув голову назад, девушка пыталась справиться со ставшим вдруг тяжелым собственным дыханием, как будто кто-то невидимой рукой сжал горло, перекрыл весь кислород, желая, чтобы она задохнулась. Глаза уже давно были закрыты, руки безвольно болтались где-то вдали от тела.

Она не поняла, то ли Денис встал на колени, то ли присел на корточки, то ли опустился на диван, только теперь его губы и руки были всецело заняты ее грудью, в какой-то момент оказавшейся полностью обнаженной. В голове просто взвыла сирена, предупреждающая об опасности. Молоко! Если Денис и дальше продолжит свои ласки, то у нее из груди заструится молоко!

Она оттолкнула его ладонь, под которой уже практически целиком спряталась ее грудь, скрестив руки в защитном жесте, скользнула от него по стенке, чувствуя голой спиной ее холодную шершавость. Опустив голову, сжалась в комочек, спрятала подбородок в сжатых в кулачки руках.

Денис непонимающе молчал, а ее безмолвная темнота вокруг пугала. На миг показалось, что она ослепла и оглохла. Провалилась в какую-то черную дыру, в которой зациклилось прошлое, и куда не проникало ни частички настоящего. И не было никакого Дениса рядом, а поблизости во мраке затаился Влад, с жестокой усмешкой на губах.

– Ну-ну, смотри, чтобы с ним ничего не случилось.

– Нет, Влад! Пожалуйста, не надо ничего ему делать! У меня с ним ничего нет! – словно со стороны слышала девушка свой взволнованный голос и неумолимый Влада:

– Пока… ничего нет. Но ты уже на многое готова ради него, да? Интересно, на что?

И стояла она так же, прижавшись спиной к твердой прохладе, как тогда, только при Владе даже рук поднять не смела, чтобы прикрыться.

Ксения тихо всхлипнула и только теперь услышала, что ее зовут по имени. Причем уже несколько раз. Возле шеи произошло какое-то движение, и комнату залил яркий свет. Она непроизвольно зажмурилась и поняла, что стоит перед Денисом голая по пояс.

– Я сделал тебе больно? – взъерошенный парень смотрел на нее обеспокоенно. – Что-то не так?

Сгорая со стыда, девушка быстро отвернулась от него к стенке. Футболка была непонятно где, с запястий, словно путы, свисал лифчик. Не думая о том, что Денис наблюдает за тем, как она пытается разобраться с запутанными лямками, Ксения дрожащими руками вернула белье на место. Заметив под ногами смятую футболку, схватила и натянула ее на себя резкими, рваными движениями. И только потом кинула на парня робкий, потерянный взгляд.

Денис развел руками в недоумении. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на обиду.

– Прости, я не могу, – пряча от него взгляд, прошептала девушка и присела на краешек дивана с поникшей головой.

Парень молчал. Стоял где-то вне досягаемости поля ее зрения и не шевелился. Наконец, спустя долгий промежуток времени, он шагнул в ее сторону, опустился на диван рядом с ней.

– Ксюш, – позвал он чужим, непохожим на его, голосом. По крайней мере, прежде Ксения у него не слышала ноток отчуждения. – Скажи мне, ты… У тебя…

Денис отчаянно пытался подобрать слова, чтобы высказать осенившую его внезапно мысль, но у него не очень хорошо получалось. Он несколько раз растер руками джинсы на коленях и все же решился.

– Я знаю, что обещал не затрагивать эту тему, но и молчать я не могу. Тебя изнасиловали? Поэтому ты… такая?

Ксения сжалась в комочек, спрятала в ладонях лицо.

– А брат твой теперь сидит, потому что убил того, кто это сделал?

По ушам больно ударила пронзительная тишина, которую спустя некоторое время разбавил тихий голос Ксении.

– Я не хочу об этом говорить.

Мучившее ее до этого желание серьезного разговора испарилось, как будто и не было его никогда. О чем говорить? Она планировала рассказать о Дениске, хотя это было уму непостижимо, при этом каким-нибудь образом умолчав о том, как он вообще «случился» в ее жизни, а сейчас именно процесс зачатия всплыл на поверхность.

Как «случился»? Как все дети «случаются». Влюбилась – ошиблась? Нет, выдумывать красивую сказку о первой любви противно. Да и Денис в курсе, что он единственный, к кому она испытывала нежные чувства. Или что? Пусть он думает как думает?

Очевидной несуразицей в глаза полезла ее большая ошибка – зря она открыто заявила, что отцом малыша являлся Влад. Но в тот момент по-другому было никак. А теперь… После того как Денис уже считает, что у нее кто-то был, пусть и не по ее воле, она еще и признается в том, что ребенок ее, от собственного брата, какими глазами он будет на нее смотреть? Как на шалаву? Какой он будет у нее по счету?

Кто ее тянул за язык, когда она объявила Демидова братом? Где были ее мозги? Как вырваться из этого порочного круга недоговоренностей с наименьшими потерями для нее и сына?

Что хуже? Откровенно объяснить, что никакого насилия, слава богу, не было? Благодаря Владу ей удалось избежать жестокой участи быть униженной, втоптанной в грязь, возможно, избитой или, того хуже, покалеченной. Но тогда и своего маленького Дениску она не сможет представить парню. Тот так и останется ее «племянником». Некрасивое слово. Вроде бы мягко звучит, но все равно острое, угловатое, колючее.

А если она, набравшись храбрости, согласится оговорить себя, выставить жертвой отморозка Ковылева, сможет ли она тогда преподнести сына как следствие того ужаса, что случился с ней? Денис, однозначно, поймет, почему она уже не «девочка», с этой стороны ей станет легче, но сможет ли он принять ее малыша, это уже другой вопрос. Об отрицательном исходе думать не то что не хотелось, а попросту не моглось.

Не дождавшись от Ксении больше ни слова, но видя, что она снова погружается в себя, и, не желая отдавать ее во власть мрачных мыслей, Денис осторожно положил ей руку на плечо, потянул на себя.

– Если не хочешь, не будем говорить, – прошептал ей в макушку. – Я просто испугался, что причинил тебе боль.

Девушка спрятала лицо у него на груди, крепко зажмурилась. Собравшись с силами, выдохнула глухо ему прямо в рубашку:

– Тебе это неважно?

– Что именно?

Она выпрямилась, их глаза встретились. Его – понимающие, добрые, и ее – бегающие, почти полные слез.

– Что я… уже… не… – договорить она не смогла.

Денис покачал головой.