– Саша боится, что я тебе изменять буду, – злые слова Ксении, которые она процедила сквозь плотно сжатые губы, вырвали мужчину из мира сказочных грез и со всего размаху припечатали о серый бетон реальности. С противным треском, крошась, начали ломаться кости, прошивая мозг дикой болью, истошно взвыли лопнувшие нервы.

– Что, уже есть с кем? – недобро усмехнулся Влад, даже не чувствуя, как прямо под ухом затрещала хлипкая пластмассовая трубка, грозя рассыпаться на мелкие кусочки, а ладонь свело от напряжения. Он весь был там, в глубине серых глаз напротив, которые, оказывается, могут быть не по-человечески жестоки. – И кто же этот счастливец?

Не скажет она, понял он после ее многозначительного молчания.

– Говори, кто он, и обсудим развод.

Ее броня дрогнула, дала брешь под обещанием желанного избавления от него, но в последний момент устояла. Ксения незаметно качнула головой, уходя в глухой отказ.

– Кто он такой? Чем занимается?

Стены тюрьмы сузились, потеряли часть своей неприступности, превратились в виртуальную допросную, где он, Влад, снова был стражем закона, а она – подозреваемой. Подозреваемой в тяжком преступлении, которую любым способом нужно было «расколоть».

– Я же у Воронова все узнаю, – зловещий шепот «мужа» пробрал ее насквозь, а приближающиеся к прозрачной перегородке немигающие глаза снова крючком вцепились в живую плоть, не давая сорваться. – Он вам такую жизнь устроит, что вы забудете, что значит дышать свободно.

Влад надвигался на нее, а она от него отшатывалась. Так же медленно, отзеркаливая его движение, сохраняя между ними прежнее расстояние. На мгновение ей показалось, что и решетки никакой нет, и толстое стекло исчезло, растопилось под его испепеляющим взором. Кинула секундный взгляд на застывшего истуканом надзирателя в немой мольбе о помощи и снова попалась в плен Демидовских глаз. Спазмом свело горло, и сразу же захотелось плакать.

Он видел слезы, скопившиеся в ее глазах, но не позволил дать себе слабину.

– Не плачь. Не плачь, – буквально приказал Влад и снова задал вопрос: – Кто он? Чем занимается?

– Это Денис, – девушка сумела протолкнуть застывший в горле ком, с трудом выровняла дыхание. Лицо ее исказилось. – Он учится.

– Где учится? – вряд ли Демидов хотел знать эти подробности, просто сработала профессиональная привычка давить допрашиваемого вопросами.

– В Англии.

Тут он остановился, перевел дух. Вдумался в услышанное.

– Это какой Денис? Тот самый, что ли? Который к тебе тогда еще клинья подбивал?

Ну, надо же! Почему-то Владу стало смешно. Смешно, но не весело.

– Студент, значит. В Англии учится? – уточнил он. – И сколько же ему еще учиться?

– Два года.

Мужчина расслабился, откинулся на спинку казенного стула.

– В общем, так, – он побарабанил пальцами по столешнице. – Развод ты получишь тогда, когда твой студент вернется к тебе из Англии в Москву. Насовсем. А до тех пор, извини, встречайтесь так, как встречаетесь. И вот еще что, – он снова приблизился к решетке, – пожалуйста, любовь свою крути где угодно, но только не на глазах моего сына, – его взгляд скользнул вниз на малыша, жесткость в лице смягчилась, но ненадолго. – Чтобы никого из твоих мужиков даже близко возле ребенка не крутилось!

Ксения не успела ничего ответить на предъявленный ультиматум, как Влад резким движением повесил трубку и, не прощаясь, встал из-за стола. Выход из тесной кабинки ему преграждал стул, на котором он только что сидел, и он, ни секунды не мешкая, пинком отставил его в сторону. По привычке заложил руки за спину и быстрым шагом, не оглядываясь, проследовал по коридорчику к выходу из комнаты свиданий. Конвоир едва за ним поспевал.

– Ксюш, на тебе лица нет с того самого момента, как ты вернулась со свидания. Какие-то плохие новости от брата?

Самолет, монотонно гудя, пошел на снижение. Весь полет Дениска сладко дремал, уснув еще в аэропорту, взрослый Денис, после нескольких безуспешных попыток завязать с ней разговор, сдался и почти два часа промаялся в неведении, гадая, отчего девушка сама не своя. Ксения же как упала обессиленно в кресло во время посадки, так и просидела в одной позе до самого конца полета. Откинув голову на спинку кресла, она уставилась в невидимую точку перед собой и словно исчезла из салона самолета, мысленно пребывая где-то далеко. На вопрос парня отстраненно покачала головой, равнодушно скользнула по нему взглядом.

– А за что он сидит? – нерешительно задал Денис вопрос, который не сказать чтобы мучил его в последнее время, но определенный интерес все же вызывал. Когда девушка искоса одарила его отчужденным, болезненным взглядом, он спохватился: – Нет, если не хочешь, можешь не говорить.

– Он, – слова с трудом продирались сквозь пересохшее горло, и Ксении пришлось сглотнуть несколько раз, чтобы говорить было не так больно. Физическая боль ушла, а вот душевная осталась. – Он человека убил. Двоих, – поморщившись, она исправилась: – Одного. Меня защищал.

– Тебя?! – Денис был поражен. – От кого?

– Да так, – неохотно призналась она, – приставала один. Но это был несчастный случай, – добавила она громче, с неподдельным волнением в голосе, как будто боялась, что он ей не поверит. – Он не хотел его убивать.

Голос бортпроводницы, объявляющей о необходимости привести в вертикальное положение спинки сидений и напоминающей о ремнях безопасности, прервал этот нелегкий для Ксении разговор и одновременно разбудил сынишку. Занявшись ребенком, она не смотрела на парня и не видела выражения его лица после признания, чуть-чуть приоткрывающего завесу ее тайны. И если честно, не хотела видеть, боясь уловить первые признаки раздумий о возможном разрыве. Вдруг Денису не захочется дружить с сестрой убийцы.

До самого дома они не обменялись больше ни словом, хотя девушка чувствовала, что у Дениса на языке вертится куча вопросов. Поняла это по его обжигающим кожу частым взглядам, которые он кидал в ее сторону в надежде встретиться с ней глазами. А она не готова была посвящать его в детали той давней трагедии, случившейся в заброшенном доме, и положившей начало череде не менее ужасных событий в течение всего лишь одной ночи.

– Хочешь, я у тебя сегодня останусь? – предложил парень, когда немногочисленные вещи, в основном Денискины, перекочевали из дорожной сумки обратно на полки шкафов. А что? Родители его сегодня дома не ждали, и раз уж у них получилось управиться за один день, почему бы не провести время вместе. Ему не хотелось расставаться с Ксюшей, не хотелось, чтобы она грустила, не хотелось думать, что она в одиночестве переживает последствия, по всей вероятности, тяжелого для нее в эмоциональном плане сегодняшнего свидания. Еще и вопрос его дурацкий! Оказывается, тюремное заключение Ксюшиного брата напрямую связано с ней, поэтому неудивительно, что она всегда так болезненно реагировала на любое упоминание о нем.