– Все же пикничок нам загубили, – заметил Стас. – А вы: акулы, акулы!.. Вот вам – «белая смерть», самая настоящая. А с акулами я договорюсь.

– Дело не в цвете, – отозвался Влад. – Рано или поздно они загорят. И что изменится?

– А интересно, – задумчиво молвила Ника, – кого они съедят первым?

– Что-то ты рано, патрон, – сказала Энни, нехотя отворачиваясь от экрана. – Уже отстрелялся, да?

Облаченная в шелковый халат, она восседала в кресле, поджав под себя ноги, – такая уютная, милая. Словно картинка, ратующая за домашний очаг.

– Осечка, – хмуро поправил Геральд. – Порох отсырел.

– В пороховницах? – фыркнула женщина. – Может, его там нет вовсе?

– Угодно проверить? – предложил он с угрозой.

Энни рассмеялась. Как всегда, гляделась она изумительно, вдобавок была благоухающая, свежая, точно прямо сейчас из ванны. Скорее так и было, ибо Энни наведывалась туда каждые два-три часа – при том, что в номере отличные кондиционеры и уж ей не приходится слоняться по жаре. Такая чистоплотность сродни мании. Или просто ей нравится ощущать воду?

– На этот раз обошлось без пальбы? – поинтересовалась она. – У тебя все в порядке?

– Как у покойника, – ответил барон. – Макияж безупречен, костюм с иголочки – можно закапывать.

– Сегодня у нас в программе черный юмор, – заметила женщина. – Пойдем-ка, родной, я поплещусь с тобой.

– Господи, Энни!.. А не боишься раствориться в воде?

– Только, если ты по-прежнему считаешь меня сладкой.

– Больше, чем когда-либо, – подтвердил Геральд. – Даже больше, чем следовало бы.

– Что, – помолчав, спросила она, – у нас сложности?

– У бандитов есть градация: сперва недоразумения, затем сложности, потом проблемы…

– Стало быть, у нас проблемы?

– Пошли в ванну, – вздохнул он. – А то договоримся до разборок.

Сбросив халат, Энни скользнула к двери, чтобы успеть приготовить воду, пока Геральд разденется. Когда он вступил в ванную, женщина уже ждала, рассевшись в своем углу. Молча барон уселся напротив, рядом с хлещущей струёй, слишком горячей для такой погоды. Впрочем, как раз сейчас его чуть знобило, несмотря не жару.

– Что-то стряслось? – спросила она негромко. – Может, опять пришлось стрелять? После того случая ты дергался во сне… даже стонал.

– Зато те, в кого я попал, спят как убитые, – покривил Геральд губы. – По-твоему, это должно нравиться их подругам?

– Разве они не сами наехали? – пожала Энни плечами. – Стоит ли расстраиваться из-за них?

– С годами делаешься сентиментальным, – сказал он. – Иногда даже приучаешься думать. И ставить себя на место других. Ведь эти парни не собирались делаться убийцами, они просто хотели отомстить. А во вкус вошли уже потом. Знаешь, почему они проиграли? Не только потому, что я лучше стреляю и ловчей двигаюсь. Они старались сблизиться со мной, чтобы забрать Силу, когда моя душа станет покидать тело, – их мучил Голод!.. И толкал на лишний риск. Эти охотники сами сделались зверьми, и такова судьба едва не всех палачей. Хотели адекватного возмездия? Распишитесь в получении! Сказка про белого бычка…

– Иди ко мне, – позвала женщина. – И повернись, пожалуйста, спиной – не хочу видеть твои глаза.

– А чувствовать меня не противно?

– Абсолютно!

Послушно Геральд пересел ближе к ней, даже прилег, опустив голову ей на грудь, – это тоже становилось традицией. А Энни обняла его всеми конечностями, будто заслоняя. Хотя смахивает и на капкан, разве нет?

– Выходит, они тоже сборщики? – спросила женщина.

– Ну да. Сперва отбирали Силу у Хищников, а против воли заимствовали и повадки. Хотя… Наверно, изначально имели расположенность, иначе не сунулись бы в эту грязь. То есть свести счеты с конкретным врагом – это одно, тут мало кто удержится. Но охотиться на всех? Это уже из разряда «благих намерений», которые ведут. Мне вон от вида смерти делается дурно, а они смакуют!..

Ненавязчивыми касаниями Энни то ли массировала, то ли ласкала его напряженные мышцы, отлично понимая, как нужно обращаться с мужчинами, когда те впадают в буйство. К тому же она знала, чем можно их утешить, и готова была это предоставить, даже если бы сама не хотела. Но, слава богу, желания у Энни хватало, а потому Геральд завелся с полуоборота. И опять его подхватил теплый вал, поднимая выше, выше, – пока не зашвырнул в космос, вдруг закрутившись в смерч. И обратно Геральд возвращался целую вечность.

Все же как Энни хороша, почти безупречна! И обличье, и страсть, и ум. А как приспособлена для этих игр, будто специально создана. Такая искусница могла бы из мужиков веревки вить!.. А подобрал в придорожном трактире – не странно ли?

– Борислава убили, – сообщил Геральд, хотя минуту назад не собирался. – Прошлой ночью, пока мы кувыркались. Помнишь, я рассказывал про своего ба-альшого приятеля?

– Ты не называл имени, – осторожно напомнила Энни.

– Да, конечно, – пробормотал он, – никаких имен… Только его это не спасло.

– А… как?

Барон усмехнулся, точно оскалился.

– Бур был очень сильный человек, – сказал он. – И умелый. Не говоря о том, что умница. А его разорвали словно голыми руками… или лапами – уж не знаю, что у них. Вообще я привычен к крови…

Слава богу, Энни не стала его жалеть или уточнять подробности – вообще не сказала ничего. Уж она знала, когда лучше промолчать. Кто захочет, сам выговорится. А спрашивать – лишь подозрения плодить.

Взамен женщина вновь прибегла к испытанному средству, распаляя в Геральде новый взрыв. И опять его унесло в неизведанные дали. То есть, действительно, так далеко он еще не залетал, хотя пилот опытный. И если бы мог сейчас, наверное, испугался бы. А когда вернулся, пугаться стало поздно.

Из ванной Геральд унес женщину на руках – почему-то захотелось ощутить ее уютную тяжесть. Затихнув, Энни жалась к нему всем телом, странно покорная. Опустив ее на постель, Геральд отстранился, чтобы лучше разглядеть. А может, и запомнить, пока это можно сделать без суеты. Кстати, почему-то сильней всего западает в память какой-нибудь трогательный пустяк, вроде поджатых пальцев на ногах. Тем более, если пальцы такие крохотные и гладкие, а каждый ноготок, как жемчужина.

Затем он прилег рядом, и сразу Энни прильнула к его боку, вновь сплетясь с ним всеми конечностями.

– Ладно, проехали! – сказал Геральд. – Пусть жизнь не всегда прекрасна, зато удивительна – этого не отнять. И загадки задавать любит. А мы их решаем… иногда.

– Ты про Борислава?

– Именно. Нормальное же убийство… если не вдаваться. Что я, похожих дел не раскручивал!