воздухе послышался дикий свист, и из неоткуда начали появляться кости, складываясь в нечто огромное, желтовато-белое. Костяной дракон? Серьёзно? Хотя, что ещё было ожидать от некроманта…

Дракон раскрыл пасть и между его зубами начал формироваться сиреневый сгусток мощной энергии. Сам некромант тоже читал какое-то заклинание, выставив перед собой руки, ладонями вверх. И вправду думает, что Фламм даст ему время на колдовство?

Чародей решил скомбинировать старое заклинание с тем, что узнал совсем недавно от Вотана. Он топнул в землю, широко расставив ноги, и перед ним, прямо из-под земли, вырос аккуратный земляной квадрат, метра три на три и на метр в толщину. Чётким ударом ладони, Мартин оправил земляной квадрат в дракона, заставив того использовать сгусток энергии раньше времени и не на Фламме. Однако, прямо перед тем, как сиреневый сгусток ударил в квадрат, чародей использовал взрыв Шамаша, разметав и квадрат, и костяного дракона, по всей дороге и прилегающим к ней кустам.

Костяные осколки, камни и комья земли били в выставленный Мартином защитный барьер. Он смотрел в облако пыли впереди себя с одной лишь мыслью: «Задел? Ранил?»

Но некромант оказался не так прост. Фламм почувствовал движение позади себя слишком поздно, чтобы успеть что-либо сколдовать. Конечно, юный чародей умел телепортироваться, но в мелькании силён никогда не был, а поставить поле запрета телепортации сразу – не догадался. Сказывалось отсутствие боевого опыта.

Если бы некромант приготовил оружие заранее и не осторожничал – Мартин был бы уже мёртв. Но тёмный маг решил создать оружие из кости, чтобы атаковать издали, и у Фламма появилась секунда.

Рука сама потянулась к висевшему на поясе кинжалу, тому самому, что он так редко пускал в ход, пока лёгкие набирали в себя воздух. Одно ловкое движение и кинжал метнулся прямо в голову некроманту. Отличный бросок. Возможно даже лучший на памяти чародея. Но не достигший цели. Осторожный тёмный маг поймал кинжал костяным щитом, оскалившись улыбкой победителя. И тут Мартин поймал зрительный контакт; в воздухе громыхнуло Слово и тёмный маг, скривившись, завалился наземь.

Фламм улыбнулся, но тут же скривился от боли, падая на колени. Он опустил глаза вниз. Руки все в красном. А из живота торчит что-то белое, похожее на здоровенную кость. Дыхание участилось. Его одолевала паника. Перед глазами всё плыло, в ушах звенело. Он увидел прямо перед собой Лили, та что-то говорила, но он её совсем не слышал. А потом он увидел позади девушки некроманта. Заклинание остановки сердца не подействовало. Тёмный маг стоял за спиной у Лили, сжимая в руке кинжал. Кинжал Мартина! Чародей попытался сказать хоть что-то, предупредить девушку, но сознание окончательно поплыло перед ним и всё погрузилось во тьму.

Глава 34: Жажда мести

Он хорошо помнил тот день. День, с которого всё это началось.

Жак проснулся, почувствовав в руке что-то мягкое и тёплое. Улыбнулся. Притянул к себе. Теплота игриво замурлыкала, разворачиваясь к нему и целуя в губы.

– Доброе утро, братик, – шепнула Мира.

– Доброе утро, сестрёнка, – ответил севшим голосом Жак.

Девушка резко, с удивительной проворностью, заломила руки будущего хранителя и оседлала его, заставив охнуть от неожиданности и наслаждения одновременно.

Длинные волосы, золотым водопадом, ниспадали до самого пупа Миры, закрывая крупные наливные груди. Девушка смотрела прямо в глаза брата, ёрзая, закусывая нижнюю губу, стараясь изо всех сил не стонать слишком громко. Уж больно тонкими были стены. Уж больно недоброжелательными люди.

После смерти матери он стал для Миры всем. Отцом. Братом. Матерью. Другом. Всем. Жак добывал еду, одежду, жильё и прочее, а Мира лишь ждала его и пряталась ото всех подальше. На всякий случай. У них не было друзей. Не было покровителей. Не было знакомых. Мира не разговаривала ни с кем, кроме брата, а Жак разговаривал с другими лишь по делу. Так они и жили, затворниками, в маленьком городке, почти деревне, со странным названием: «Хисс», что на севере великой Нансирии. Жили, ловя на себе недовольные злобные взгляды местных жителей. Жили, не имея шанса и средств уйти в какое-либо другое место.

Мира упала лицом в подушку, тяжело дыша. Жак улыбался, поглаживая девушку по мягким золотым волосам.

– Люблю тебя, – буркнул он, как и всегда, после секса.

– А я тебя, – оторвала от подушки улыбающееся уставшее лицо Мира.

Закончив с играми, шутками и поочерёдными шлепками, девушка принялась готовить завтрак на мелкой жаровне. Жак за это время успел натаскать воды со двора.

Жили они не богато. Глиняный дом едва ли был крепок, а его убранство заключалось в кровати, шкафе, жаровне, столе и парочке стульев. Мебель, правда, была довольно прочной, за этим Жак следил.

– Это тебе, – вручил сестре свёрток Жак.

– Подарок? – заулыбалась девушка. – Что там?

– Откроешь, когда я уйду, – улыбнулся он в ответ. – Я вернусь через три дня. Хочу, чтобы ты меня встретила в нём.

– Так это платье? Или юбка? – гадала Мира.

– Скоро узнаешь, – не сдавался Жак.

– Три дня… – вдруг протянула она. – Так долго.

– Нам нужно больше золота, – блондин положил руку ей на плечо. Погладил. – За это задание мне хорошо заплатят. Ещё парочка подобных заказов – и мы сможем уехать.

– Куда? – выпучив голубые глазки, по-простому спросила девушка.

– Подальше отсюда, – улыбнулся ей Жак и поцеловал в губы. – Ну всё, мне пора.

– Жак! – окрикнула его сестра, ловя на пороге.

– Да? – обернулся он.

– Будь осторожен, – выпучив губки и опустив глаза, проронила девушка.

Жак улыбнулся, кивнул и исчез.

Он вернулся ровно через три дня, как и обещал.

Завидев выломанную дверь, он пулей влетел в дом, тут же закричав, не веря увиденному глазами.

– Нет, нет, нет, – кричал Жак, раздирая лицо ногтями, но увиденное не хотело уходить просто так. Он запомнил эту картину в мельчайших подробностях. Она и сейчас часто приходит к нему во снах, заставляя просыпаться в крике, со слезами на глазах, с перекошенным от ярости лицом.

Мира лежала на полу. Голубое платье, точно такое же, какие она так любила в далеком детстве, когда ещё был жив дедушка, рваными клочьями открывало взору изломанное, украшенное синяками тело. Правая рука, неестественно вывернутая, опухла и почернела. Пальцы левой ноги напоминали месиво, будто их дробили молотком. На животе клиновидные ожоги, будто от раскалённого ножа. Лицо ничем уже не выдавало в ней Миру. Эта чёрная застывшая маска могла принадлежать кому угодно, но золотые волосы… пусть где-то обрезанные, опалённые, промокшие от крови, но её, Миры, волосы. На шее чернел широкий след. Задушили. Мучили, пытали, и наконец задушили.

Озверевшие, безумные,