воевал – это была нормальная практика таким образом укреплять полицию ветеранскими кадрами. Он глянул на Макара, и опять же определил своего с легким удивлением, а вот меня с плохо скрытой антипатией спросил:

– Англичанин, что ль?

– Ноу… Нет. Новая Зеландия, Австралия, не англичанин.

– Это где? – с легким удивлением спросил он.

– Другой край мира… Чайна, Джяпан, дальше… далеко, не Британия.

Он не понял, о чем я, но все равно грозно спросил:

– А по-нашему где так лопотать научился?

– Мама… русский, папа… шотландец. Мама., хотел, чтоб я побывать на… родина.

Я специально тянул и делал паузы, как будто подбирал слова, имитируя незнание языка, но так чтоб было понятно реальным носителям.

– Вона как. Значит, русская кровушка в тебе есть. А матушка откуда родом?

– Мценск, Орел. Мама маленький был… ехать Кавказ папа воевать… черкес схватил, продал. Перед смерть просил… ехать родина… взять земля, могила кинуть.

Рядом уже стояли и прислушивались с большим интересом несколько прохожих, и мой рассказ был принят более чем благосклонно. Да и взгляд полицейского подобрел, все-таки мы русские незлобивые люди, и если к нам по-хорошему, то и мы в ответ.

– Это дело правильное, – прокомментировал городовой, а я решил довести ситуацию до логического конца и кивнул Макару, который показал городовому билеты на завтрашний поезд до Мценска, ну и я решил поставить последнюю, завершающую точку.

– Когда война была, Балкан, хотеть воевать, черкес стрелять… доброволец. Но змея укусил, долго болеть, чуть не умер, только сейчас приехать.

Городовой оценил откровенность, посмотрел мне в глаза, не вру ли я. А я не врал. Была бы возможность, сам бы повоевал, но, конечно, другими методами и другим оружием, хотя и прекрасно знал, что у «братушек» короткая память, и потом на протяжении ста пятидесяти лет будут всегда против России. Полицейский тормознул проезжающего мимо извозчика и скомандовал:

– Доставишь на Красную площадь, пусть полюбуются…

Тот только кивнул головой – ругаться с городовыми было неблагодарным занятием.

Ну и мы покатили по матушке Москве. До вечера гуляли, я все осторожно фотографировал на цифровую камеру, так чтоб не привлекать внимания, но все равно у меня получалась просто великолепная коллекция цветных снимков старой дореволюционной Москвы в высоком разрешении.

Вечером связались с Антохой, причем, несмотря на расстояние, наши радиостанции нормально добивали. Они готовили вещи к завтрашнему отъезду и были готовы через Макара передать груз, который должен быть со мной.

После такого насыщенного дня, помывшись, я с огромным удовольствием растянулся на белоснежных выглаженных простынях, вот каких мелочей мне как раз и не хватало. То бегал по лесам в камуфляже, то у Макара в каптерке на неструганых лавках, то в поезде или на барже. Везде все по-походному, а здесь – БЕЛОЕ ЧИСТОЕ ПОСТЕЛЬНОЕ БЕЛЬЕ.

Утром после завтрака мы сдали номер и, наняв извозчика, поехали на вокзал, как раз к поезду на Орел. Антон с Федором уже были на вокзале и примостились чуть в стороне, готовые к погрузке. Наш «хвостик» был тут же и ждал, чтоб окончательно удостовериться, когда и куда мы уедем. Думаю, на этом его миссия будет закончена, и он с чистой совестью поедет писать отчеты о проведении наружного наблюдения.

Прошел час, и мы покидали гостеприимную и такую необычную Москву. Теперь я сидел в шикарном кресле первого класса и смотрел через окно, как мимо пробегают дома и пейзажи центральной России. Другие пассажиры первого класса несколько косо на нас поглядывали из-за постоянного присутствия Макара рядом, но мне, если честно, было на это глубоко плевать: мой охранник и все, место я оплатил. Завтра утром прибудем в Мценск, и начнется еще одна, новая часть моей миссии в этом времени. Что странно, никакого адреналина, дрожи в руках и вообще волнения. Просто спокойно на душе и очень легко дышится. Странно, но мне очень нравится этот мир.

К тому же вчера вечером на адрес княгини Таранской в Санкт-Петербурге ушла коротенькая телеграмма: «Подарок на день рождения купил. Еду к бабушке». Что значило, что я в этом мире, что получена очень важная информация, и я, согласно своей миссии, поехал в Мценск. Ольга Алексеевна женщина неглупая и должна все быстро понять.

* * *

– Поручик, что вас так гложет? Мне кажется, что вы хотели именно со мной поговорить о чем-то не очень приятном, но не решаетесь, – к нервно курящему в коридоре поручику Кононову подошел его сослуживец по Отдельному жандармскому корпусу в Санкт-Петербурге, ротмистр Ковальский.

– Ну, Геннадий Алексеевич, может, все-таки решитесь, а то я с утра в предвкушении и мучаюсь догадками, – тон ротмистра был добродушным с некоторой располагающей теплотой в голосе, но поручик Кононов уже успел достаточно послужить и прекрасно знал своего сослуживца.

Ковальский был волкодавом, у которого на счету множество обезвреженных и бандитов, и шпионов, и казнокрадов. Пользуясь определенной поддержкой в высших кругах власти, он мог позволить себе некоторые вольности, которые касались только выполнения заданий, но лично для себя он никогда и ничего принципиально не делал или не просил, за что и пользовался уважением среди сослуживцев. Повоевав на Кавказе, Ковальский был пропитан казачьим духом лихости и бесстрашия, но это все было под жестким контролем очень острого ума, подкрепленного великолепным образованием. И все, кто с ним служил, знали, что ротмистр, если что, сделает все возможное, чтобы вытащить товарища из беды, и при этом всегда держал данное слово. В их отделе Ковальский был чем-то вроде спасительного талисмана, к которому при случае можно было бы обратиться даже просто за советом.

В других подразделениях корпуса атмосфера была совершенно иной, люди подставляли и подсиживали друг друга, шла подковерная грызня, но здесь все было по-иному. Даже начальник, полковник Ротов, это понимал и старался не сильно баламутить воду своим приказами, только поддерживая внешний порядок, бился за своих подчиненных перед начальством и распределял нагрузку.

Поэтому для Кононова, который сумел накопать странную информацию, но не знал, что с ней делать, обращение к ротмистру Ковальскому было единственным логическим выходом.

Смотря на легкую усмешку на обветренном лице Ковальского, поручик наконец-то решился, хотя и вариантов у него как таковых и не было.

– Владимир Николаевич, я тут случайно оказался свидетелем весьма любопытной истории. И, если честно, не знаю, как реагировать и кому докладывать.

– Начало интригующее. И как мне кажется, в некоторой степени переплетается с вашей недавней поездкой в Вологду.

– Да, так и есть.

– Ну так давайте, облегчайте душу. Надеюсь, на вас страшных грехов нет, я ведь не священник, – Ковальский шутил, пытаясь успокоить своего сослуживца, но у самого от неприятного предчувствия заныл больной желудок, – с другой стороны, любая дорога начинается с первого шага.

– Хорошо, – и он привычно оглядел все вокруг, чтоб не оказалось не нужных свидетелей. –