– Ты когда-нибудь устаешь, чужой? – хмуро, но не без уважения, к которому примешивалась изрядная толика откровенной зависти, поинтересовался Бигман.

– Иногда, – коротко ответил Нкот, уже исчезая за черными стволами лесных исполинов.

Я рассеянно осмотрелся, чувствуя себя вымотанным настолько, что, честно говоря, все равно было, где упасть. К деревьям, значит, не прислоняться. Чем, интересно, они лешуку не понравились? Деревья как деревья. Черного и красного, правда, многовато, поэтому выглядят мрачновато, но каждая местность предпочитает свой наряд… Ну да ладно, зря ведь лешук говорить не будет, так что придется учесть. Отказавшись от соблазна использовать ствол ближайшего великана в качестве подпорки для спины, я рухнул на спину там, где стоял, прямо на подстилку из прелой листвы, спружинившей не хуже кровати. Наверное, только после таких походов начинаешь понимать, какое наслаждение может принести банальное лежачее положение. Ноги гудели от ходьбы, как туго натянутая проволока, болезненно приятная истома расслабления медленно растекалась по телу. С помощью простенького Ключа я довольно быстро довел себя до состояния «трупа» и несколько минут не подавал признаков жизни, пока не ощутил, что силы начали возвращаться…

Где-то рядом зачавкали шелтяне, уплетая завтрак из концентратов, прихваченных из трассера. Между прочим, хорошая идея, своевременная. Повернувшись на бок, я вытащил из кармана пластиковую упаковку с рыбой в соусе и так вот, лежа, присоединился к коллективному пережевыванию. Над лесом с гулким эхом понеслись слаженные звуки свинофермы…

– Иноп, – чавкающий хор вдруг лишился ведущего, сольного голоса, когда меня негромко окликнул Бигман. – Ты что-нибудь выяснил вчера у чужого?

Я чуть не подавился последним куском. Ну какого галта ему надо, а? Только было собрался снова полностью расслабиться и отдаться отдыху, максимально используя последние драгоценные минуты, как… Трепаться не хотелось. Но, с другой стороны, не стоило подрывать опоры мостика общения, наведенного между мной и Бигманом совсем недавно… Хорошо хоть не спрашивает о ночных сюрпризах. Скорее всего, просто не знает о том, как весело удалось мне провести последнюю ночку. Да и к лучшему, об этом пусть ему рассказывает сам Нкот, я как-нибудь обойдусь без бурных эмоций шелтянина, которому может весьма не понравиться смерть еще четырех десятков его соотечественников, уничтоженных Хранителем чужого. Из самых благих побуждений, естественно. Только кому от этого легче…

Шелтяне расположились в трех шагах от меня, сидя, скрестив под собой ноги, копируя друг друга – «смерчи» на коленях, опустевшие пищевые упаковки валяются справа от каждого. Бигман выжидающе смотрел в мою сторону, а Отшельник с сонным видом клевал носом. Зато Ятл, появившийся вдруг на плече кукольника, не отставал от Бигмана, буравя меня маленькими темными глазенками. Словно в самом деле был живым и действовал независимо от воли хозяина. Зло его подери, даже как-то неприятно. Внимательная такая компашка. Только Целителю было на все начхать – дрых рядом с ними, как говорится, без задних ног.

– Я оказался прав, – нехотя проговорил я, тяжко вздохнув. – Он нас просто испытывал, готовил для решающего сражения. А когда я попытался выяснить больше, чем ему хотелось, он меня просто усыпил.

– Это на него похоже. – Прыгун усмехнулся, кивнул и, почему-то моментально потеряв интерес к разговору, задумался о чем-то своем.

И это все? Я был донельзя удивлен, что так легко отделался. Что это с прыгуном? Вчера он был в вопросах и предположениях гораздо активнее… Неужто так притомился? И Целитель никак не отреагировал. Тот вообще молчал с самого утра, что на толстяка-транса было совсем не похоже. Интересно, что за мысли его так гложут?

Я отстегнул от пояса литровую емкость с кири, приспособленную под флягу, отвинтил колпачок и освежил горло прохладным кисло-сладким вином. Хорошая штука, и «градусов» самая малость. Затем пристроил флягу обратно, лег на спину и закрыл глаза. В голову сразу, точно только и ждали подходящего момента, полезли образы ночного кошмара – шептун, черный алтарь и шевелящиеся жала кристаллов, пропитанных кровью…

И багровое солнце.

Проклятое багровое солнце.

Я мысленно выругался и резко сел.

Предназначение, сказал Нкот. У меня будет свое предназначение. Хотел бы я знать, о чем он толковал. Мне не нравился смысл, который он вкладывал в это понятие… И этот неизвестно откуда взявшийся у меня дар предвидения. Проклятие, это что, правда? Неужели я в самом деле когда-нибудь столкнусь о этим жутким пылающим «шариком», с этим воплощением вселенской энтропии, с этим парящим кошмаром нездорового воображения? А вдруг… вдруг это и есть Проколд, Хищник мироздания?! Я прямо оцепенел от этой жуткой мысли, позвоночник словно кто-то вынул и вложил вместо него кусок льда… Только не это… Даже Нкот со всеми его сверхвозможностями не справится с таким Хищником…

Нет, лучше думать о чем-нибудь другом, нервы и так взвинчены ожиданием приближающейся смертельной опасности. Еще лучше – вообще ни о чем не думать, да только остановить разговор с самим собой не так просто, как кажется на первый взгляд… Я попытался снова расслабиться…

Но чужой был иного мнения о времени привала. Мысли прервало его внезапное появление прямо среди нас, и торопливые шипящие приказы, несущие неподдельную тревогу:

– Поднимайтесь! Быстрее, быстрее! Здесь нельзя больше находиться. Шевелитесь же! Следуйте за мной.

Никаких признаков опасности, из-за которых стоило бы так беспокоиться, я не заметил, но раздумывать не стал, быстро встал, привел себя в походный порядок и поспешил за чужим вслед за шелтянами и трансом, уже шустро сорвавшимися с места. Нкоту виднее.

События не заставили себя ждать. Едва мы тронулись в путь, успев отойти лишь на пару десятков шагов, как странный шорох за спиной заставил меня обернуться. И от увиденного тело обдало жаркой испариной. Нижние ветви дерева, рядом с которым я отдыхал, черные и безлистные, вдруг ожили, гибко спустились к земле и вовсю шарили по ее поверхности, вороша листву и мох, ощупывая пустые пластиковые упаковки.

На звук обернулись и шелтяне.

– Проклятие галтов, я рад, что меня там уже нет, – сквозь зубы пробормотал Бигман, немного побледнев. – Этот лес наверняка плотояден.

– Угу, и, видимо, спячка его была очень долгой, раз он так запоздало среагировал, – добавил я. – Иначе мы уже угодили бы ему на завтрак…

– Пошли, – поторопил Нкот. – Пока он не проснулся впереди нас.

Это заявление подстегнуло лучше любого окрика: отряд быстро двинулся прочь.

Обошлось. Плотоядный лес вскоре остался далеко позади, а местность снова начала меняться. Высота деревьев постепенно уменьшилась вдвое, цвет их из черно-красного перетек в безопасный серо-зеленый. Полог из лишайника на кронах сгинул, но светлее почему-то не стало – солнце словно было затянуто мутной пленкой. Изменение местности на этом не закончилось. Деревья продолжали уменьшаться с каждым километром. Через час они уже понизились до высоты моего роста, а затем лес сменился полем округлых пепельно-серых кустов, раскинувшимся вдаль насколько хватает глаз. Горизонт заволокла зеленоватая дымка, приблизилась, ядовито-зеленым туманом затянула землю и заклубилась возле ног, наплывая порывами, словно выдохи невидимого монстра. Шаровидные шапки кустов, растаяв в тумане основанием, как бы плавали на его поверхности, топорща во все стороны корявые безлистые веточки. И все это искажалось, дрожало, как дрожит воздух в раскаленной пустыне, перспектива искажалась с каждым шагом, то приближая, то удаляя предметы. Но чужой, не говоря ни слова, неутомимо скользил вперед, и туманные испарения отступали перед ним, тая вокруг его тела на несколько метров, а затем смыкались снова и вплотную подступали к нам. Ноги ниже колен скрылись в шевелящемся конденсате, казалось, следующий шаг окажется шагом в бездну… Ощущение не из приятных, заставляющее терять чувство реальности, натягивать и звенеть нервные струны… И земля под ногами начала едва заметно колебаться, пружинить, раскачиваться – словно ступаешь по плотно утрамбованной вате или гигантской паучьей паутине, раскинувшейся на всю равнину… К горлу подступила тошнота, а грудь сжало легкое удушье… Мир незаметно сузился до спины Бигмана, раскачивающейся впереди меня подобно маятнику и вызывающей отупение… Затем реальность окончательно потерялась…