А еще на той трибуне сидела дочка мистера Эрли, Морин, — она уже успела прославиться тем, что обмочилась, когда Оуэн Мини впервые попробовал сыграть Духа Будущих Святок. Она пришла на спектакль в тот вечер и приходила все вечера до этого, чтобы посмотреть на тщетные попытки своего отца сделать Призрака Марли похожим на короля Лира. Она одновременно обожала отца и презирала его. Мистер Эрли был невероятным снобом и оделял Морин как незаслуженными похвалами, так и своими бесчисленными амбициозными надеждами насчет ее будущего. По самым скромным предположениям, в один прекрасный день Морин защитит докторскую диссертацию, а если она все-таки пойдет на поводу у своей прихоти и станет кинозвездой, то слава киноактрисы к ней придет не иначе как после многочисленных триумфов в «солидном» драматическом театре. Впечатлительная Морин Эрли беспрестанно ерзала — смотрела ли она, как отчаянно переигрывает ее папаша или как Оуэн Мини подходит к плите домашней базы. Я вспомнил, что она сидела в самом верхнем ряду и ерзала рядом с Кэролайн О'Дэй, дочкой местного торгового агента фирмы «Шевроле». Кэролайн О'Дэй относилась к тем редким ученицам приходской школы Святого Михаила, которые умудрялись носить строгую форму — плиссированную фланелевую юбку и в тон к ней бордовые гольфы — с видом официантки из бара сомнительной репутации. С мальчишками Кэролайн О'Дэй делалась агрессивной и напористой, как «шевроле»-корвет, и Морин Эрли нравилось с ней водиться именно потому, что мистер Эрли считал семейство О'Дэй вульгарным. Мистера Эрли явно задело, что отец Кэролайн, Ларри О'Дэй, отхватил себе роль Боба Крэтчита; но мистер О'Дэй был моложе и симпатичнее мистера Эрли, а кроме того, Дэн Нидэм прекрасно понимал, что бесшабашность дилера «Шевроле» куда уместнее попыток мистера Эрли превратить Боба Крэтчита в короля Лира.

Теперь я вспомнил совершенно отчетливо, как в тот летний день они обе — и Морин Эрли, и Кэролайн О'Дэй — хихикали и ерзали на скамейке, когда Оуэн Мини взял в руки биту.

Что за способность я в себе открыл! Я почувствовал, что обязательно сумею заполнить те скамейки на открытой трибуне — когда-нибудь я «увижу» всех до единого, кто присутствовал на той игре, и в конце концов непременно вычислю того единственного, кому моя мама помахала рукой.

В зале был и мистер Артур Даулинг, я живо представил себе, как он одной рукой прикрывает глаза от солнца себе, а другой — жене он всегда старался ей услужить. «Рождественскую песнь» Артур Даулинг пришел смотреть из-за жены: Аманда Даулинг, самая настырная из всех членов попечительского совета городской библиотеки, бесталанно отрабатывала в роли Святочного Духа Прошлых Лет. Аманда Даулинг прославилась тем, что одной из первых бросила вызов половым стереотипам: она носила мужскую одежду, наряжаясь в пиджаки с галстуком и любила пускать мужчинам в лицо сигаретный дым, демонстрируя, как в ее представлении мужчины ведут себя с женщинами. И Аманда, и ее муж сознательно и неутомимо, как только могли, разрушали устоявшиеся поло-ролевые стереотипы или выворачивали их наизнанку — и потому он часто надевал фартук, когда шел в магазин, а она стригла волосы короче, чем у него, — это, правда, не распространялось на ее ноги и подмышки, где она их, вероятно, отращивала. В их лексиконе имелись характерные выражения для положительной оценки — например, «по-европейски»: дескать, женщины, которые не бреют подмышки и ноги, выглядят более «по-европейски», чем другие американки, и этим выгодно от них отличаются.

Детей у Даулингов не было (Дэн Нидэм как-то пошутил, что они, вероятно, до того запутались в своих половых ролях, что теперь не понимают, как им завести ребенка), и их присутствие на бейсбольных матчах Малой лиги было отмечено стойким неодобрением этого вида спорта: то, что девочкам не разрешалось играть в Малой лиге, относилось к тем самым половым стереотипам, которые приводили Даулингов в нешуточную ярость. Вот если у них родится дочка, предупреждали Даулинги, то она уж точно будет играть в Малой лиге. Да, у этой парочки был свой конек — жаль, конечно, что он оставался у них единственным и притом довольно мелким, да к тому же они заездили его в хвост и в гриву. И все же для большинства умеренных и покладистых грейвсендцев молодая пара, имеющая столь пламенную цель в жизни, представляла немалый интерес. Наш толстяк тренер мистер Чикеринг с ужасом ждал рокового дня, когда Даулинги вдруг произведут на свет дочку. Мистер Чикеринг держался старомодных убеждений — он считал, что в бейсбол должны играть только мальчишки, а девчонки пусть сидят и смотрят или играют в софтбол.

Как многие провинциальные радетели за переустройство мира, Даулинги были достаточно состоятельными, чтобы не заботиться о хлебе насущном; Артур Даулинг, по сути, бездельничал — если не считать многолетней неустанной работы в качестве интерьер-дизайнера собственного дорого обставленного особняка, а также мастера художественной стрижки собственной лужайки. В свои тридцать с небольшим мистер Даулинг дошел в искусстве заниматься пустяками до такого совершенства, что заткнул бы за пояс любого пенсионера, — а ведь в этом виде деятельности с ними, похоже, мало кто способен тягаться. Аманда Даулинг тоже нигде не работала, зато тратила львиную долю своего времени на разные попечительские советы. Попечителем чего она только не состояла — совет городской библиотеки был отнюдь не единственным местом приложения ее бурной энергии; просто здесь Аманда развернулась вовсю и потому чаще всего ассоциировалась именно с этим советом.

Первым в списке методов, которыми она собиралась переделывать мир, стояло запрещение книг. Половые стереотипы, как она любила выражаться, с неба не падают; книги — вот что в огромной степени влияет на детей, а книги, в которых мальчишки остаются мальчишками, а девчонки — девчонками, наносят наибольший вред! Взять хотя бы «Тома Сойера» или «Гекльберри Финна» — это ведь настоящие пособия по пренебрежительному отношению к женщине, пособия, которые сами создают половые стереотипы! Или, например, «Грозовой перевал»: эта книга учит женщину безропотно подчиняться мужчине, чем действует на Аманду Даулинг, по ее признанию, «как красная тряпка на быка».

В труппе любительского театра Грейвсенда Даулинги играли по очереди. Свою кампанию они и здесь проводили неустанно — однако сравнительно мирно: она бралась за роли, традиционно предназначенные для мужчин; он предпочитал второстепенные женские роли — и желательно без слов. Миссис Даулинг отличалась большей напористостью — что неудивительно для женщины, решительно настроенной полностью перевернуть половые стереотипы. Она считала, что мужские роли «с речами» подходят ей идеально.

Дэн Нидэм по возможности давал Даулингам то, что они хотят; любой открытый отказ грозил их излюбленным обвинением в «вопиющей дискриминации». Все сценические работы Даулингов отличались характерной нелепостью. Аманда была чудовищна в роли мужчины — но, как замечал Дэн, не чудовищней, чем в роли женщины, — а Артур был вообще чудовищен. Грейвсендцы обожали их, как жители маленького провинциального городка, знающие друг о друге всю подноготную, могут обожать нудных чудаков. Ибо Даулинги были нудные; их оригинальность сильно проигрывала от полной предсказуемости их крайне избирательных пристрастий; и все-таки они являлись неотъемлемым элементом грейвсендской труппы, который гарантировал публике привычную забаву. Дэн Нидэм все понимал и не вмешивался.