— Да. — Тайлер начинал осознавать размеры угрозы. — Думаю, София достаточно сообразительна, чтобы предотвратить потерю доверия оптовиков.

— Одной сообразительности для этого мало. Тут нужно быть гением.

— Она и есть гений. Именно поэтому от нее столько беспокойства.

— Вы влюблены в нее, верно? — Дэвид помахал рукой, показывая, что ответа не требуется. — Прошу прощения. Это слишком личное.

— Вы спрашиваете это как администратор, как компаньон или как человек, который встречается с ее матерью?

— Как друг.

Тайлер немного подумал и кивнул:

— О'кей. Вы меня убедили. Думаю, я без памяти влюбился в нее, когда мне было двадцать лет. А Софи шестнадцать, — вспомнил он. — О боже… Она была похожа на удар молнии. Знала это. И отчаянно изводила меня.

Дэвид молчал. Тишину нарушало только шипение и потрескивание замерзающей воды.

— Я учился с такой девушкой в университете. — Каттер был приятно удивлен, когда Тайлер вынул из кармана фляжку и протянул ему. — Ее звали Марселла Ру. Француженка. Ноги от ушей и ужасно сексуальный чуть неправильный прикус.

— Прикус… — Тайлер представил себе эту картину. — Впечатляет.

— О да. — Дэвид сделал глоток обжигающего бренди и задумчиво повторил: — Марселла Ру… Я боялся ее до смерти.

— Женщина с такой внешностью и такой сущностью может вывернуть тебя наизнанку. — Тайлер взял у него фляжку и тоже сделал глоток. — И вот что мне пришло в голову… Если можно влюбиться в женщину, которая тебя раздражает, значит, можно влюбиться и в другую, с которой легко иметь дело и которая не станет действовать тебе на нервы. Последние десять лет я упорно развивал эту теорию. Но она не принесла мне ничего хорошего.

— Я могу это понять, — спустя несколько секунд сказал Дэвид. — Да, могу. У меня была жена, двое хороших детей, и я думал, что мы представляем собой воплощение американской мечты. Потом все пошло коту под хвост. Однако дети остались со мной. Может быть, несколько раз я напортачил, но ведь этого не избежать. У меня была цель в жизни. Обеспечить им достойную жизнь, быть хорошим отцом. Ну да, у меня были женщины. Хороший отец вовсе не обязан быть монахом. Но женщины не были для меня главным. Я не хотел серьезной связи. А потом Пилар открыла дверь. У нее в руках были цветы. Вот это и был удар молнии.

— Может быть. И эта молния все еще слепит глаза.

Они шли вдоль рядов в самый холодный предрассветный час. Посвистывали дождевальные установки, и спасенные лозы мерцали, окутанные серебристым инеем.

Двести пятьдесят гостей, обед с семью переменами блюд, каждая из которых сопровождалась соответствующим вином, затем концерт и в заключение танцы.

Это был настоящий подвиг, и София по достоинству оценила труд Пилар, сумевшей предусмотреть каждую мелочь. А заодно погладила себя по головке за то, что пригласила гостей с запоминающимися именами и лицами со всего земного шара.

«Организация Объединенных Наций ничто по сравнению с Джамбелли», — думала она, с безмятежным видом слушая арию в исполнении итальянского сопрано.

Четверть миллиона долларов, собранная на благотворительные цели, не только благое дело, но и чертовски хорошая реклама. Тем более хорошая, что на встречу прибыли все члены семьи, включая священника, брата Терезы, который согласился на это путешествие только после настойчивых уговоров сестры.

Единство, солидарность, ответственность и традиция. Это были ключевые слова разосланного Софией пресс-релиза. А слова рождали образ. Аристократическая вилла открывает двери ради благотворительных целей и позволяет лицезреть четыре поколения семьи, связанные между собой как кровными узами, так и вином.

О да, она воспользовалась именем Чезаре Джамбелли, простого фермера, который создал империю с помощью мечты и собственных рук. Соблазн был слишком велик. И хотя она не считала, что этот прием позволит одним махом справиться со всеми свалившимися на них трудностями, однако начало было положено неплохое.

Единственным, что портило ей настроение, было присутствие на вечере Крис Дрейк.

Недосмотр, решила София. Она пригласила Джереми Де-морне вполне сознательно. Приглашение нескольких главных конкурентов должно было продемонстрировать открытость семьи Джамбелли и в то же время профессиональное единство. Но ей не пришло в голову, что Джереми привезет с собой в качестве дамы бывшую служащую Джамбелли.

Впрочем, этого следовало ожидать, напомнила себе София. Это был умный и подлый шаг, полный скрытого лукавства. Совершенно в духе Джерри. Надо отдать Крис должное: держалась она совершенно непринужденно. Точнее, нагло.

София призналась себе, что этот раунд она проиграла. Но взяла реванш, оставшись безукоризненно любезной с обоими.

— Ты не слушаешь, — шепнул Тайлер, ткнув ее локтем в бок. — Ничего, помучайся. Не одному мне страдать…

София слегка наклонилась к нему:

— Я слышу каждую ноту. И в то же время могу составлять в уме сообщение для прессы. Две разные части мозга.

— У твоего мозга частей много… Скоро конец? В воздухе дрожали великолепные, чистые звуки.

— Скоро. Прекрасная армия. Речь идет о трагедии.

— А я думал — о любви.

— Это одно и то же.

Посмотрев на нее, Тай увидел слезинку, выкатившуюся из бездонных темных глаз и застывшую на кончиках ресниц.

— Это на самом деле или для публики?

— Деревенщина… Помолчи. — Их пальцы сплелись, и София позволила себе забыть обо всем, кроме музыки.

Когда в тишине прозвучала последняя протяжная нота, она встала вместе со всеми остальными и присоединилась к овации.

— Может быть, теперь выйдем отсюда? Хотя бы на пять минут? — прошептал ей на ухо Тай.

— Ты хуже деревенщины. Настоящий варвар. Brava! — крикнула София. — Ступай вперед, — вполголоса добавила она. — Я должна сыграть роль хозяйки. А ты возьми на себя дядю Джеймса, который страдает не меньше твоего. Выпейте, выкурите по сигаре и будьте мужчинами.

— Малышка, битый час слушать оперу и при этом не уснуть может только настоящий мужчина.

София посмотрела ему вслед, потом раскинула руки и двинулась к примадонне.

— Signora, belissima!

Пилар тоже выполняла свои обязанности, но думала при этом не о музыке или сообщении для прессы. От нее требовалось точно рассчитать время. Следовало быстро, но без суеты убрать стулья и освободить место для танцев. Открыть двери галереи так, чтобы одновременно заиграл расположившийся на ней оркестр. Но сначала нужно было позволить примадонне насладиться заслуженными аплодисментами. Она подождала, пока Тереза и Эли не преподнесут певице цветы, а потом дала сигнал Дэвиду, Элен и нескольким ближайшим друзьям, что настало время для похвал и поздравлений.