Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы упомянули рисунки… — Пробормотала, хмуря брови.
Камердинер вновь улыбнулся, вытянул руку и показал иероглифы на запястье. Симпатичные, черные татуировки. Прикинув, что и у меня такие же будут, я заметно расслабилась. Всегда мечтала набить татуировку, а мне сейчас ее рисовать будут. Везде.
— Чернила будут жечь, — предупредил черт, макнув тонкую кисточку в черную гущу. — Пару дней продержится сыпь на коже. Хочешь, что бы красивы вышло — не шевелись. Терпи и не дергайся.
— Вы получаете удовольствие, причиняя боль? — Спросила, когда ледяная кисть коснулась шеи. Действительно щепало, как от крапивы.
— Подчинение люблю, — холодно бросил блондин, вновь макнув кисть в краску. — Молчи и не шевелись.
— Оставлю Вас, — камердинер взял какие-то листы из ящика стола своего хозяина и с улыбкой на лице удалился.
Я же закрыла глаза и попыталась получать «наслаждение». Кисть тихо скользила по кожи, и с каждым разом казалось, что краска разъедает плоть, пропитывая само мясо.
Закончив с шеей, окрасив ее тонкой линией иероглифов в три ряда, мужчина приступил к запястьям. Он выводил все не спеша, старался, это видно. И его губы, сухие и потрескавшиеся, без конца шевелились. Вообще, он производил на меня отталкивающее впечатление. С таким вот хвостатым лучше не пересекаться темной ночью. Вроде и милый на лицо, но глянешь на лоб, и страшно становится.
Покончив с запястьями, он приступил к ногам. И пока мои нижние конечности были заняты, я рассматривала верхние. Символы нарисованы такими маленькими, что сложно вообразить, как у него это вышло. И снова в три аккуратных ряда. Будто ювелир постарался. И линейки не надо, что бы сказать, что все идеально ровно. Наверное, я должна злится и говорить, будто мои права ущемляют, но за такую красоту можно и потерпеть. И тихо надеяться, что это навсегда.
Закончив, черт поднялся и закрыл баночку, убрал в шкаф, рядом со столом.
— Можешь обживаться… сегодня, — грубо произнес, вернувшись за стол. — А с завтра попрошу приступать к своим непосредственным обязанностям горничной. Мадам Лобоно введет в курс дела и выделит все необходимое. Полагаю, Ангуст осведомил женщину о новенькой. В твоем распоряжении вся территория Гербертонских земель до забора. Свободна!
— Благодарю, господин Гербертон, — холодно произнесла я, сняла заколку, надела сапоги и вышла из кабинета.
Не успела и двух шагов сделать, как наткнулась на Ангуста и старуху. Полагаю, это и была домоправительница Лобоно.
— А вот и она, — камердинер указал на меня. — Катя. Мадам Лобоно, введите ее в курсы дела, покажи замок, ее кровать и накормите.
— Хорошо Ангуст, — покорно согласилась старая женщина и в упор посмотрела на меня. Недовольно так посмотрела.
Ее внешность отпугивала меня куда больше, чем черта. Крючковатый нос, бородавка на брови, тонкие, кривые губы, узкие, серые глаза и седые волосы завязанные в пучок. Так еще платье. Черное, строгое. Оно струилось до щиколоток, открывая кожаные сапоги. Меня осмотрели так же небрежно и, видно, остались недовольны.
Мадам Лобоно.
Ведьма. Это ясно по ее странному цвету волос. А глаза! Мерзкие, синие. Ни у одного человека, за все свои шестьдесят лет не видела таких синих. Еще на пару тонов темнее и они станут черными. И что это хозяина на ведьм потянуло? Вроде единственным его условием было — без дара и магии. Ему было легче управлять, стоя на вершине перед обычными людьми. Лишь раз он сделал исключение, когда пришел Ангуст. Они были друзья. Давние. Вместе учились и проводили много времени вместе. Потом Ангуст уехал к семье, но вернулся, стоило стать сироткой. Парнишка не был аристократом, обычный парень, как и его семья. Вечно жил впроголодь. А если бы не Кайлайн, умер. Я знала мага, видела, как он смотрит на своего господина. Как на бога! Спасителя! Он клялса служить ему и Кайлайн в этом ни на миг не сомневался. Поэтому и дал ему больше свободы. Эти знаки на теле лишь говорят о принадлежности и не ставят рамки, как нам. Они доверяли друг другу и от этого становилось легче на сердце. Казалось, что хозяин умеет любить и чувствовать, но лишь друзей и отца. До нас, служанок, его любовь не доходит.
Вернувшись из раздумий, я махнула девчонки, приказывая следовать за собой. Ее наряд был однозначно мужским. С другой стороны, я в этом доме тридцать лет, мало ли как мода изменилась. Хотя самая молодая, Сара, послужившая год, убеждает, что мода сделала шаг назад и все вновь носят пышные наряды и высокие прически. Возможно, девчонка безродная оборванка без дома. Пусть одежда и кажется опрятной, никто не сказал, что ее не украли. Все может быть!
Рыжая разглядывала все так, будто с Кунрага свалилась. Даже цветы! Хотя это и бездомной по горло должно хватить на свободе. Никакой сдержанности и усидчивости! Ей будет попадать от хозяина больше, чем той Исиль. Глупая девица надеялась бежать! Год всего прошел, а она не может выдержать плохого настроения господина. Поделом гадине! Полежит в больничке, подлечится, может, мозги на место встанут. И с этой будет то же. Возможно, даже раньше, чем я думаю.
Я провела рыжую в крыло прислуги. Самое старинное строение в замке и указала на дверь. Старая, деревянная. Как бы не развалилась. Как и все здесь. Хозяин не следит за этой частью замка, а стоило бы. Все на соплях держится. И потолок, и пол, и стены.
Ведьма открыла дверь и скривилась.
— Как же тут можно жить⁈ — Воскликнула она, всплеснув руками. — Здесь же только кровать и стул… Даже окна нет!
Я посмотрела внутрь и пожала плечами — у всех так. А что еще нужно для жизни? Благо, хозяин по пять сиюров в сорок лун дает. А уж мы копим, а потом просимся в город, за покупками. Точнее меня. Девчонки дают деньги и просят всякие тряпки, а за это я могу всю сдачу забрать себе. Глупые! Не понимают, что я их вокруг пальца обвожу. Некоторые даже считать не умеют, куда им до денег!
— Не нравится —
