что сейчас польется фонтан сквернословия и сарказма о том, что маленькая, ненужная никому секретарша пришла на свое позорное место работы. Хоть я так никогда не считала. Но, кроме ее сморщившейся гримасы, больше ничего не происходит. Она томно здоровается с другом своего будущего мужа и, звонко стуча каблуками, уходит.

Ну хоть настроение вкрай не испортила. Хотя как посмотреть. Ведь стоит мне сделать шаг вперед, следом за невестой выходит и сам хозяин кабинета.

Мы встречаемся глазами. Не знаю, что видит он в моих. Ведь я прикладываю максимальное усилие поселить внутри себя безразличие и растворить боль хотя бы в злости, на которую уходят последние силы.

В конце концов, когда-нибудь сердце успокоится. Да, необходимо время, но я не могу сидеть и рыдать у закрытой двери его семейной жизни. Это не по мне.

Я прохожу мимо, но не опускаю голову. Спокойно и плавно перемещаюсь. Боковое зрение улавливает глубокий вдох мужчины, как если бы он хотел что-то сказать, но по его плечу стучит Эд:

— Нужно поговорить. Пойдем, — и они скрываются за массивными дверьми кабинета.

— Боже, — падаю на свой стул и ощущаю напряжение в каждой мышце своего тела.

Усердно работаю до самого обеда.

Работы накопилось много, и я впервые рада тому, что каждая секунда времени занята бумажками, звонками и прочими обязанностями.

Я даже не замечаю, как на часах маленькая стрелка, отсчитывая последние секунды, сообщает, что мне пора поесть.

Впрочем, то же самое делают и мои подруги, ввалившиеся в приемную, где я работаю.

— Подъем, и идем набивать желудки всякими вкусностями, пока наш столик не забрал кто-то более голодный.

— Сейчас, — тяну, допечатав последнее слово в отчете, сохраняю документ и выключаю компьютер. — К чему спешка, наши все равно туда не ходят. Они привыкли к ресторанам.

— Вот и отлично, — отвечает Таня, забирая мою сумочку, пока я застегиваю пиджак и шагаю к двери. — Потому что только в этой кафешке кормят как в ресторане и даже лучше. Но им об этом знать не нужно.

Втроем спускаемся на первый этаж и, перейдя дорогу, доходим до угла длинного здания напротив нашего бизнес-центра. Это небольшое уютное кафе мы полюбили уже очень давно. Здесь тихо и больше похоже на читальный зал с приятной атмосферой. Где можно скинуть туфли и с ногами залезть на мягкий диванчик, немного отдохнуть. При этом в твоей руке будет чашка горячего чая и вкусная еда.

Разве не прелесть?

— Тошик, — Таня тут же берет в оборот самого скромного официанта, которого я когда-либо видела. — Подойдешь к нам?

Она сверкает милой улыбкой, а бедный парень, краснея, кивает ей, попутно раскладывая столовые приборы на соседнем столике.

Перед нами кладут меню, и, выбрав, как всегда, блюдо дня, потому что их шеф-повар всегда чем-то удивляет за минимальную цену, мы ждем свой заказ.

— Ты зачем его так всегда в краску вгоняешь? — интересуется Наташа, убрав телефон в сторону.

— Не знаю. Нравится он мне, хорошенький. И знаете, не как все эти офисные зануды, у которых только цифры в голове и мысли, какие на тебе сегодня трусики. А этот, ну посмотрите на него. Милашка, — мы с Натой смотрим друг на друга и начинаем громко смеяться.

— Боже, только не разбивай ему сердце. Он слишком хороший для тебя.

— С чего бы мне это делать? Я лишь немного флиртую и забочусь о том, чтобы нам подавали красиво оформленную еду. И вообще, я одинокая и красивая, имею право. Разве нет?

После обеда, вернувшись на рабочее место, я с облегчением понимаю, что Стаса нет.

— Все, разбегаемся. У меня куча документов на столе, которые мне нужно разобрать и разослать, — осматриваю объем работы и почти со стоном опускаюсь в кресло.

— Кстати, — вдруг всех останавливает Наташа. — Я хотела подождать до вечера и сделать сюрприз, но думаю, кое-кто может соскочить. Поэтому, — она лезет в сумку и вытаскивает оттуда три тонкие полоски, которые цепляют на руки в клубах. — Угадайте, что это?

Таня весело хлопает в ладони и просит ей сказать, что это то, о чем она думает.

— Сегодня выступает диджей Клим, и мы идем отрываться на крутую вечеринку в Дайкири.

Девчонки смеются, а я ощущаю себя разбитым корытом, которое сейчас испортит им все настроение.

— Я не пойду, и это не обсуждается, — строго и безоговорочно.

Они обе смотрят на меня и встают с обеих сторон, будто коршуны.

— Нет, ты поедешь. И это вообще не обсуждается, Ира. Хватит, — начинает первая.

— Согласна, — продолжает вторая. — Ты просто не имеешь права запираться дома, как восьмидесятилетняя бабулька, и страдать там.

— Да не собиралась я страдать. Просто не хочу идти. Не хочу веселиться я сегодня.

— А придется. Потому что я заплатила много денег за эти три билета. И деньги не приму обратно. Мы поедем ко мне, переоденемся мегасекси и поедем отрываться. В конце концов, Ир, это же диджей Клим, — она, пританцовывая, кладет руки на уши, изображая наушники, и поет: «Тыц-тыц», — чем вызывает смех у меня и Тани.

Смотрю на них обеих, и изнутри восстает протест к себе самой. Я не права. И я обожаю музыку. И моих подруг.

— Пусть я и не хочу это делать, но все же соглашусь с вами.

Они визжат и обнимают меня с обеих сторон.

— У входа в пять собираемся.

Остаюсь в тишине и предвкушаю вечер. Тоскливо смотрю на запертый кабинет босса и продолжаю весьма скучное занятие, открыв первую из семи папок.

У Наташи мы открываем бутылку вина и, не торопясь, одеваемся в разные наряды. Советуемся друг с другом. Смеемся. Красимся.

В итоге к восьми часам при параде мы выходим и садимся в такси, а через сорок минут оказываемся в классном клубе и