Бенедикт немного посокрушался, что не успел произнести придуманный заранее, отрепетированный и весьма остроумный тост, но быстро остыл и даже пробормотал что-то вроде «грешно смеяться над больными людьми» и «все там будем».

– Софья, дорогуша, простите сорванца. Увлекся, ей-богу, увлекся! У вас ко мне важное дело, я помню.

Софья приложила руки к груди. Важное. Очень важное.

Прокашлявшись и поправив галстук, Бенедикт Фомич достал из левого кармана очки и навел на предъявленную ему фотографию на манер лорнета.

– Ну, прежде всего, инициалы женские, – заявил он после вдумчивого разглядывания.

Тоже мне – Америку открыл!

– Это я и так поняла. Вряд ли мужики даже сто лет назад пользовались вышитыми платками.

– А вот тут вы ошибаетесь, моя милая. Еще как пользовались! Платок был важной частью туалета, а помеченный инициалами – еще и признаком определенного статуса владельца. Но вот тут на фото четко виден край. Мужские платки такими кружевами не украшали. Да и тип вензеля женский. Виньетки слишком фантазийные, затейливые. Цветочная тема. Сразу видно, что он принадлежал девице юной и романтичной. По крайней мере, таковой она была на момент, когда вышивала вензель. Л – имя, Р – фамилия. В русской традиции на первом месте всегда ставилось имя.

– Ну да. У меня тоже куча знакомых с такими инициалами. Людмила Рюмина, Лилия Ромашина…

– Может, и Рюмина. Может, и Ромашина, – задумчиво произнес Бенедикт Фомич, продолжая внимательно рассматривать изображение. – Я вижу некоторые элементы фамильного герба. Иными словами, эта женщина не в крестьянской избе выросла. Она из дворян и, похоже, с немецкими корнями. Могу ошибаться, конечно, но в те времена к написанию родового имени относились серьезно.

Он немного помолчал, словно сомневаясь, а потом сообщил, что вензель кажется ему смутно знакомым. Возможно, он уже где-то встречался с подобным.

Софья воспряла духом и принялась приставать с горячими мольбами о помощи.

– Вы сможете выяснить? – в сотый раз спрашивала она, прибавляя умоляющие жесты.

– Если это возможно выяснить в принципе, то да. Нельзя исключать, что данный вензель – лишь следствие полета фантазии какой-нибудь Люси Ряшкиной из швейной мастерской.

– Все равно хочется верить в лучшее.

– А почему это для вас так важно? – спросил удивленный ее настойчивостью Бенедикт Фомич.

Софья приготовилась врать, но Закряжский одернул самого себя:

– Впрочем, сие совершенно не мое дело. Простите.

Софья благодарно улыбнулась и на радостях благословила профессора на дальнейшее распитие спиртных напитков в компании единомышленников.

Немного поколебавшись, Бенедикт скакнул козленком и умчался.

Вечером, оставшись одна, Софья задала себе тот же вопрос: действительно, почему это для нее важно? Зачем, не испугавшись обещанных Протасовым бед, продолжает лезть в это дело? Ведь она не наивная искательница приключений на свою задницу. Умная взрослая женщина. Ей негоже…

А, собственно, можно ли утверждать, что она куда-то там лезет? Подумаешь, какое опасное предприятие – выяснить, кому принадлежали инициалы на платке! Смешно говорить! Даже из простого любопытства вполне можно этим заняться. Абсолютно никакой опасности!

А с другой стороны, стала бы она суетиться, если бы дело не касалось Ивана?

Вот блин-компот!

Неужели всему виной распрекрасный Иван Сергеевич Протасов? Глупо. Наверняка где-то его ждет жена с малюткой сыном. Не может быть, чтобы никакой жены не было. С такими мужиками подобных коллизий не случается. И потом, ей что, собственных проблем мало? Одного Кирилла достаточно, чтобы страдать от изжоги еще лет пять!

В конце концов она решила, что ею движет пусть нездоровое, но обыкновенное любопытство.

И все!

Никаких Иванов Сергеевичей!

Софья расстелила постель, надела пижаму и легла.

Вот бы еще выяснить, что именно было завернуто в платок. Но как?

Она покрутилась, выискивая удобную позу, и вдруг вспомнила, каким смешным показался ей Иван в наряде Деда Мороза.

Она даже прыснула в подушку и тут же словно увидела, как он шел к машине, когда за ним приехала полиция.

Как он там, в камере?

Спала Софья тревожно – видимо, мысли о томящемся в неволе соседе мешали, – а утром, суша волосы после душа, вдруг хлопнула себя по лбу.

Как она могла забыть о Маришке Шармановой? Она же химик! Передовой химик всех времен и народов! Ну и пусть они уже два года в ссоре. Поссорились-то из-за Кирилла. Сейчас он свободен, и Маришка вполне может снова побороться за обладание этим куском дерь… – тьфу! – подарком человечеству! А вот, кстати, и повод для встречи! Возможно, бывшая подруга не в курсе, что ситуация изменилась. Так надо ее обрадовать! Будем надеяться, что Кирилл все еще в зоне Маришкиного интереса!

Софья критически осмотрела себя в зеркало и неожиданно подмигнула своему отражению.

А что такого она делает? Ничего криминального! Ей просто интересно знать, из-за чего весь сыр-бор! Разве это так уж опасно? Ничуть!

Вдохновившись вновь открывшимися перспективами, Софья быстренько собралась и выбежала из дома чуть ли не вприпрыжку.

Как же здорово она все придумала!

Несмотря на то что Маришка уже дважды побывала замужем, она всегда представлялась девичьей фамилией и, сложив губки бантиком, уточняла, что Шарманова – от слова «шарман». Иногда это срабатывало. Во всяком случае, Кирилл на этот «шарман» точно повелся. Ни его, ни Маришку не смущало, что Софья им обоим вроде не чужая и вообще – почти все время находится рядом и своими глазами наблюдает, как лучшая подружка активно окучивает ее мужа, который, в принципе, совсем не против.

Тогда Софья среагировала жестко. Подружка была изгнана из их с Кириллом жизни, но с тех пор много воды утекло, и, возможно, настало время возродить подобие былой дружбы. Так сказать, почистить карму и закрыть гештальт, зарыв топор уже бессмысленной войны.

К предложению встретиться в кафе за чашкой чаю Маришка отнеслась подозрительно и, мягко говоря, не сильно обрадовалась. Видно, крепка была обидушка!

Пришлось Софье поднатужиться. Убедить Шарманову в своих добрых намерениях оказалось непросто, но та в конце концов сдалась и на встречу старых подруг согласилась.

Софья стала мысленно готовиться к встрече, перебирая в голове варианты заходов к Маришке по поводу того, что ей от нее нужно. Тут позвонил Бенедикт Фомич с сообщением, что задачка оказалась не так сложна, как думалось вначале.

– Удалось выяснить, чей это платок? – не веря, что Бенедикт смог так скоро докопаться до истины, спросила она.

– Лучше рассказать обо всем не по телефону, моя милая Софа.

– Уже бегу, дорогой Бенедикт Фомич!

Софья покидала в сумку телефон, пудреницу и помаду, забежала к начальству предупредить, что ей срочно надо к зубному, и помчалась к старику Закряжскому на свидание.