этом капитану, ощущая на себе пристальный взгляд угрюмого экзаменатора.

– Хорошо, – спокойно выдохнул Даниэль, – я рад, что все закончилось и никто не пострадал. В последнее время над Азией творится что-то страшное.

– Пусть Оливия принесет нам всем кофе, – произнес Марк.

Келси секунду помедлила, не зная, как выкрутиться из этой ситуации, но внезапно, посмотрев на Даниэля, улыбнулась:

– Я принесу вам кофе, Оливия немного занята – разносит напитки пассажирам.

Он кивнул, даже не задумавшись. Какая разница, кто принесет? Но почему-то ему захотелось увидеть Оливию. Целой и невредимой. Без ушибов и ссадин. С целыми руками и ногами. Говорящей, приносящей кофе, улыбающейся, смотрящей чистым небом. Ему необходимо было видеть ее такой.

– Ты же освободила ее от работы в салоне, – нахмурившись, произнес он, повернувшись к стюардессе.

Под его взглядом Келси занервничала и мельком взглянула на Карима:

– Да, но пассажиры разнервничались, и она помогает Мирем их успокоить. – Ее голос дрогнул, и она улыбнулась, чтобы это скрыть. – Я сама принесу.

Даниэль мог бы задать ей массу вопросов, но не стал, давая понять Кариму, что он всем удовлетворен.

Но, черт, он не был удовлетворен! Ни капли. После слов Келси стало просто невыносимо жарко. Ощущение закипающей в теле крови заставило его подняться со своего места:

– Марк, я пойду умоюсь, здесь слишком душно, через пару минут свяжись с диспетчером.

Марк кивнул, смотря на капитана испуганным взглядом. Он явно не хотел оставаться один на один с Каримом. Но выбора не было, Даниэль ушел, закрыв за собой дверь.

Ходить по салону капитану совсем не хотелось, желание было одно – плеснуть себе в лицо как можно больше холодной воды. Настолько холодной, чтобы мысли вновь стали ясные и желание увидеть Оливию напрочь ушло из его головы. Он открыл двери в туалет, налетая на ту, от которой пришел избавиться.

– Боже мой! – вскрикнула Оливия и зажмурила глаза, думая, что видение – результат ушиба. Она зашла в туалет смыть кровь с лица и, слава богу, успела сделать это, потому что, открыв глаза, она поняла, что видение – реальность. – Что ты здесь делаешь?

– Странный вопрос для человека, который летит семь часов. Наверное, то же, что и ты. – Он взглядом пробежался по ее лицу, понимая, что оно еще влажное, видимо, она умывалась, взглянул на ее плечи, на руки – визуально все было цело, опустил взгляд вниз, рассматривая ее ноги. Это было так странно, что Оливия сама задумчиво начала их рассматривать. Она стояла к нему боком, и рана на голове ему явно была не видна, иначе он уже кричал бы, хватаясь за свою голову.

– Красные туфли – хит сезона, – произнесла Оливия, показывая ему красные лаковые туфельки на невысоком каблуке, вытянув ногу. – Тебе нравятся?

К черту туфли, ему нравятся ее ноги. Вновь стало жарко, и он вспомнил, зачем пришел, всматриваясь теперь в ее лицо. Оливия прикусила нижнюю губу, забыв про помаду и отворачивая лицо от него в сторону, чувствуя, как его пальцы коснулись ее подбородка. Закрыв глаза, она нахмурилась, ощущая это прикосновение. Его пальцы трогали ее кожу, и ей хотелось закричать. От удовольствия. А еще лучше – схватить его за рубашку и втащить в туалет, заперев дверь. Она хотела ощущать его прикосновения не только на своем лице, а на всем теле.

Она резко открыла глаза и выдохнула, заметив, что он рассматривает лейкопластырь, которым Келси заклеила рану на голове. Пока она мысленно хотела его, он бесшумно обнаружил то, что она так усердно пыталась скрыть.

– Я так и знал, – прошептал он – сам себе или ей, она не поняла, – из всех людей головой могла удариться только ты.

Даниэль все еще держал ее за подбородок, развернув лицо Оливии в другую сторону, пытаясь рассмотреть степень повреждения.

– Ты была не пристегнута? – Его рука опустилась, и их взгляды встретились. Он ждал объяснений. Однажды он уже ждал их в этом месте, тогда он чуть не продырявив стену кулаком.

– Была, – начала оправдываться Оливия, пытаясь определить степень его гнева или жалости, но видела только недоумение, – в начале…

– Затем ты решила прогуляться по салону? – гнев начал расти.

Даниэль шептал, что бы его не услышали, и девушка так же шепотом ответила ему:

– Надо было, и встала!

– Ты не имела права. Ты ослушалась моего приказа и повредила остаток мозга! – Шепотом он перешел на повышенный тон.

– Не кричи! – прошептала она, так же повышая тон. – Дверь багажного отсека для ручной клади открылась, и оттуда начал выезжать рюкзак. Он упал бы на пассажира!

– Сумасшедшая, он упал бы мимо нее. – Он зажмурился на секунду и так же шепотом произнес: – Я могу отстранить тебя от работы за неподчинение приказу.

Оливия открыла рот от удивления. Она только что хотела этого человека? Даниэль Фернандес никогда не изменится.

– Вспомни себя в Коломбо, – прошипела девушка, – какому приказу не подчинялся ты?

– Я спасал человеческие жизни!

– Я тоже спасала!

– Ты могла погибнуть! – Даниэль прорычал эти слова и тут же осекся. Только что он озвучил то, о чем не хотел даже думать. Он признался в том, что переживает за нее. – Мне теперь расхлебывать это.

Оливия не знала, чему удивляться больше – тому, что он волновался за нее, или тому, что ему придется отвечать за этот случай перед начальством. Да еще Карим, как назло, находился на их борту, следя за всеми.

Оливия опустила глаза:

– Я не хотела создать тебе проблемы. Мы никому не скажем.

– Я вызову «Скорую» к самолету в аэропорту, – произнес Даниэль, резко разворачиваясь к своей двери, но Оливия перехватила его руку, обжигая своими пальцами кожу. Чувствовать ее стало волнительно. Она бы провела пальцами по всей его руке, ощущая подушечками пальцев упругость мышц…

– Пожалуйста, не надо, со мной все хорошо. Правда.

Даниэль молчал, смотря на нее, понимая, что тонет в бесконечном небе ее глаз. Это молчание прервала Келси, идущая в кабину пилотов с подносом, на котором стояли три чашки с ароматным кофе.

– Ой, – она не ожидала, что Даниэль увидит Оливию с пластырем на голове так скоро, – маленькое