князь потянулся за стопкой газет. – Даю слово, что не вспылю, как вчера, и не стану ругаться матом…»

«А на фига мне стучаться башкой об стену твоего примитивного миропонимания, если можно спокойно наслаждаться натуральной едой и прекрасными марочными винами? – хихикнул вселенец. – Тихо-мирно перекантуюсь в твоём теле с десяток лет, наблюдая за коллапсом империи, после чего мы вместе отправимся на рандеву с предками…»

«У тебя хватит совести отсидеться в сторонке, глядя, как наше Отечество рвут на куски лживые союзники и антихристы-большевики? – На душе Владимира Александровича стало мерзко и тошно. – А как же присяга, честь офицера, в конце концов?»

«Я присягал великой стране – Советскому Союзу, которого не существует уже лет тридцать с копейками… Армия послушно исполняла приказы тупой и продажной кремляди, а среди генералов так и не нашлось ни одного красного Лавра Корнилова, – с некоторым оттенком грусти отозвался Муромцев. – Поэтому не нужно трындеть мне ни о чести офицера, ни о долге перед Отечеством… Ты, если верить истории, вообще мог бы много раз накостылять по мозгам своему недалёкому племянничку, но предпочёл пустить все дела на самотёк…»

«Я не могу пойти против Ники… Родная кровь всё-таки, – тяжело вздохнул брат Александра III. – Извини, я не хотел тебя вчера обижать…»

«Ладно, проехали… Я не девка какая-нибудь, чтобы обижаться на всех и на каждого, – хмыкнул незваный гость. – С чего начнём, ваше императорское высочество?»

«Давай про этих, как их там… шумеров и аннунаков, – улыбнулся великий князь, шурша верхней газетой. – А я пока гляну, что пишут журналисты о всплеске ложного умопомешательства на юге России…»

Спустя пару-тройку часов Владимир Александрович ознакомился с наследием древних шумеров в переводе нелюбимого официальной наукой мистера Ситчина. Заодно узнал в общих чертах о космогонии африканских догонов, о некоторых особенностях календаря майя в контексте южноамериканских мегалитических сооружений. По ходу дела просмотрел доставленную адъютантами прессу, найдя всего лишь пару строк об одном странном случае сумасшествия где-то под Одессой.

Тем временем Муромцев плавно перешёл к рассказу о великих египетских пирамидах, упирая на то, что подобное практически невозможно повторить даже с технологиями начала двадцать первого века.

Великий князь имел смутное представление как о великих египетских пирамидах, так и о технологиях начала III тысячелетия от Рождества Христова, однако не прерывал повествование. Интересно всё-таки.

Повествование незваного гостя прервал официант, доложивший, что ужин готов и его можно подавать на стол. Когда на город опустились сумерки, всё тот же официант зажёг десяток свечей, после чего с поклоном удалился восвояси.

«Время везде и всюду, всё есть Время – так сказано в одном из древних текстов, относящихся к временам Заратуштры. Время – это эманация самого Всевышнего… В моё время изучение Времени как феномена сводилось к доработкам эйнштейновских теорий, а Всевышний ну никак не вписывался в сугубо материалистическую науку. К исследованиям профессоров Козырева, Сипарова, Павлова относились в лучшем случае прохладно, предпочитая не привлекать внимание общества к их работам. Максимум, до чего допетрила официальная наука – научилась точно замерять течение одного из линейных векторов времени, того, что идёт от прошлого к будущему. – Закруглившись с египтологией, вселенец перешёл к другой теме. – Смешно, но даже здесь учёные попросту воспользовались тем, что создал Всевышний…»

«Ага, всё-таки без Господа Бога не обошлись! – мысленно встрепенулась особа царских кровей. – Давай рассказывай!»

«Обошлись без упоминания Всевышнего, – продолжил Муромцев. – Глянь на любые механические часы – это донельзя упрощённая модель Солнечной системы, втиснутая в двухмерную плоскость. А Солнечная система – механизм в космическом пространстве, отсчитывающий и регулирующий ход времени для живущих на Земле…»

«С этого момента, пожалуйста, поподробнее… – Владимир Александрович извлёк из кармана золотые часы с золотой же цепочкой. – Модель, говоришь?»

«Да, геоцентрическая модель. Секундную стрелку можно сравнить с Луной, для наблюдателя с Земли перемещающейся по небосводу намного быстрее других планет. Секунд люди обыкновенно не замечают, как и не обращают особого внимания на бег единственного спутника своей планеты. Но, как пелось в одной знаменитой песне в двадцатом веке: не думай о секундах свысока… – Незваный гость процитировал слова из песни Роберта Рождественского; и великому князю текст понравился. – Хранители знаний о циклах времени, кстати, связывают Луну с эмоциями, а эмоции возникают и меняются буквально в одно мгновение…

Минутная стрелка – это Меркурий. Не замечая секунд, мы более внимательно относимся к движению минутной стрелки. В моё время люди постоянно беспокоились, сколько у них осталось в запасе минут. Именно минут, а не секунд. Меркурий – это слова, приём и передача информации посредством речи и письма. В отличие от скрытых и неуловимых взгляду эмоций, за слова и тексты можно легко поплатиться свободой и жизнью…»

«Так и есть, – мысленно согласился брат Александра III. – Крамола должна быть наказуема…»

«Венера – это у нас часовая стрелка. Хранители знаний о циклах времени приписывают ей спокойствие, желание отдохнуть в гармонии, получить удовольствие. Люди, не считая редкостных занудливых трудоголиков, с нетерпением ждут того самого момента времени, когда можно наконец-то расслабиться, отдохнуть, с удовольствием понежить чрево чем-нибудь вкусненьким…»

«У нас на циферблате часов всего три стрелки», – саркастически усмехнулся великий князь.

Вселенец не обратил внимания на сарказм. «Угу, и вся троица – аналог индикатора внутренних планет Солнечной системы. В моё время выпускались часы, отсчитывавшие сутки, недели, показывающие месяц и год. Для удобства использования ограниченного по размерам механизма добавляли не стрелки, а цифры в отдельных окошках на циферблате. В космосе масштабы иные, поэтому мы смело можем сравнить Солнце со стрелкой, отсчитывающей сутки. Заметь, в геоцентрической системе обороты нашей звезды вокруг Земли реально отсчитывают дни, а само понятие дня связано со светлым временем суток…»

«Солнце даёт тепло и свет, без чего просто не будет жизни, – резюмировал хозяин тела. – Кстати, на циферблате всего двенадцать делений, а в сутках двадцать четыре часа…»

«Ага, заметил всё-таки… Людям вполне хватает двенадцати делений на циферблате, благо, благодаря чередованию дня и ночи есть возможность использовать в двухмерном пространстве более простой механизм. Как говорится, сущности не должны быть умножаемы сверх меры. Реально же солнечный зодиак состоит из двадцати четырёх знаков…»

«Марс, согласно твоей модели, отсчитывает неделю за неделей?» – поинтересовался Владимир Александрович, пропуская мимо ушей информацию о солнечном зодиаке.

«На творение Всевышнего я не претендую, – скромно ответил Муромцев. – Да, Марс можно назвать стрелкой, отсчитывающей недели. Марс – это индикатор силы, энергии, напряжения. Неделю обыкновенно связывают с работой. Пять-шесть рабочих дней, минимум отдыха, максимум напряжения…

Между Марсом и Юпитером когда-то была планета, именуемая Фаэтоном. Планета развалилась на