Панкрату выдал, как и обещал рубль серебром в поощрение и приказал сделать подробный чертеж повозки с размерами. Старосте Панкрату дал поручение изготовить всем цехом две сотни точно таких боевых повозок. Повелел дать мастеру Пригору заказ по количеству повозок вдвое больше, против остальных мастеров.

Затем лично посетил колокольника Гордея. Осмотрел отлитую пушку. Отлита она была с виду качественно. Отшлифованная изнутри и снаружи бронза сверкала, как зеркало. В нее можно было смотреться. Осмотрев пушку со всех сторон, князь приказал:

— Подвесь-ка ее на веревке за вот эту, репей она называется, на балке потолочной.

Мастер с подмастерьями привязали к репью толстую веревку, перекинули ее через балку и, поднатужившись, подняли пушку. Она повисла под потолком. Князь, осмотревшись, взял с верстака молоток и с силой ударил по пушке. Она звонко и чисто загудела, подобно малому колоколу. Тогда Юрий ударил еще раз со всей своей не малой силы. Пушка загудела сильней, но звук остался чистым.

— Ну, что же мастер, я доволен. Сколько весит сия штука? Ты ее взвесил?

— А как же, ваша светлость, надо же знать, сколько бронзы на нее ушло. Весит она без малого 7 пудов.

— Отлично, мастер. Вот в этом месте просверли отверстие круглое шириной в одну линию. Обратись сегодня же к боярину Брячиславу, он тебе за эту вещь заплатит.

Штука эта пусть пока у тебя полежит, никому ее не показывай. Повелеваю я тебе со всем семейством и подмастерьями перебираться в град Боголюбов. Придет к тебе сегодня — завтра мой сотник Малюта. Ему скажешь, сколько тебе места надо выделить для жилья и для мастерской. Имей в виду, таких штуковин мне много потребуется. Может сто, а может двести штук. За один год.

Малюта в Боголюбове тебе вскоре место предоставит. Как только он скажет, сразу переезжай, ни дня не тяни. А пока он место тебе будет готовить, начни еще одну такую же штуку ладить.

Предупреждаю тебя! Про то, что сделал для меня эту вещь, никому ни слова. И подмастерьям всем и домашним скажи. Будут болтать — языки вырву и ослеплю. Ежели кто спрашивать про нее будет, говорите, что малый колокол для Боголюбовского храма отлили. Поняли меня?

— Все поняли, князь батюшка! — хором ответили кузнец с обоим подмастерьями.

Иван покинул мастерскую колокольника в отличном расположении духа. Все вышло даже лучше, чем он ожидал.

Следом посетил кузнеца Ждана. Как только князь переступил порог его дома, Ждан бухнулся в ноги и запричитал:

— Не вели казнить, князь батюшка! Старался я изо всех сил моих, ничего не выходит! Не отливается проклятая!

— Хватит причитать, показывай что получилось у тебя.

Ждан встал, и пятясь раком, повел князя к дверям кузни. Войдя в кузню, Юрий увидел на верстаке корявую пушку, кованную из железных полос.

— Ну, рассказывай, что ты тут наделал!

— Четыре раза я пытался ее отлить в форму. Ничего не выходит, ваша милость, вся в раковинах получается, проклятая. Семь потов с меня сошло, извелся весь. В конце концов плюнул, и отковал ее из полос. Вот что вышло.

Юрий поглядел на изделие кузнеца. Ясно было, что при выстреле пушку разорвет по стыкам полос.

— Понятно мне все с тобой. А ядра отлил?

— Отлил, князь батюшка! Хорошо получились! Вот они!

Князь взял увесистое ядро и покрутил его в ладонях. Кузнец постарался и отшлифовал его.

— Так и быть. Эту работу у тебя принимаю. Деньгами не обижу. Оплату получи у боярина Брячислава. Штуку эту можешь перелить в ядра. Мне еще нужно полста таких ядер. Так сильно можешь их не шлифовать. Однако, эти ядра прокатай по такой же штуке, которую отлил мастер Гордей. Ядра должны свободно по ней прокатываться, однако, зазор между ядром и стенкой трубы должен быть не больше половины линии.

Затем князь проинструктировал кузнеца насчет режима секретности и предстоящего переезда в Боголюбов.

Со двора Ждана Юрий двинулся к плотнику Евсею. Осмотрел изготовленный стационарный лафет, одобрил конструкцию и повелел отвезти лафет к мастеру Гордею, где установить штуковину, которую отлил Гордей, на лафет Евсея и закрепить ее крепко — накрепко железными хомутами. Повелел, также, Евсею изготовить сотню деревянных пыжей из сухой сосны, точно по диаметру ствола штуковины Гордея. Затем вручил Евсею чертеж деревянного барабана с ручным приводом для смешивания порошков, и приказал изготовить его за семь дней. И в заключение, порадовал Евсея предстоящим ему переездом в Боголюбов.

Наибольшие сомнения у Ивана вызвал вопрос, кому поручить очистку селитры. Кое что по способам очистки он помнил. Но, никто из мастеров ремесленников здесь ничем подобным не занимался. Решил посоветоваться с Юрием. Выслушав Старшего, тот сделал аналогичный вывод. Таких мастеров во Владимире нет. Зато внес свежую мысль найти парочку грамотных и толковых отроков, все им разъяснить и они под присмотром Юрия будут осваивать очистку сырья. А толковых грамотных отроков лучше всего было искать среди служек в монастырях или в церковных приходах. Ивану идея понравилась.

После очередной исповеди в Дмитриевском соборе Юрий подошел к Патриарху Максиму и попросил передать ему шестерых толковых, грамотных и знающих счет отроков. Через два дня отроки были представлены князю.

Юрий временно, до переезда в Боголюбов определил отроков на жительство в две жилые клети в детинце. В одну из них брячисла Брячислав доставил три ручных жернова, барабан от плотника, разных медных и глиняных горшков, весы, закупленные селитру, ольховый уголь, серу.

Иван сам взялся руководить отроками. Троих поставил перетирать жерновами ингридиенты. Когда накопилось по четыре фунта каждого порошка, велел засыпать барабан четыре фунта селитры, и по фунту угля и серы и тщательно перемешать смесь. Полученный состав запечатали в глиняную кубышку. Конечно, следовало бы дополнительно очистить селитру, позернить порох, но, уж больно хотелось Ивану попробовать новую пушку в действии.

Иван приказал доставить на его ладью пушку, ядра, порох и всю снасть к ней. Взял с собой Малюту, дюжину доверенных гридей и «пороховых» отроков. Отплыли вверх по Клязьме на два десятка верст от города, затем еще на пару верст вверх по речке Колокше. По Клязьме довольно часто проходили ладьи купцов, а Юрий не хотел, что бы кто-нибудь случайно оказался видоком испытаний.

Встали в месте, где пойма речки образовывала обширный заливной луг длиной в две версты т шириной в четверть версты. Пушку по сходням вытащили на луг.

Лафет установили в специально изготовленный длинный деревянный желоб с бортиками, шириной как раз с лафет. Желоб сориентировали вдоль луга и смазали растительным маслом. Пушка на лафете была заранее подбита клином до максимального угла возвышения, с отношением сторон треугольника 1:3.

Иван лично, под взглядами гридей и отроков засыпал в жерло пушки два фунта пороха, протолкнул его до дна и примял пробойником. Вставил в жерло деревянный пыж и протолкнул его в ствол пыжевником до упора. Затем закатил в ствол пушки ядро. Подсыпал пороху на полку и пропихнул часть его в запальное отверстие деревянной лучиной. Затем послал десятерых гридей с вешками прямо вдоль директории выстрела, приказав втыкать вешки через каждые сто шагов. После установки вешек гриди отходили на полста шагов в сторону.

Когда все вешки выстроились в ряд, он отошел вместе с Малютой и отроками на полсотни шагов в сторону от пушки и приказал Малюте зажечь огнивом небольшой факел. Когда факел загорелся, вручил его одному из отроков и приказал подойти к пушке и приложить факел к пороховой затравке.

Приближался решающий, без всяких преувеличений — ИСТРИЧЕСКИЙ момент. Все напряглись. И зашуганные Малютой насчет секретности отроки, и зашуганный князем Малюта, и сам Иван Васильевич Грозный с Юрием вместе.

Отрок не спеша отшагал полста шагов до пушки и приложил факел к запалу. Все присутствующие, запомнили этот миг на всю свою жизнь. Даже Иван Васильевич, видевший это тысячи раз, впечатлился.

Пушка выбросила перед собой длинный сноп пламени, сменившийся через мгновение огромным облаком дыма. Еще через краткий миг по ушам пришелся оглушающий удар. Сама пушка бешеной лягушкой отскочила назад по желобу.

Отчетливо видимый