Сара хитро улыбнулась:

– Ох, что будет с Бренной Бэнфорд, твоей единокровной сестрой! Она вся напичкана предрассудками, и полагаю, она скорее умрет, чем признает правду.

– А если бы вы оказались на моем месте, как бы вы поступили? – спросила Джульетт. Девушка подумала о тех днях, а вернее, неделях и месяцах, когда она не знала, сможет ли она поесть; о ночах, проведенных на улице под ледяным злым лондонским ветром. Вспомнила, как подметала улицу для людей, которые смотрели на нее как на пустое место; вспомнила и то, как сгорела от чахотки Грейс, которую она считала своей сестрой. Ей стало ясно, что она сделает все, чтобы по-прежнему иметь в своей жизни крышу над головой, вкусную еду, навыки и умения, которыми она может зарабатывать достаточно, чтобы поддержать бедную больную Гарриет.

– Ведь я даже не знаю этих людей…

– Значит, скоро узнаешь. Мы всегда приглашаем сэра Роджера и его внучку на осеннюю охоту в Гемптон, и это будет почти через две недели. К тому моменту, моя хорошая, ты наверняка дочитаешь дневник, а может, и мне дашь почитать, и мы с тобой разработаем тщательный план действий.

Это был конец дневных дел, и Томас уже мечтал о том, как вернется к Грегори Чизволду, у которого он остановился, а потом уговорит пару пинт пива. Ведь, кажется, отличный эль, а также рыба с картошкой составляют добрую славу старушки Англии.

Он не мог точно осознать своих чувств, но привыкнуть к английской жизни (или проблема была именно в Лондоне?) было просто невозможно. Никогда на протяжении всей его жизни ему не встречалось столько самодовольных и напыщенных людей.

Впрочем, такими могли быть только те люди, с которыми ему приходилось общаться по делу. Их было немного, и со всеми Томаса познакомил Чизволд. По его словам, все они принадлежали к одному кругу и были между собой знакомы.

– Все это – белая кость, Томми, и ты значительно сэкономишь время, если поговоришь с одним из них по секрету о своем кораблестроительном деле. К концу недели все они будут об этом знать.

Томас не принял эту шутку Чизволда близко к сердцу, но теперь, стучась в очередную роскошную дверь роскошного дома, он думал, что можно было поступить именно по совету друга. Вероятнее всего, хозяин дома, сэр Роджер, был в превосходных отношениях с Уайтхоллами, так что можно было спокойно встретиться с лордом Уайтхоллом, а затем подождать, пока все детали встречи дойдут до сэра Роджера.

Вот с дочерью мистера Уайтхолла, как бишь там ее зовут, он бы побеседовал с искренним удовольствием, но, кажется, в Англии женщин к делам на подпускают на пушечный выстрел. Собственно, он собирался говорить с ней не о бизнесе, а… хотя бы о том, как ее зовут. Ведь он точно слышал, что она представилась как Джульетт, а лорд Уайтхолл утверждает, что его дочь зовут Сара.

Впрочем, все это глупости, которые надо выкинуть из головы. Он приехал сюда вести дела, а не крутить любовь. А если он начнет осаждать мисс Сару Уайтхолл, он может потерять инвестора в лице лорда Уайтхолла, потому что у британцев есть какие-то многочисленные и изощренные сложности в отношениях между мужчинами и женщинами.

А ведь дело было не только в ее внешности. Он, безусловно, и так заметил бы ее, но то, как бесстрашно она спасла девочку от наказания продавца, привело его в восхищение.

«Но о мисс Саре Уайтхолл надо забыть. Ты ей не пара».

Он жил в совершенно другом мире, о котором она не имела представления. Его родители умерли на пути в Америку, а ему было только пять лет. С того самого дня ему приходилось добиваться всего самому, и, наверное, с мисс Сарой у них было чуть больше общего, чем у нищего с принцессой.

Дверь открылась, и дворецкий – среднестатистический образец дворецкого, седой мужчина лет пятидесяти, немного неприязненно смотревший на загорелое и обветренное лицо Томаса, – сказал ему «Добрый вечер».

– Добрый вечер. Я Томас Джеймсон, у меня встреча с лордом – сэром Роджером.

– Сэр Роджер ожидает вас, мистер Джеймсон, – сказал дворецкий, поклонившись. – Пройдемте за мной.

Томас подумал, что идти за дворецким он мог бы и с завязанными глазами – настолько одинаково были устроены все английские дома. Они прошли в гостиную, дворецкий распахнул дверь и объявил о прибытии Томаса.

Но когда Томас вошел, он увидел не только сэра Роджера Бэнфорда, седого старика с трубкой в зубах, одетого – что тоже было сюрпризом для Томаса – в разноцветную твидовую куртку и свободные-брюки. Помимо сэра Роджера в комнате была еще и девушка, сидевшая на диванчике, склонив голову на подушку. Томасу показалось, что она мучительно пыталась принять естественную и непринужденную позу, будто она рисовала так увлеченно, что даже не заметила, как он вошел.

Увидев его, она будто удивилась и немедленно вскочила, поправив на ходу прическу.

– Бренна Бэнфорд, – сказала она, протягивая руку. Он видел немало рук в своей жизни, но никогда ему не доводилось видеть такой праздной руки. Конечно, Бренна Бэнфорд была красавицей: светло-голубые, почти прозрачные глаза, великолепная бархатистая кожа, горящие рыжим пламенем волосы и фантастическое тело, которое не оставит равнодушным ни одного из мужчин, у которых все еще бьется сердце.

Но она выглядела так, словно всю жизнь провела за стеклом витрины. Даже когда она говорила, складывалось впечатление, что разговаривает механическая кукла.

– Да, трудно было представить, что дедушкин гость может быть таким… – Она изящно взмахнула ручкой. – Как бы это правильнее выразиться: таким молодым…

Томас Джеймсон только усмехнулся:

– Мне тридцать пять, мисс Бэнфорд, это трудно назвать молодостью.

– Нет, вы не выглядите на тридцать пять, – задумчиво сказал она, разглядывая его, как один из дедушкиных охотничьих трофеев.

– Бренна, ты ужасно ведешь себя с нашим гостем, – холодно произнес сэр Роджер. – Где твои манеры?

– Я приношу извинения, – сказала Бренна, возвращаясь на диван. – Присаживайтесь, мистер Джеймсон. Просто я не привыкла к таким гостям дедушки, они обычно старые и скучные.

Сэр Роджер усмехнулся и покачал головой.

– Тебе, пожалуй, надо пойти и порисовать в другом месте, Бренна. Тебе станет скучно, как это бывает обычно, когда мы заговорим о делах.

– Какими же делами вы занимаетесь? – спросила Бренна, когда Томас наконец сел.

– Кораблестроением, – ответил он.

Бренна бросила на деда красноречивый взгляд.

– Ты же знаешь, что я люблю море, дедушка. И почему ты решил, что мне будет неинтересно послушать ваши разговоры?

– Вне зависимости от твоих интересов, Бренна, я прошу тебя выйти. Забирай свой альбом и дай нам поговорить.

Она встала и забрала альбом, но Томас успел заглянуть в него. Когда он вошел, он подумал, что Бренна могла, бы быть хорошей художницей. Ведь многих молодых богатых женщин теперь обучают всем искусствам, поскольку им не надо приобретать практические навыки – об этом ему рассказывал Чизволд.