Баронесса появилась тут же у края лестницы. Без слов сбежала по ступеням. И уже внизу с ожесточением спросила:

— Где они⁈

— Некоторые мертвы, некоторые убежали. Локи пошел на их поиски, — я оглядел ее лицо.

На нем уже не было прежних следов крови. Видно, Талия обтерлась тряпьем, которое она превратила во временную одежду. Однако гримаса боли стала еще заметнее на ее лице, губы побелели и отчаянно сжались, из глаз текли слезы, хотя я чувствовал, как Талия старается сдержать их. Удивительная девочка! Не ожидал от нее такой выдержки, такой невероятной силы духа!

— Пожалуйста, покажи левую руку, — попросил я.

Она нехотя подняла ее и отвернулась к распахнутой двери.

— Черт! — выдавил я, очень осторожно взяв госпожу Евстафьеву за локоть.

Эти мрази пытались отрезать ей средний палец. Не смогли или не успели сделать это до конца — палец еще держался на сухожилиях, не прорезанной коже и плоти. Я второй раз за последние 10–15 минут воззвал к Артемиде, мысленно упрашивая Охотницу, чтобы она обратилась к Асклепию. Может быть Змееносец соблаговолит сотворить еще одно чудо. Сейчас очень нужно божественное чудо. Сам же, закрыл глаза, сосредотачиваясь на ее ране и снимая боль. Хотя я не умел эффективно лечить других, мне удавалось значительно облегчать страдания, при необходимости вообще отключать восприятие боли.

— Елецкий или кто ты там, — проговорила баронесса еще до того, как я провел процедуру до конца, — хватит так стоять! Мы здесь сгорим нахрен! Мне нужно выжить! Я хочу выжить, чтобы убить из всех!

Я сжал ее локоть и не отвечал еще с минуту. Потом спросил:

— Боли теперь меньше?

— Да. Мне плевать на боль, бл*дь! Давай, уходим отсюда! — на ее лице плясали красные всполохи. Волна жара стала невыносимой, хотя мы стояли в нескольких шагах от двери.

— Иди позади меня, — сказал я, развернул магический щит и вышел из объятой пожаром пристройки.

Огляделся, отступая к нетронутому пламенем дому. Торопливо завел баронессу за угол и снова закрыл глаза, входя в сферу второго внимания. Талия что-то спросила, но я упустил ее вопрос — даже не расслышал слов. Сейчас важнее всего было определить, если кто-то живой в ближайшей округе. В ночи, освещенные пламенем пожара, мы были прекрасной целью для стрелков. Главная неприятность, с которой я столкнулся на тонком плане оказалась более чем неожиданной. Из-за обостренного восприятия — а оно всегда особо обостренное когда по максимуму открываешься на тонком плане — я испытал нешуточную боль. Душа убитого мага, вернее его энергетические тела, собранные в плотный кокон, налетели на меня с такой яростью, что в какой-то миг я не чувствовал ничего кроме сжигающего жара и ломоты во всем теле.

— Талия, дорогая, постой немного спокойно и помолчи. Так нужно, — сказал я не выпуская из внимания тонкий план.

Да, маг в самом деле был очень непрост. Нужно отдать должное его талантам, развитым в столь молодом возрасте. Но сейчас было не до восхищений возможностями мертвого врага. С ним я решил не мудрить: сделал самое простое — уплотнил свое тонкое тело и создал прочную энергетическую нить. Когда маг снова метнулся ко мне, ловко выбросил вперед проекцию своей руки, пропуская нить сразу через две его чакры. Вот так! Уж опыта в играх на тонком плане у меня несравнимо больше. Здесь серый маг не более чем младенец, которому предстоит заново открывать для себя трансцендентальный мир. Он даже не понял, что произошло. Я оттянул поводок подальше и закрепил его в удобной точке недалеко от горящего дома. Душа убитого мага сейчас была точно рыбка, посаженая на кукан: билась, вертелась, но ничего сделать не могла. Конечно, ее скоро заберет великий поток перерождения, если только этот маг не умеет противостоять одной из главных сил вселенной.

— Не мешай мне! — повелел ему я. — Поведешь себя разумно, тогда, возможно, отпущу.

Он молчал, подергиваясь, пытаясь понять что я с ним сделал.

Избавившись от проблемы с мертвым магом, я осмотрел вторым внимание пространство между домами и дальше. Еще дальше, докуда смог дотянуться. Нашел лишь одного живого из людей Лешего. Вряд ли он представлял опасность: лежал за сараем между камней, без чувств, с серьезной раной в животе. К сожалению, Локи я не обнаружил. Сейчас бы он очень пригодился для разведки, чтобы безопасно вывести Талию из Шалашей. Либо зверь ушел дальше, либо его астральное тело уже распалось. Оно распадается гораздо быстрее в бою, когда тратит энергию и получает раны. На всякий случай я несколько раз мысленно призвал Локи, особо не надеясь, что зверь меня услышит.

Затем открыл глаза и встретился взглядом с Талией, ожидавшей меня терпеливо и напряженно.

— Докажи, что ты — Елецкий, — почти сразу сказала она.

— Дорогая, не вовремя это. Отчего столько недоверия? Я спас тебя, разве это недостаточное доказательство? — сейчас меня гораздо больше беспокоил ее палец, чем игры в доверие.

— Бл*дь, сука, пожалуйста, докажи! Мне это важно! — сердито вспыхнула она. — Важно понимать, что здесь именно Саша!

— Ладно, — я нехотя вернулся к шаблону «Маска Лжеца» и рассоздал образ бродяги наполовину, чувствуя, как с неприятным зудом меняется мое лицо. — Так достаточно?

— Нет, — резко сказала она. — Ты стал моложе, но ты не Елецкий. Я должна быть уверена в тебе! — настояла она, по-прежнему пряча левую руку.

Признаться, я не хотел возвращаться в свой настоящий образ, пока мы находились в Шалашах. Побыть еще какое-то время бродягой могло быть полезным — мало ли кого мы еще встретим, пока выберемся отсюда. Но я пошел навстречу баронессе, понимая, как много она пережила, и возможно, самое главное для нее сейчас именно доверие. Снова вернулся в «Маску Лжеца» и полностью рассоздал образ бродяги.

— Теперь довольна? — спросил я, заглядывая в ее мигом подобревшие глаза.

— Да! Спасибо, Саш! — она прижалась ко мне и заплакала.

— Ну, все, все, дорогая моя. Сейчас самое главное твой палец. Ты же не хочешь потерять его? Зачем такой красавице обезображивать свою ручку? Все остальное решим потом, — я погладил ее волосы.

— Нет, это сейчас вообще нах*й не главное! — она замотала головой, ее взгляд стал пронзительным, и я почувствовал в ней силу, которую не замечал ранее.

— Что для тебя главное? — настороженно спросил я, подозревая, что баронесса сгорает от жажды мщения.

— Пообещай, что не бросишь меня и сделаешь для меня кое-что! — ее голос стал требовательным, она отступила не несколько шагов, выходя на лунный свет.

— Разумеется, не брошу. Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил я, думая, что