— Киндаити-сэнсэй! Вы что, хотите на крышу подняться?

— Но только после вас.

— А-а… Ну тогда…

— Я проведу, — вызвался Саяма. — Фудзино-кун, и ты тоже с нами давай.

— Что же, тогда и мне стоит воспользоваться случаем. — Ямакава двинулся первым.

Они вошли в корпус через второй слева подъезд. Корпус 20 был уже почти готов, оставалось установить в квартирах внутренние перегородки да навесить входные двери.

Поднялись наверх, внимательно огляделись. Варом было покрыто не более одной пятой поверхности. Из-за угла выглядывала стрела подъемного крана, на крыше валялось штук двадцать железных баков, перемазанных черным.

Печь, о которой шла речь, была установлена прямо над вторым мусоропроводом. Трое мужчин изучали ее внутренность. Один из них оглянулся.

— О, господин старший инспектор! Киндаити-сэнсэй!

Это сыщик Араи, он примчался сюда из полицейского управления Токио чуть раньше Тодороку.

— Дыра — результат не случайного повреждения, ее специально просверлили, это абсолютно точно.

— Ну-ка, ну-ка…

В нижней части печи располагалась цилиндрическая горловина для дров или угля, топить можно было и тем, и другим. Выше печь имела форму наклонной воронки, причем угол наклона можно было регулировать рычагом.

На внутренние стены печи налип черный вар, а в днище виднелась дыра в форме неровного круга. Совершенно очевидно, что она не могла образоваться от случайного удара, это отверстие было специально сделано инструментом, вероятно острым сверлом.

— Действительно все так, как Фудзино говорит! — воскликнул начальник строительства Саяма, утирая со лба пот.

Киндаити Коскэ заглянул в отверстие мусоросборника под днищем печи. Круглая труба шла вертикально вниз до первого этажа, внутри чернел застывший поток вара.

— Фудзино-кун! Ты говорил, вы вчера вечером эту печь здесь поставили?

Тодороку оглянулся на молодого бригадира, и тот, слегка смущаясь, пустился в объяснения.

— Вообще-то, если честно, мы этот участок тоже за вчерашний день собирались сделать, но из-за дождя пришлось отложить. Мы просто к вечеру, когда дождь поменьше стал, все сюда с крыши девятнадцатого корпуса перетащили.

— То есть вы эту печь здесь установили, а сами ушли?

— Ну да…

— Сколько времени тогда было?

— Пять часов. Мы в пять кончаем.

— Когда вы уходили, печь была в таком же самом положении?

Снизу печь крепилась на маленькой вагонетке, поэтому любой мог с легкостью ее передвинуть.

— Как вам сказать… Точно-то я не помню, но вроде она стала поближе к мусоросборнику.

Уверенности в его голосе не было.

— Таак… Значит, получается, что если эту дыру здесь кто-то просверлил, то сделано это было после того, как вы все ушли?

— Должно быть, так. Я ведь говорил уже, мы эту печь еще вчера на соседней крыше использовали.

— Что вы ее вчера должны были использовать здесь, знали только ваши ребята? Или еще кто-нибудь?

— Ну из тех, кто здесь работает, каждому ясно было. Мы же ее краном перетаскивали, так что это все видели. Да только никто из наших такую глупость бы делать не стал.

— Прошу прощения, — это в разговор снова вмешался Киндаити Коскэ, — а кроме тех, кто здесь работает, кто-нибудь знал, что на этой крыше сегодня будут класть вар?

— Жители тоже видели, как мы краном сюда печь тащили. Ааа, да еще тот мужчина…

Фудзино, припомнив, щелкнул пальцами.

— Мужчина? Что за мужчина?

— Как зовут, не знаю. Вроде из здешних жильцов. Он все с блокнотом для рисования приходил, частенько с нас наброски делал. Мы его Художником называли.

— Какого возраста?

— Где-то сорок — сорок пять. Все время с моряцкой трубкой и в берете, усики у него короткие. Жеманный такой тип. О чем ни заговорит, голосок сладенький, словно кошку гладит… Мы все его терпеть не могли.

— Эй, Фудзино-кун, поди-ка!

Следователь Араи смотрел вниз через парапет.

— Воон там, напротив, — это не тот ли, о котором ты говоришь? Видишь, вроде как художник картину рисует? Третий этаж, шестая квартира справа. Глянь-ка, вон…

Южный фасад корпуса 18. Третий этаж, шестая квартира справа — это напротив Дзюнко, через этаж выше.

Все взгляды устремились вниз. На балконе мольберт, перед ним мужчина.

Сверху лица его видно не было. Одет во что-то, вроде блузы, на голове сдвинутый набок берет. Есть ли у него маленькие усики, не разберешь, а когда человек стоит у мольберта, определить, жеманный он тип или нет, не представляется возможным.

За его спиной стояла женщина в ярко-красном свитере. Она то и дело переводила взгляд с холста на место преступления. Уж не бездыханный ли труп изображает там художник?

Киндаити подумал, не Киёми ли там, но свитер у нее другого цвета, да и формы попышнее.

Женщина, по-видимому, что-то сказала художнику: он обернулся. Над верхней губой у него чернела полоска.

— Это он!

— Отлично! Корпус восемнадцать, третий этаж, шестая справа.

Сыщик Миура из полицейского управления S вытащил из кармана записную книжку, и тут вдруг снизу раздались пронзительные звуки. Это, как сумасшедшая, разоралась ворона.

Надсадное карканье неслось с первого этажа корпуса 18, со стороны крайней правой квартиры. Там на веранде стоял какой-то ящик, — наверное, он служил клеткой для птицы. Ворону заметила приблудившаяся собака и принялась яростно облаивать, та же не осталась в долгу и голосила, в свою очередь, ничуть не меньше.

Внезапно вспыхнувшая перепалка между собакой и вороной на мгновение завладела всеобщим вниманием. Люди на крыше отвлеклись от интересующей их квартиры и переключились на шум.

Собаке, видимо, для удовлетворения боевого духа оказалось недостаточным просто полаять, и она принялась бросаться на перила. Ворона завопила еще пуще.

Из комнаты вышли двое, мужчина и женщина, и забрали ящик в комнату. При виде женщины Киндаити невольно подался вперед: ему показалось, что это Дзюнко.

— Похоже, кто-то дома ворону держит.

— А это комендант. Его Нэдзу зовут, — ответил Саяма.

Что ж, раз это квартира коменданта, то ничего удивительного, что там могла оказаться Дзюнко.

— Их здесь сколько? В каждом корпусе свой?

— Нет, пятеро. На одного коменданта четыре корпуса. У господина Нэдзу пока два, семнадцатый и восемнадцатый, а когда девятнадцатый и двадцатый сдадут, они тоже его будут.

— Что ж, спасибо. Фудзино-кун, расскажи-ка господину старшему инспектору про этого Художника.