— Надо же было шлем проверить. Вдруг зря за железку столько золота плачено?

— Голова-то твоя дороже золота.

— Милая матушка! Бог не попустит мне такой нелепой смерти. Мне во имя Его ещё слишком много всего нужно сделать.

Тут до меня дошло, что в шатре — король. А я позорно дрыхну, вместо того, чтобы приветствовать его сообразно этикету.

Вскочив так резко, что закружилась голова, я попытался преклонить колено перед Его Величеством, и чуть не упал. Король расхохотался.

— Мальчик, которого укусила молния! Тебе нет равных по внезапности.

Я почувствовал, что краснею от стыда, но заставил себя закончить приветствие.

Глаза Его Величества смотрели с любопытством, длинный нос придавал лицу острое насмешливое выражение.

— Ну, так как же с налогами кесарю? — спросил король. — Нужно их платить или нет?

Я не сразу понял, о чём речь. Невероятно, чтобы король помнил моё испытание столько времени! Однако он его помнил. Он помнил всё.

Насчёт налогов я теперь знал правильный ответ:

— Нужно, Ваше Величество. Потому, что кесарю — кесарево, а Богу — Богово.

— Вот это правильно. Не зря мы тебя учили. Отдыхай теперь.

Его Величество повертел в руках пресловутый шлем. Увидев, что я всё ещё стою, заметил:

— Приказы короля должны исполняться, — и неожиданно гаркнул: — Повелеваю — отдыхать!

От неожиданности у меня подкосились ноги, и я рухнул на шкуру, тем самым незамедлительно выполнив королевское повеление.

Король продолжал беседовать с матерью, которая помогала ему снимать кольчугу.

— Непременно будем и дальше ковать такие шлемы. И давать земли в пользование воинам. Аквитанию, с Божьей помощью, мы замирили, только впереди ещё много войн.

— С Гунольдом самим-то что? — спросила Бертрада. — Сдался?

Карл усмехнулся.

— Очень неловко ему сдаваться после того, как он весь запад против меня поднимал.

Бертрада придирчиво осматривала кольчужные колечки — не погнулись ли где.

— Куда же он делся? Ты убил его?

Король помолчал, глядя на свою кольчугу, и вдруг озорно улыбнулся.

— Сбежал твой Гунольд. Скрылся в Гаскони. Что посоветуешь делать с ним? Оставить в покое, может?

— Да ты же всё равно не оставишь! — вздохнула королева-мать. — Оно и правильно. Один раз восстал, значит, и второй захочет.

В этот момент послышался странный звук — то ли шорох, то ли шипение. Бертрада, откинув полог, выглянула наружу.

— Дождь. Всё небо обложило. Вовремя ты сегодня войну закончил.

Карл задумался о чём-то, поглаживая рукоять меча. Потом неожиданно обратился ко мне:

— Афонсо... ведь так твоё имя? Скажи, как ты считаешь: хорошо ли воевать в дождь?

— Должно быть, хуже, чем в хорошую погоду, — сказал я нерешительно.

— А если в ливень, в бурю, в грозу, а? — Его Величество заговорщицки наклонился ко мне. Я поёжился, вспомнив грозу, в которую мы попали с матерью.

— Совсем, наверное, нельзя. — И осмелился добавить: — Вероятно, в бурю никто не воюет.

Словно подтверждая мои слова, где-то недалеко ударил гром.

— Отлично! — воскликнул Карл, переворачивая песочные часы на столе. — Матушка! Прикажи скорей накормить этого юношу, а я пойду, соберу всех. Когда песок досыплется, мы выступим.

И выскочил из палатки под дождь.

— Вот такой он, — вздохнула королева Бертрада. Высунула голову наружу, крикнула: — Радегунда!

Тут же из соседней палатки выбежала босая женщина. Прошлёпала по лужам и выжидающе сунула голову в королевский шатёр.

— Покорми его, — велела королева. Служанка сделала мне жест, следовать за ней, но королева остановила её: — Сюда принесёшь. Он ещё успеет вымокнуть.

* * *

Видимо, судьбе было угодно испытать меня на прочность. Только что я думал, что не вынесу ещё одного путешествия, и вот уже трясусь в седле, мокрый до нитки, а вокруг бушует настоящая буря. Куда и зачем едет королевский отряд — мне неведомо.

Через некоторое время дождь немного утих, что не очень-то обрадовало короля. Мы подъехали к широкой реке.

— Гаронна, — объявил Карл. — Афонсо, ты умеешь плавать?

Как же мне хотелось сказать, что не умею! К несчастью, я был лучшим пловцом среди мальчишек из замка в Австразии. Пришлось сказать:

— Умею.

— Вот и хорошо. — Его Величество выглядел довольным. — Возьмём тебя с собой, посмотрим: вдруг ты приносишь удачу? — И обратился ко всему отряду: — Бурдюки. Быстро!

В руках у каждого из воинов оказались кожаные мехи для вина. Их надували и накрепко затягивали верёвками горловины. Такой же мех протянули мне. Я взял его в руки и продолжал стоять удивлённым столбом, пока какой-то воин не ткнул меня в бок локтем, показывая на ненадутый бурдюк. Я начал исправлять свою оплошность, причём дул так старательно, что потемнело в глазах.

Все уже начали раздеваться кроме двоих, которые оставались караулить одежду и лошадей. Я посчитал свою одёжу достаточно лёгкой и решил плыть в ней. Только разулся. Вдобавок мне дали короткий кинжал.

— А так умеешь? — Король взмахнул своим мечом. Я потупил взор.

— Тогда держись с краю, — велел Карл и скомандовал: — Поплыли!

Вода, к счастью, была не так холодна, как казалось, глядя на серую неприветливую речную гладь, вспарываемую дождевыми каплями. Отплывая, я обернулся посмотреть — все ли вошли в реку — и увидел, как вдоль берега промчалась группа всадников.

Плыл я с трудом из-за того, что не снял одежду, но особенно по вине кинжала. В воде он стал вдвое тяжелее и тянул вниз. Хорошо, что Карл придумал надуть бурдюки. Наконец-то берег. Я выбрался из воды, упал, не в силах двинуться. И тут послышался приглушённый голос короля:

— Вперёд!

Эта негромкая команда прозвучала столь убеждающе, что не выполнить её оказалось невозможно. Тело само вскочило с мокрого песка и бросилось бежать.

Впереди за пеленой дождя виднелись палатки — такие же, как в королевском лагере. Мы кинулись к ним. Я не успел ничего сообразить, как в шуме дождя послышались вопли и лязг оружия. Мокрые полуголые воины короля врывались в палатки, оттуда выскакивали люди, тоже не вполне одетые, но пока ещё сухие. Мы застали их врасплох. Не все даже успели вооружиться. Один из них яростно отбивался от меча вертелом. Засмотревшись, я сам чуть не получил удар, но нападавший на меня тут же был кем-то повержен. Он упал затылком мне прямо на пальцы босой ноги, что было очень больно. Глаза его закрылись, изо рта пошла кровь. Я с ужасом отдёрнул ногу.