что мама прочла то письмо и нас на столе ждут пирожки с картошкой…

— Мои любимые… — улыбнулся Димка.

— За обе щёки уминал, а потом с собой в шалаш умудрялся затащить… — хлопнул того по плечу Мишка, — Особенно на ту ночёвку, в последний день учёбы, ты их удачно принёс…

Усталый товарищ лишь устало выдохнул и грустно улыбнулся…

— Я там вижу куст голубики… — отряхивал пыль со штанов Мишка, — Солёными же чипсами сыт не будешь…

Из леса вновь послышался дрозд, но уже в сопровождении лёгкого звяканья синички… Хоть вечер и был не за горами, бескрайнее поле всё равно дышало жаром, отдающее ароматом Иван-чая да лёгкой душистостью дикой яблоньки… Немного подремав после божественной порции голубики, бравые мужички, тяжело очнувшись из лап Морфея, стали потихоньку собираться в дорогу…

Повязав на голову бандану из остатков рубашки и соорудив более удобную ручку для Мишкиной самоделки, странствующие души вновь выдвинулись навстречу огненному закату…

Нежный бархат ночи молчаливо убаюкивал сонливые леса, наполненные пением цикад да редким уханьем усталой совы, сливаясь мягким градиентом на горизонте… На тёмно-синих небесах стали открывать свои тёплые окошки маленькие звёздочки, приветливо улыбаясь заблудшим странникам… Тишина русской ночи умиротворённо поедала воспоминания солнечного дня и, оставшуюся от неё, тень удушливой жары…

Шаг за шагом продвигался маленький кораблик таинственных надежд в глубины бесконечных душистых лугов, дремлющие в объятиях молчаливых лесов, да разрезал лёгкое ночное спокойствие…

— Какая, однако, яркая звезда… — тоскливо выдохнул Димка.

— Эта что ли?.. — задумчиво тыкнул в небо Мишка, — Это полярная…

— И ведь не скучно им там… — усмехнулся Димка, тоскливо хватаясь за спину.

— Ну нам то не скучно… — томно присаживался на дорогу Мишка, расплываясь в грустной улыбке.

— Ещё бы — от анархии к анархии бежать… — поддержал усталый голос Димки, — И попробуй с пулей в брюхе заскучать…

— Да ну тебя к чёрту… — усмехнулся Мишка, поправляя свою бежевую рубашку из затёртого флиса, — Через двадцать километров ты всё равно позабудешь Перепёлкино… Будь оно неладно…

— Думаешь?..

— Уверен…

Удивительно тихая ночь выдалась бравым мужичкам, обнимая их измождённые души и лаская ветром растрёпанные волосы… Взобравшись на очередной пригорок, усталым глазам привиделись два одиноких огонёчка на горизонте… Но стоило лишь немного приглядеться, как за тихими лесами да над звенящими лугами, стали всплывать дремлющие тени тёмного городка, погружающийся в пучину погибающих воспоминаний…

Сердце вновь затрепыхало в груди, а в душе просыпался сказочный лес, искрящий и пестрящий яркими и чистыми голосами надежд… Дорога горной речушкой извивалась бесконечными поворотами, словно ища умиротворения в этом хаосе странствий… А тот городок никак не мог отпустить робкое око Мишки…

Сознание путника туманилось, игнорируя и дорогу под собой, и буквальные кадры "Интерстеллара" на розовеющем горизонте… То мелькая бесконечными звёздами, то бросая в дрожь от одновременного могущества и женственной красоты, природа улыбалась одиноким душам напевая что-то себе под нос юным майским ветром… В густых кронах вновь стали раздаваться голоса беззаботных соловьёв да робких кукушек, а алый градиент рассвета улыбчиво пробивался сквозь пушистые лапки елей, неуверенно заглядывая в лес струистыми лучами…

— Молодой человек… — послышалось в туманной голове скитальца, — Молодой человек…

Мишка на минуту впал в ступор… В непонятном страхе он обернулся в сторону голоса, который принадлежал высокому солдату, за чьей спиной виднелся небольшой пост КПП, с автоматом на ремне и небольшим блокнотом, выглядывающим из кармана его накидки защитного цвета…

— Разрешите спросить?.. — столкнулся со стеклянным взглядом тот, — Откуда вы?..

— Я не знаю… — не отрывал взгляд от солдата Мишка, погружённый в пустые воспоминания.

— Вы не помните?.. — насторожился солдат.

— Помню, что в Сосновку идём… — тоскливо ответил товарищ.

— Хорошо… — загадочно осматривал порванные полы штанов солдат, — Разрешите, я осмотрю вашего товарища…

Склонившись над Димкой, обнимаемый жестокими лапами Морфея, солдат аккуратно осмотрел рану и поинтересовался…

— Давно у товарища травма?..

— Тридцать седьмой километр… — в бездыханном голосе стали чувствовться нотки слёз, — Ранение "слепое" всё обработано…

— Хорошо… — поднялся солдат, — Для вас будет предоставлена помощь, попрошу минуту…

Как только высокий мужчина проскользнул своими холодными карими глазами по измождённому Мишиному льду, крепкий товарищ пустил по щеке слезу неизмеривого счастья и глубокой неистовой печали, словно дикий зверь, мечущаяся по усталому сердцу…

Через мгновение, из брезентовых палаток, раскинувшиеся аккурат у поста КПП и полуразрушенных деревянных домиков, под командованием того самого солдата, выбежали двое молодых парней с ручными носилками…

Осторожно и оперативно погрузив Димку, они направились прямиком в небольшое трёхэтажное здание, от чьего фасада так и веяло Сталинской натурой…

— А к вам будет ещё несколько вопросов, но вам не стоит бояться… — обратился к Мишке солдат, подзывая пройти за ним в трёхэтажную больницу.

Внутри сталинки так и веяло ностальгическим запахом спирта и пыли, какой был у Мишки в носу вплоть до самой Бури… По, еле освещаемым окнами и масляными фонарями, коридорам сидели хмурые старики, дремлющие дети, тоскующие женщины и строгие солдаты… В конце концов Димка скрылся за дверями "Хирургическое отделение", а Мишку попросили подняться за солдатом на второй этаж, к палатам…

— Могу поинтересоваться вашим именем и фамилией?.. — доставал свой блокнот солдат, — Это для списка "Пропавших", мы записываем некоторые данные, чтобы, знающий вас, человек мог вас найти или хотя бы знать, что вы живы…

Мишка, тоскливо осмотрев коридор, а затем и усталое лицо солдата, неуверенно начал…

— Меня Михаилом звать… Нечаев я…

— Хорошо, вы направлялись в Сосновку… — продолжил тот, — Но не помните откуда?..

— Из Уфы… — внезапно выпалил Миша.

— Уфимские ребята?..

— Ну почти… Мы учились там, работали, а потом Буря…

— Понятно… А товарища как звать?..

— Дима… Сапронов Дима…

— Что произошло с Димой?..

— Хозяев знаете?.. — холодно произнёс Мишка.

Только при одном слове у солдата остекленели глаза и пошёл холодный пот…

— Та ещё тварь… Анархист чёртов…

— Во-во… Я не хотел дать умереть невинному, а по итогу чуть не убил друга…

— Шальная пуля?..

Миша тоскливо кивнул головой…

— Вылечим мы Диму, не переживайте…