которые напрямую связаны с нашим представлением о времени. Мы перешли от концепции, основанной на естественном времени (сезонном, циклическом), к представлениям, моделируемым на основе механического времени (регулярного, синкопированного, линейного), и далее – к понятию, характеризующемуся более изменчивым пониманием времени как динамического, непредсказуемого, нелинейного. Начнем с самого начала.

Самые ранние представления о времени отражали наблюдения людей за окружающим миром. Не имея часов, ранние цивилизации – от Вавилона до Египта – сравнивали время с природными явлениями: временами года, погодой, обнадеживающим циклом регулярности. В древнем мире практически не было ощущения хронологии, истории, влияния одного жизненного события на другое. Вместо этого в большинстве культур считалось, что люди следуют уже существующему кругу жизни. (Египетский уроборос, когда змея пожирает свой собственный хвост, является одним из самых ранних представлений.) В этом циклическом мировоззрении высшей формой жизни было не прокладывать свой собственный путь, быть героем своей собственной истории, а заново переживать то, что уже происходило раньше, повторять универсальную историю.

Все это начало меняться в поздней античности с приходом линейного времени. Значительную роль в этом сыграла Библия, поскольку она представила идею о том, что время следовало историческому прогрессу от Адама и Евы через патриархов, царей, пророков и так далее. У христиан это продвижение достигло своего апогея с приходом Иисуса. Постепенно жизнь превратилась из круга в нечто линейное и способное к прогрессу. Теперь каждый из нас мог пойти по пути, улучшающему наше положение; теперь все мы могли стремиться к жизни, полной самореализации. Это привело к новой согласованной форме на Западе: жизнь как серия этапов.

«Дерьмо вот-вот станет реальностью, и очень быстро»

Жизнь Девона Гудвина вовсе не была цикличной. Он прошел через столько непредсказуемых поворотов, что считал свою жизнь пятиугольником.

Девона воспитывала мать-одиночка в трущобах Питтсбурга. Его отец был заключен в тюрьму по обвинению в распространении наркотиков. «Мой брат постоянно злился, – рассказывает он. – Но я думал: “Да, у каждого есть папа, с которым можно поиграть. Круто, что у меня есть мама!”» Однажды летом Девон навестил свою бабушку в Северной Каролине и начал копаться у нее на заднем дворе. «Земля изменила всю мою жизнь, – вспоминает он. – Я захотел быть ботаником. Я хотел играть с цветами. Большинство людей в моем мире говорили: “Ты гей; должно быть, ты гей”. Но я просто любил растения».

По возвращении в Питтсбург директор школы предложил Девону заняться заброшенной оранжереей, так что ежедневно во второй половине дня он ухаживал за тропическими растениями, а остальную часть времени проводил на тренировках по борьбе. «Я начал искать колледж, в котором есть борьба и ботаника, – говорит он. – А таких мест не так уж и много!» В итоге ему предложили стипендию в Университете Северной Каролины в Пембруке.

В середине первого курса он ушел из борцовской команды. Он сказал тренеру: «Спасибо, но я хочу развлекаться, хочу есть больше одного раза в день и хочу насладиться студенческой жизнью». Вскоре его успеваемость упала, он потерял стипендию и лишился возможности оплачивать счета. Армейский вербовщик предложил ему 60 тысяч долларов на оплату обучения, и Девон записался в армию. Его мать была в ужасе: «Какого черта ты это сделал?» Но он заверил ее, что водит грузовики в не участвующем в боевых операциях подразделении и может продолжать учебу, пока служит.

Потом его часть передислоцировали. Сначала это был просто Кувейт, который был относительно безопасным, но затем вошел его сержант и объявил: «Нас немедленно перебрасывают в Афганистан. Собирайте вещи. Вылетаем через час». «Дерьмо вот-вот станет реальностью, и очень быстро», – подумал Девон.

«Я знал, что все будет плохо. Как только самолет приземлился на взлетно-посадочной полосе, они открыли заднюю дверь и сказали: “Прыгай!”»

Какое-то время все шло стабильно; Девон даже съездил в отпуск домой. Через две недели после его возвращения ему было поручено управлять танком-тягачом Oshkosh M1070, самым большим автомобилем в армии, во время миссии в провинции Гильменд, к западу от Кандагара. «“Талибан” был повсюду», – рассказывает он.

Накануне вечером у Девона возникло плохое предчувствие, он не мог уснуть. Он сказал своему командиру: «Я не знаю, что это, но что-то подсказывает мне не садиться сегодня за руль машины». Офицер ответил: «Тогда, по крайней мере, тащи свою задницу на пассажирском сиденье».

Спустя 15 минут грузовик проехал по самодельному взрывному устройству весом в 500 фунтов прямо у него под ногами. Автомобиль был разорван в клочья. «Единственное, что я помню, – это как я умолял: “Боже, вытащи меня из этого грузовика”».

В то утро Девон сломал два поясничных позвонка и получил то, что он называет «чертовски сильной черепно-мозговой травмой». Его доставили самолетом в Германию, затем в Форт-Брэгг в Северной Каролине. Он страдал от острой боли в спине, депрессии и тяжелой формы нарколепсии (Нарколепсия – заболевание центральной нервной системы, характеризующееся сложными расстройствами сна. – Прим. пер.). «Я начал сильно пить. У меня появились суицидальные мысли. Однажды ночью я вошел в ванную и заглянул в свою аптечку. Я сказал себе: “Если я приму все эти таблетки, что мне терять?” В этот момент зазвонил телефон. “Не отвечай”, – подумал я. Но я посмотрел на него и увидел, что это моя мама. Она сказала, что увольняется с работы в Питтсбурге и переезжает в Северную Каролину: “Я буду рядом на случай, если тебе понадобится моя помощь”».

Сразу же по приезде она заставила Девона пойти в церковь. В середине службы проповедник попросил новых посетителей поделиться своими историями. Девон сопротивлялся, но мать настаивала: «Ты должен рассказать свою историю, потому что твоя история имеет значение». Так что он все рассказал. «Я плакал и плакал, а она такая: “Видишь, теперь все в порядке. Тебе не нужно стыдиться”. Это был день, когда я снова начал жить».

Офицер реабилитационного центра, где проходил лечение Девон, утверждал, что тот больше никогда не сможет читать, но Девон не поверил ему, поэтому выписался из больницы и снова поступил в колледж. Он начал с одного предмета, потом добавил еще. Он женился, у него родился сын. «Это дало мне еще один повод жить», – рассказывает он. Он закончил учебу, но у него не получалось найти работу. Никто не хотел нанимать нарколептика. «Мне говорили: “Ты молодец, но мы не можем позволить тебе ничего делать”».

Он уже задолжал арендную плату за последний месяц, когда встретил местного врача, владевшего фермой в 500 акров на окраине. Они искали менеджера, он пошел на собеседование, сунул руки в землю и сразу вспомнил свою детскую любовь к садоводству.

«Это трудно объяснить, – говорит он, – но мне казалось, что эта